Оккупация. Правда и мифы
Проходившие мимо русские женщины подняли крик: «Убейте лучше ребенка, зачем мучить». После выражения бурного протеста со стороны женщин офицер подошел и выстрелил в ребенка три раза…
В колонию (6-ю колонию НКВД, находившуюся на Танковой улице за железнодорожным переездом; здесь производились массовые расстрелы. — Б. С.) привезли евреев из гетто на машинах, держали сутки во дворе под навесом. Затем приказали снять с себя всю одежду и привели к краю вырытых ям. Выстроили в шеренгу 1-ю роту украинского батальона, и приказали солдатам открыть огонь. После первой команды не было ни одного выстрела. Подали вторую команду «огонь» — раздалось 2–3 выстрела в воздух.
После этого немцы отвели украинцев, привезли две бочки спирта и напоили их, затем вторично построили украинцев, за их спинами встали немецкие автоматчики. Тогда украинцы открыли огонь.
Многие, стоявшие у ямы, просили: «Окажи услугу, бей в голову, чтобы не мучиться».
Детей раздевали. Финны (финских батальонов в немецкой полиции безопасности не было; под финнами, возможно, имеются в виду эстонцы или финноязычное население Ленинградской области — ингерманландцы. — Б. С), литовцы и немцы ломали детям хребет и бросали в яму. Многих бросали живыми… Одна девушка-еврейка, студентка медицинского института, не ожидая своей очереди, повесилась. Немцы очень удивлялись и говорили, что это единственный человек с такой силой воли, а остальные стадо баранов.
Не все брошенные в ямы были добиты. В город начали стекаться тяжелораненые женщины с детьми, обезумевшие матери несли на руках маленьких мертвых детей».
Сохранился рассказ белоруски Анны Андреевны Езубчик о том, как относились к евреям остальные жители Минска:
«Русское и белорусское население приютить у себя евреев боится… Русские были недовольны. Они говорили, что расправятся с евреями, потом начнут с ними расправляться».
А вот как жизнь в гетто запомнилась Хане Рубинчик:
«Каждую ночь пьяные бандиты, полицейские и немцы, врывались в дома, издевались над жителями; женщин насиловали, вырезали грудь, вырывали волосы, и, вдоволь насытившись кровью, бандиты убивали свои жертвы и уходили, награбив все, что попадалось. Бывали случаи, когда ночью немцы приходили специально насиловать женщин, и, когда женщин подходящего возраста в квартире не было, озлобленные, они детям делали различные уколы, внося инфекцию венерических болезней…»
В последнее верится с трудом. Вряд ли немцы, направляясь для удовлетворения своей похоти, специально захватывали с собой шприцы, да еще с какими-то таинственными сыворотками возбудителей венерических болезней. Скорее всего, это слухи, которые распространялись в гетто и его окрестностях. Точно так же рассказывали, будто немцы шприцами высасывали кровь у еврейских младенцев и переливали своим раненым солдатам. Но никакие немецкие документы или показания факты такого рода не подтверждают. Однако и без легендарных ужасов подлинного кошмара в гетто хватало с избытком.
Согласно коммунистической доктрине, населению следовало всеми силами бороться с оккупантами. То, что многие евреи безропотно шли на смерть, вызывало потрясающее по своей бесчеловечности возмущение партийных функционеров. Казалось бы, ну чего можно требовать от обреченных на гибель людей, не видевших никаких путей к спасению? Однако заместитель начальника 2-го отдела Белорусского штаба партизанского движения Кравченко в специальной записке от 27 января 1943 года выразил недовольство:
«Само еврейское население было запугано и не оказывало должного отпора насильникам и убийцам. Тов. Рубинчик Хана Израилевна, побывавшая сама в минском гетто, в своей докладной отмечает: «Нужно отметить, что евреи так покорились своей судьбе, что покорно, как овцы, шли, когда их вели на расстрел, а остальные также покорно дожидались своей очереди, в том числе молодежь и девушки».
