Три банана, или Пётр на сказочной планете
Петр вздрогнул. Во-первых, ему было действительно холодно, а во-вторых, он почувствовал озноб при одной мысли о том, что ему придется остаться здесь, среди снега и льда. Он быстро натянул рукавичку на самокат и превратил его в тёплую шубу, которую надел на себя. Потом он снова поклонился Сребровласке и Снеговику.
– Что тебе здесь надо? – забеспокоился Снеговик. – Тебе не следовало сюда приходить. Ты не такой, как мы, ты скоро захочешь уйти, и Сребровласке тогда станет ещё грустнее.
– Вы правы, пан Снеговик, – согласился Пётр. – Я не смогу у вас остаться. Но я пришёл для того, чтобы развеселить Сребровласку.
– Ну, говори, – нахмурился Снеговик, а Сребровласка с нетерпением ждала, что же будет дальше. – Если ты её не развеселись, я подую на тебя, и ты обледенеешь.
– Сейчас скажу, – пообещал мальчик. – Сейчас я вам всё скажу. Но вы тоже дайте мне обещание.
– Какое обещание?
– Что я получу три серебряных волоса Сребровласки, если мне удастся её развеселить. Снеговик задумался:
– Три серебряных волоса Сребровласки? А почему бы и нет? Все разно они не принесут тебе никакой пользы, если у тебя кет трёх золотых волос Златовласки.
– А если бы у меня были три золотых волоса Златовласки?
– Тогда бы ты мог... – Тут завыл сильный ветер, едва не поваливший Петра. Пётр не расслышал следующих слов, а переспросить уже не мог: Снеговик требовал, чтобы он скорее развеселил Сребровласку.
– Но вы оба должны мне помочь, – сказал Пётр.
– Да, да, – захлопала Сребровласка белыми ладошками. – Мы с радостью сделаем всё, что ты скажешь.
– Мне нужно несколько больших снежных шаров, несколько маленьких и несколько самых маленьких, – сказал Пётр и начал сам катать первый шар.
Снеговик и Сребровласка минуту смотрели, а потом стали помогать.
– Теперь мне нужны четыре морковки и несколько угольков, – продолжал Пётр, когда работа была окончена. – И четыре старые кастрюли.
Снеговик ему всё принёс.
Пётр поставил по три шара один на другой – большой, меньший и самый маленький, – на самых маленьких при помощи морковки и угольков сделал носы и глаза, надел на головы кастрюли, приделал руки – и четыре снеговика были готовы.
Каждому он на минуту надел рукавичку, сказав при этом:
Снеговичок мой белый, оживай скорее,Чтобы Сребровласка стала веселее!И снеговички начали прыгать вокруг Сребровласки. Сребровласка громко засмеялась. И мрачный Снеговик тоже повеселел. Но он стал торговаться:
– А может быть, ты хочешь в награду ореховое мороженое?
– Не хочу, – покачал головой Пётр.
– Или шоколадного мишку?
– Тоже нет.
– Тогда я дам тебе торт из мороженого.
– Я хочу три серебряных волоса Сребровласки.
– Ну ладно, выдерни, – сдался Снеговик. – Только побыстрее, чтоб никто не заметил.
Петр подскочил к Сребровласке – и... дзинь – первый волосок, динь – второй, дон – третий. Он крепко зажал их в руке.
– Внимание! – вдруг предостерегающе крикнул Снеговик. – Видите чёрную тучу на горизонте? Сюда летит Чёрная дама... Прячьтесь! – обратился он к Петру. – А остальные – ни звука!
Петр снова надел рукавичку и превратился в маленького снеговичка.
Через минуту налетела стая воронов и грачей, тянувшая лёгкую воздушную колесницу, в которой сидела Чёрная дама. Её лицо было бледным как мел.
Голос её свистел, как северный ветер, предвещающий мокрый снег:
– Что у вас здесь за компания?
– Несколько снеговиков, госпожа.
– И больше никого здесь не было?
– Ни живой души, госпожа, – ответил Снеговик.
– Будьте бдительны и сторожите как зеницу ока волосы моей Сребровласки. Если кто-нибудь завладеет ими, вам будет плохо.
– Мы сторожим, госпожа.
– Сюда приближается флотилия кораблей с контрабандистами и пиратами. Об этом мне сообщила Лиловая лилия. Я окружу корабли туманом, и они потеряют курс. Не успела я избавиться от Перта, а новые заботы тут как тут.
