Чернокнижник

— Война-а? — Потянул Уилар. — И кто с кем воюет?
— Да я-то уж не знаю, сударь мой. Мне-то уж откуда знать? Мне-то не докладывают благородные господа, когда меж собой войну начать соизволят. Ведёт их вроде граф ан Танкреж. А кто такой и откуда — вот этого я не знаю…
— А воюют они, случаем, не с тамошним сеньором? Не с бароном Мерхольгом ан Сорвейтом? — спросил Уилар.
— С ним, — закивал староста. — С ним, с душегубцем. В аду ему гореть.
— Ты думаешь? — как будто с сомнением спросил Уилар. Эльга увидела, как краешки губ колдуна чуть дёрнулись, едва не сложившись в улыбку.
— А то! — продолжал крестьянин. — Его и архиепископ наш проклял! А про ан Танкрежа велел объявить, чтобы всякую помощь ему оказывали и чтобы добро не прятали — потому как грабежей не будет. И правда: прошёл третьего дня через наш посёлок отряд — а взять почти ничего не взяли. И девок не портили. Я даже и не поверил поначалу.
— Ничего, — сказал Уилар. — Думаю, в Сорвейтском баронстве они разгуляются на славу.
— Да так им и надо! — хлопнул староста кулаком по ладони. — Так и надо! Нечего этому душегубцу служить!
Уилар хмыкнул и поехал дальше. Сворачивать с дороги он не стал.
В середине следующего дня, по-прежнему продвигаясь на север, они наткнулись на конный разъезд. Их задержали, осведомились об именах и цели поездки… Конечно, имена, выдуманные Уиларом, ничего не сказали солдатам, но вот ответ на второй вопрос «Куда я еду — это моё дело» показался слегка подозрительным, и поэтому обоих препроводили в лагерь. Собственно говоря, в лагерь они попали только вечером, поскольку армия была на марше и должного внимания двум путникам уделить никто из начальства не мог. Весь остаток дня Уилар и Эльга неторопливо трусили на своих лошадях в хвосте воинства, вторгшегося на территорию Сорвейтского баронства. Уилар воспринял происходящее стоически — не рыпался, не качал права и не требовал никаких объяснений. Эльга всю дорогу молчала, со страхом посматривая на солдат — грубых, громко смеющихся над непристойными шутками, пропахших человеческим и конским потом. В какой-то момент у конвоя зародилась идея проверить сумки путешественников.
— Попробуйте, — предложил Уилар, когда это требование было доведено до его слуха.
Тон его был ничуть не угрожающим, скорее даже доброжелательным: давайте, смотрите, я нисколько не против, но в тот же миг Эльга ощутила, как будто бы озноб сковал все её нутро. В воздухе снова запахло кровью и смертью, и она перестала узнавать сидевшего в седле человека — казалось, человек ушёл, а его место заняло что-то чужое, голодное до жизни, напряжённое, натянутое, как тетива лука, вот-вот готовая распрямиться и начать собирать свою жатву.
Конвойные, вероятно, тоже что-то почувствовали и хотя вряд ли поняли, в чём дело, однако всем вдруг расхотелось проверять сумки «пленника». В конце концов конвой был усилен, но в вещи Уилара и Эльги так никто и не полез. Через несколько десятков шагов запах близкой смерти начал ослабевать, а потом исчез совершенно. Эльга облегчённо вздохнула. Теперь даже свинообразные и обезьянообразные морды солдат стали казаться ей добрыми и родными — после близости этого.
Но вот армия (собственно, это была не вся армия, а только одна из её частей — как можно было понять из разговоров солдат) остановилась на ночь. На лугу, выбранном для ночёвки, стали возникать палатки, появились костры, запахло готовящейся пищей. Уилар ждал. Когда стемнело, они наконец-таки были приглашены на беседу — да и не с кем-нибудь, а с самим главнокомандующим.
Граф Арир ан Танкреж был невысоким, широкоплечим мужчиной лет сорока. В шатре, куда привели Уилара и Эльгу, кроме него было ещё несколько рыцарей, которые разглядывали карту и что-то негромко обсуждали.
— Ваша светлость, вот эти люди…
Ан Танкреж обернулся. Взгляд у него был острый и цепкий. На Эльгу он глянул мимоходом, а вот Уилара разглядывал довольно долго.
— Ну и? — наконец спросил ан Танкреж. — Какого черта вам тут надо?
Говорил он резко, как будто рубил фразы на части.
— Мы путешественники, господин граф. Позвольте…
— Не позволю. Прежде всего — как вас зовут и кто вы такие?
— Я как раз хотел представиться. Я — баров Ринальдо ан Карвеньон, а это — моя дочь Анабель. Мы как раз возвращались из паломничества к мощам святого Бриана, когда ваши солдаты задержали нас.
— Вы что, не слышали, что здесь идёт война?
Уилар сокрушённо развёл руками.
— Увы!.. Конечно, если бы мы знали, то ни за что бы не поехали этой дорогой…
— Откуда вы? — снова перебил его ан Танкреж.
— Из предместий Азешгерна. Мы подданные Айслангского короля.
— Из Азешгерна? Вы не слишком-то похожи на барона, затеявшего такое длинное путешествие с собственной дочерью. Где ваша охрана?
— Мы — небогатая семья, господин граф.
— Да? — Ан Танкреж неожиданно повернулся к Эльге. — А вы что на это скажете?
Ничего путного сказать Эльга не могла. «Наверное, надо просто подтвердить слова Уилара… — В панике метались мысли. — Но он сразу поймёт, что я вру…» Она уже открыла рот, как вдруг почувствовала, что не может говорить. Это привело её в ужас. Эльга попыталась снова — но вместо слов из горла лезли какие-то хрипы и полусдавленное мычание.
— Боюсь, граф, она ничего не сможет вам сказать, — скорбно произнёс Уилар. — Видите ли, моя дочь от рождения немая.
— И зачем же вы со своей немой дочерью затеяли это паломничество?
— Как зачем? Чтобы просить святого Бриана вернуть ей дар речи, конечно.
— Хмм… — потянул граф, продолжая рассматривать их обоих. Что-то в этой парочке было не так, но что? Поколебавшись ещё немного, он отбросил беспочвенные сомнения и махнул рукой, отпуская пленников:
— Я вас больше не задерживаю. Мои люди проводят вас до границ Сорвейтского баронства.
Уилар коротко поклонился. Ан Танкреж повернулся спиной, показывая, что разговор закончен. Эльга, Уилар и сопровождавший их сержант вышли из шатра. На обратном пути Эльга не столько заметила, сколько почувствовала беспокойство своего спутника. Что было тому причиной? Эльга не могла понять. По крайней мере, не разговор с главнокомандующим, итог которого оказался для «отца и дочери» весьма благоприятным. Значит, Уилара тревожило что-то другое. Но что?..
Ранним утром они в сопровождении двух солдат отправились на восток. Когда они отъехали от лагеря примерно на милю, Уилар попридержал поводья, заставив свою лошадь перейти на шаг.
— Не стоит беспокоиться, друзья мои. Дальше мы найдём дорогу сами.
Один из солдат покачал головой:
— Нам приказано проводить вас до границы.
Уилар пожал плечами. В следующее мгновение конец его посоха уже сидел в горле солдата. Широкий взмах с разворота — уже на лету странное оружие чародея превратилось в клинок — и голова второго солдата скатилась на траву.
— Как вам будет угодно, друзья мои, — произнёс Уилар тем же тоном.
Как и тогда, в храме Хальзааны, его противники даже не успели обнажить оружие. Меч в руке Уилара опять превратился в змею, а затем — в посох, который и был убран на своё обычное место, в ножны. Следом за тем ноги мёртвых солдат были высвобождены из стремян, а сами они — сброшены на землю. Только теперь Эльга почувствовала, что странные чары, не позволявшие ей говорить, окончательно развеялись.
Тем временем Уилар успокоил лошадей. Похоже, он собирался взять их с собой в качестве военной добычи.
Они свернули на боковую тропинку и поскакали на север. Когда они уезжали, на мёртвых солдат Эльга старалась не смотреть. Но если она тешила себя мыслью о том, что сегодня это было последнее смертоубийство, то очень скоро поняла, как глубоко заблуждалась. Примерно через полчаса они свернули на другую, более широкую тропинку. Уилар вдруг остановился и поднял руку, как будто прислушиваясь к чему-то.
— Впереди разъезд, — сказал он, слезая с лошади. — Сиди здесь и жди меня.
Эльга так и поступила… А что ей ещё оставалось?