Время теней (Правила абордажа)

Она не ответила, только посмотрела на него раздраженно, как на не понимающего простых вещей.
Он взял сумку и занес в комнату. Если Светлана не хочет разговаривать, то лучше к ней не приставать.
И он ушел в спальню, стал перебирать вытащенные из шифоньера вещи — к командировке следует хорошенько подготовиться. И лучше сделать это заранее.
Иван слышал, как Светлана гремит на кухне посудой, готовя обед сыновьям. Вот устало позвала их.
Обычно по субботам они обедали все вместе в большой комнате. Сегодня же она кормила пацанов на кухне. А Ивана не позвала.
Он закончил отбор вещей, которые следовало привести в порядок, когда она вошла в тесную и темную по причине низких потолков и густых деревьев за окном спальню. Села в кресло и вытянула ноги.
— Нам сегодня есть нечего. Уж не обессудь...
— Куда ты ходила? — спросил он.
— По городу моталась. По магазинам. Продавщицам предлагала. Только морды воротят. Сытые стоят. А у меня после этой сумки руки отваливаются.
И унижение еще какое... — Она чуть не плакала.
Иван достал из кармана деньги, которые выдал ему подполковник. Протянул жене.
Она взяла, не понимая.
— Откуда? — наконец дошло.
— Выдали.
— Сегодня же суббота. Финчасть не работает.
— Начшатаба выдал. Лично.
Только тут она увидела, чем он занимается.
— Ты куда-то собираешься? — удивилась или обрадовалась она, Иван так и не понял.
— Командировка...
Светлана минуту молчала, соображая.
— Какая командировка?
— Обыкновенная командировка. Как у всех людей.
— Куда?
— В Москву.
— Генералами командовать?.. Кому ты в Москве нужен. Куда все-таки?
— Сначала в Москву. А потом еще куда-нибудь отправят. Земля большая.
— Чечня? — спросила она, и по голосу было слышно — вот-вот расплачется.
— Дурочка. В Чечне все кончилось. С меня там четырех месяцев хватило.
Оттуда он привез крест на грудь, крест на могилу товарища, жившего в соседнем доме, и две пули — в бедре правой ноги и в плече.
Она задумалась. Помолчала.
— Ты почему-то считаешь, что меня только воевать могут отправить. Командировки-то бывают разные. Может, предложат куда-нибудь военным атташе поехать. Или хотя бы помощником военного атташе.
Зря, что ли, учился. Вон — Женька Рахманкулов — сейчас заместитель министра иностранных дел Узбекистана...
Его товарищ и сослуживец, который закончил военно-дипломатическую академию, уехал на родину и начал большую карьеру. И Светлана не раз вспоминала Рахманкулова: вот у кого безбедное, наверное, и беспроблемное житье. Иван отвечал на это, что он не узбек, а кубанский казак, казаки же еще до революции считались войсками специального назначения.
Потому и видит он себя только в российском спецназе. Другого он просто не хочет и не умеет...
До Светланы наконец дошло. Телевизор она тоже иногда смотрит и радио слушает.
— В Югославию?
— Откуда я могу знать. Это же армия. Приказано явиться в Службу. Вот и все. А там уже сообщат подробности. Даже начштаба ничего не знает.
— В Югославии война вот-вот начнется. Ты же там уже работал. Только туда могут.
Он, конечно, понимал, что со знанием македонского языка его именно туда и должны сейчас направить, хотя Македония и выделилась в самостоятельное государство, хотя она и не конфликтует со странами НАТО, и, кажется, даже наоборот, в НАТО вступить желает. Но говорить жене, что его отправляют туда, где рядом должны скоро воевать, он не хотел.
— Конечно туда, — сказала она, подумав. — Нет, не пущу. Просто на замок посажу и не пущу.
Иван засмеялся:
— Прекрати. Ты жена военного, и этим все сказано. Моя профессия такая — воевать. И ты это знала, когда замуж за меня выходила.
— Когда я замуж за тебя выходила, я знала, что ты и зарплату получать будешь, и пенсию, когда до нее дослужишься. Я знала, что у меня дети голодными не будут. А сейчас они голодные. Случись что с тобой, о них и обо мне сразу забудут. Как нам тогда жить? На панель мне идти? Стара уже, никому не нужна.
— Прекрати...
— Не пущу...
Он встал и подошел к ней. Зажал между ладонями ее лицо, поднял кверху, чтобы в глаза посмотреть.
Взгляд у Светланы тупо-затравленный, молящий о пощаде.
— Не пущу... — упрямо повторила она и протянула ему деньги — Иди отдай... Верни им. Не надо мне этих денег. Как-нибудь проживем...
— Прекрати, — сказал он наконец жестко, чтобы не было уже у нее сомнений в том, что он все равно поедет. — Я военный человек, а не школьник.
Светлана заплакала.
Приоткрылась дверь, и в щель просунулась голова младшего сына. Старший — недавно дверь хлопнула, слышал Иван — убежал гулять.
— Пап, мам... — без вопроса спросил он.
Иван посмотрел спокойно и даже ласково.
— Иди, сынок, на улицу...
Сын посмотрел на отца, на мать, словно просил взглядом не ругаться, не ссориться.
Дверь закрылась.
И Иван очень твердо заявил:
— Я еду, это решено. А сейчас в порядок себя приведи и пойдем в магазин сходим. Сегодня мы можем позволить себе праздничный ужин.
Глава 6
Яблочкин.
Вести из дома
Дребезжа всем своим разбитым корпусом, подкатил джип. Ван дер Хилл вернулся из штаба.
Через полчаса через вестового позвал меня к себе в палатку Весь наш отряд располагался в деревенских хижинах. Только командир да я жили в своих палатках, чтобы не слишком раскармливать местных блох, которые в этих хижинах готовы были друг друга поедом поесть. А африканские блохи куда голоднее российских и кусаются гораздо больнее. В палатке спокойнее Наклонившись, я вошел. Командир отложил в сторону книжку. Кубинское издание «Партизанской войны» Эрнесто Че Гевары. Трофей Он забрал книгу из кармана убитого кубинского диверсанта.
— Колонна идет... — сказал Ван дер Хилл. — С оружием. Через наш район.
— Данные откуда?
— Разведка донесла. Агентура из Луанды...
— Будем брать? — поинтересовался я.
— Много мелких деталей. Обсудить надо.
По тону Ван дер Хилла я понял, что ожидаются какие-то осложнения. Более того, во взгляде его читалось, что осложнения эти напрямую касаются меня.
Я погладил по ушастой голове вертлявого щенка деревенской собаки — командир подкормил его и оставил у себя в палатке. Других собак в деревне, не спрашивая разрешения хозяев, наши солдаты съели.