Как только отзвучали последние слова, стая воронов и грачей закаркала и улетела.
Маленький снеговичок снова превратился в Петра.
– Знаете что, – обратился к нему Снеговик, – верните мне три серебряных волоска. Не то узнает Чёрная дама...
– Не бойтесь, пан Снеговик, – крикнул Пётр. – И будьте здоровы!
Он махнул рукавичкой, превратил свою шубу в маленький самолёт и полетел к следующему острову.
О крабе, который плакал
Островок, где приземлился Пётр, был совсем маленький. Весь он был покрыт мягким песком, в который была воткнута палка с надписью:
О
Возле таблички сидел Краб и плакал навзрыд.
– Что с тобой? Почему ты плачешь? – с участием спросил у Краба Пётр.
Краб удивлённо посмотрел на Петра:
– Ты серьёзно хочешь это знать? – и продолжал плакать.
– Хочу, – кивнул головой Пётр.
Краб недоверчиво посмотрел на мальчика:
– Я плачу вот уже триста тридцать три тысячи лет, и ещё никто никогда не спрашивал меня, почему я плачу, – и слёзы катились из его глаз и стекали по песку в море.
– Но я серьёзно тебя спрашиваю. Краб горестно развёл клешнями:
– Но я не понимаю тебя. Зачем ты спрашиваешь?
– А может быть, я смогу тебе помочь?
– В чём помочь? – удивился Краб и начал понемногу успокаиваться.
– Чтобы ты больше не плакал.
– А допустим, я хочу плакать.
– Допустим, что ты не хочешь.
– А я как раз сейчас хочу плакать, – упрямо возражал Краб.
– Но ведь никто не может хотеть плакать ни с того ни с сего, – возразил Пётр.
– Я плачу с того и с сего, – похвастался Краб.
– Но ведь ты плачешь так триста тридцать три тысячи лет? Не слишком ли это долго? Вся вода вокруг, наверное, уже стала пересоленной.
– Что правда, то правда! – загордился Краб.
– Ну и хватит, – предложил ему Пётр. Но Краб уже снова пустил слезу:
– А если я не могу?
– Почему ты не можешь?
– Потому что я должен плакать.
– А почему должен?
– Потому что я очень несчастный.
– А почему ты несчастный?
– Потому... потому… – Краб вдруг запнулся. – Знаешь, я уже за эти годы забыл, почему я несчастный. Но я действительно несчастный – и ещё как!
– У тебя что-нибудь болит?
– Болит.
– Что?
– Глаза – от слёз.
– Так не реви, – сказал Пётр. – И не будешь несчастным.
– Но как же это сделать? – растерянно спросил Краб. Пётр вспомнил о своих музыкальных часах.
– Знаешь что? – улыбнулся он Крабу. – Я дам тебе часы.
– Зачем? У меня есть песочные.
– Ты только послушай.
Пётр завёл часы, и они начали играть красивую песенку. Краб немножко послушал, потом сам стал напевать мелодию и наконец чуть ли не пустился в пляс.
– Послушай, – обратился он к Петру, – ты насовсем мне их даёшь?
– Они твои, – просто сказал Пётр.
– Очень мило с твоей стороны, – сказал растроганный Краб. – А что дать тебе взамен?
– Мне ничего не нужно.
– Серьёзно?
– Серьёзно.
Краб осмотрелся вокруг:
– У меня здесь вообще-то ничего нет. Только песочные часы. И табличка с буквой О. Хочешь букву О?
– А на что она годится?
– Это очень хорошая буква, – похвалился Краб. – Её можно повесить на шею и стать невидимым. Если тебе надо стать невидимым, я могу тебе дать это О.
– Если оно тебе не нужно... Краб подпрыгнул от радости:
– Возьми, конечно.
– А вдруг придёт Чёрная дама и спросит, где буква?
– Пустяки, – махнул Краб клешнёй, – я скажу, что она растворилась в соли. Чёрная дама всё время требует, чтобы я охранял. Как будто сюда кто-нибудь может пробраться мимо китов, Лиловой лилии, Огнеуса и Снеговика? Ведь сюда никогда не попадёт тот, кому здесь не следует быть. Тебе здесь следует быть, правда?
– Ещё бы! – засмеялся Пётр. – Но лучше не говори обо мне с Чёрной дамой, хорошо?