Немногим, более активным людям еврейской части населения удалось вырваться из гетто и уйти в партизанские отряды…»
Евреев заставляли заниматься тяжелой и бессмысленной работой, чтобы ускорить их гибель от непосильного труда. Иной раз обитатели гетто восставали, предпочитая ужасный конец ужасу без конца. Я расскажу только об одном таком выступлении — в белорусском местечке Глубокое.
Командование партизанской бригады имени Суворова, действовавшей в Вилейской области в Белоруссии, сообщало:
«Немцы к ноябрю 1941 года согнали еврейские семьи из местечка Глубокое и окружающих деревень и местечек Вилейской области в концентрационный лагерь в м. Глубокое. Число согнанных евреев, стариков, женщин и детей, достигало 5800 человек. По состоянию на 19 августа 1943 года там находилось 9800 человек. Находившимся в концлагерях были созданы невыносимые условия жизни: изнуренные непосильными условиями работы по 14–16 часов в сутки, доставка бревен на ногах на расстояние до 3 км, подноска камня и кирпича до 30–50 кг на рабочего, выпиливание кусков льда босыми, раздетыми и доставка его на берег без всяких средств перевозки, размол зерна вручную, откачка воды при помощи привода, куда должны были запрягаться лошади, подноска песка и гравия для починки дорог, создание специальных упряжек для перевозки бревен из жилых домов, вынос неразорвавшихся авиабомб за город, очистка уборных и сбор мусора руками без всяких инструментов и другие издевательства.
За малейшее невыполнение умышленно повышенных нормативов работ неминуемо применялись разного рода наказания (удары плетьми, резиновыми дубинками, от 80 до 120 ударов, вырывание пучками волос, удары палкой по голове).
Непосильный труд, нечеловеческое обращение были рассчитаны на постепенное уничтожение находившихся в концлагере.
Все эти перечисленные факты вызывали ненависть и злобу к немецким оккупантам. По инициативе молодежи концлагеря на 19.8.43 г. находящимися в концентрационном лагере готовилось восстание под руководством Либермана с задачей организации массового выхода из гетто. Имеющееся оружие и боеприпасы было 18 августа в 5.00 распределено всем умеющим с ним обращаться.
19 августа немцам удалось узнать о готовящемся восстании в концентрационном лагере. К этому времени гетто было окружено в три кольца, обставлено танками и орудиями. Восстание началось 19 августа 1943 года. Условным сигналом было вызвано общее действие. Все ринулись на прорыв проволочных заграждений и забора, завязав бой с немцами и полицией. В первую очередь восставшими были брошены гранаты в пулеметные гнезда, был зажжен полицейский постарунок (караульное помещение. — Б. С), войлочные фабрики и дома артелей, в которых выделывались мыло, кожа, шерстяные изделия, швейные и сапожные мастерские.
Немцы были ошеломлены подобными действиями восставших. По последним был открыт артиллерийский огонь, были пущены в ход танки. По показаниям очевидца и участника этого восстания т. Пинтова и агентурным данным бригады, было убито и ранено около 100 гитлеровцев. Возглавлявший восстание Либерман лично убил 4-х немцев.
Часть евреев ушла в леса, но большая часть была расстреляна и замучена. Смертью храбрых погиб и организатор восстания тов. Либерман, которого немцы забрали раненым и учинили над ним зверскую расправу. Детей, стариков, больных, всех тех, кто не мог идти, постигла та же участь, им выкалывали глаза, отрубали конечности, бросали живыми в огонь. В бункера, которые находились под домами, где пряталось население, немцами был пущен газ. После расправы над евреями было мобилизовано население окружающих деревень, а также население города для уборки трупов. Евреев всех раздевали догола и крючками бросали на повозки. Все эти злодеяния фотографировались специальным фотографом, особенно такие моменты, как погрузка трупов на подводы, выкалывание глаз, таскание за ноги и т. д».
Тысячи, десятки тысяч уцелевших, вылезших после расстрела из рвов и ям, пересидевших облавы в тайных бункерах, скрывших свое еврейство, пробравшихся через линию фронта или к партизанам, оставили воспоминания о пережитой трагедии. Вот что писал, например, партизан Файн-Дебольский своим родным в Москву: