Оккупация. Правда и мифы
«В большом сарае заставляют ложиться людей в ряд, после чего покрывают их соломой, затем на эту солому ложат еще ряд живых людей, а потом все это поджигают».
Есть и свидетельства тех, кому удалось выжить после расстрела. Бронислава Абрамовна Кацнельсон, школьница, писала из партизанского края своему брату Годлу в Томск:
«Вопреки всем врагам я еще живу… 6 октября 1941 года я вместе с родителями лежала в яме, где поджигали евреев (подробнее технология такой «казни огнем» описана в следующей главе — ее использовали для уничтожения не только евреев, но и людей других национальностей. — Б. С). Но нет! Я не могла лежать в этой яме и ждать смерти, мне было совестно погибнуть, не оправдав то драгоценное звание, которое я носила, — комсомолка. Я встала из ямы и бежала. По мне стреляли, но мне удалось бежать. Семья погибла. Миша погиб на моих глазах, его подняли на кинжал и распороли весь живот. Как мама погибла, я не видела.
Я скрывалась семь месяцев у девочек нашего класса. Конечно, можно понять, как мне приходилось. Во-первых, три раза я бежала из полиции. Большей частью зимой находилась на улице. Приходилось по 10 дней не кушать. А если кушала, то кушала вороньи яички и траву. 15 июля 1942 года я поступила в партизанский отряд 537… Годул, я нахожусь сейчас в партизанском отряде. Командир отряда у нас тов. Свирид. Мне здесь очень хорошо. Отрядов у нас очень много. Немцы боятся партизан. Партизаны подрывают их дорогу, пускают поезда под откос. По могилевской шоссейной дороге движения никакого нет. Если появляются машины, партизаны их уничтожают.
Несмотря на то что живем в лесу, живем культурно, радостно. У нас есть патефон. Ребята все веселые, бодрые. На врага идут с песнями, веселые, бодрые, со словами: «За Сталина, за Родину, вперед!» Раньше я тоже с винтовкой ходила на боевые операции, стреляла много раз, но сейчас у нас винтовки забрали и отдали ребятам, а мы работаем на кухне».
В конце войны и первые послевоенные годы Илья Эренбург и Василий Гроссман из подобных очерков и писем составили «Черную книгу» о злодейском убийстве евреев на оккупированной территории Советского Союза. Однако гонения на «безродных космополитов» воспрепятствовали появлению этого труда в СССР. Книга была издана в 1980 году в Израиле.
Следует признать, что, несмотря на интернациональную пропаганду большевиков, в Советском Союзе еще перед войной ощущалась неприязнь к евреям. Уже упоминавшийся К. Ю. Мэттэ свидетельствует:
«В первые месяцы оккупации немцы физически уничтожили всех евреев. Этот факт вызвал много различных рассуждений. Самая реакционная часть населения, сравнительно небольшая, полностью оправдывала это зверство и содействовала им в этом. Основная обывательская часть не соглашалась с такой жестокой расправой, но утверждала, что евреи сами виноваты в том, что их все ненавидят, однако было бы достаточно их ограничить экономически и политически, а расстрелять только некоторых, занимавших ответственные должности. Остальная часть населения, советски настроенная, сочувствовала и помогала евреям во многом, но очень возмущалась пассивностью евреев, так как они отдавали себя на убой, ни сделав ни одной, хотя бы стихийной попытки выступления против немцев в городе или массового ухода в партизаны. Кроме того, и просоветски настроенные люди отмечали, что очень многие евреи до войны старались устроиться на более доходные и хорошие служебные места (будто русские или белорусы не стремились к тому же самому! — Б. С), установили круговую поруку между собой, часто позволяли нетактичное отношение к русским, запугивая привлечением к ответственности за малейшее выступление против еврея и т. д. «И вот теперь евреи тоже ожидают помощи от русских Иванов, а сами ничего не делают», — говорили они.
Общий же вывод у населения получился таков: как бы немец не рассчитался со всеми так, как с евреями. Это заставило многих призадуматься, внесло недоверие к немцам».
Хорошенький интернационализм, если даже просоветски настроенные могилевцы помогали несчастным, обреченным на смерть евреям только с чувством презрительной жалости, убежденные, что сыны Израиля так и норовят спрятаться за спины русских Иванов и переложить на них всю тяжесть борьбы с захватчиками-фрицами.
Партизанам и подпольщикам приходилось учитывать в своей пропаганде антисемитизм подавляющего большинства населения. Мэттэ подчеркивал:
«При составлении листовок основным принципом был взят патриотизм народов Советского Союза без подразделения его на советский или просто русский патриотизм и т. д. Листовки составлялись так, чтобы они привлекали к борьбе и советских патриотов, и просто русских честных людей, любящих свою родину, хотя и несогласных с коммунистами по тем или другим вопросам…
Учитывая настроение населения, невозможно было в агитационной работе открыто и прямо защищать евреев… так как это, безусловно, могло вызвать отрицательное отношение к нашим листовкам даже со стороны наших, советски настроенных людей или людей, близких нам. Приходилось затрагивать этот вопрос косвенно, указывая на зверскую ненависть фашизма к другим нациям и стремление к уничтожению этих наций, на натравливание фашистами одной нации на другую, на то, что под лозунгом борьбы с евреями и коммунистами хотят уничтожить нашу Родину и т. д.».
После войны Сталин учел народные настроения и развернул кампанию «борьбы с космополитизмом» под флагом «русского советского патриотизма» и провозглашения «русского приоритета» во всех отраслях знаний и культуры.
Истребление евреев вряд ли проходило бы столь успешно, если бы не встречало сочувствия и поддержки у значительной части населения Восточной Европы, включая СССР. Пусть «активистов» было меньшинство, но меньшинство, вполне достаточное для нужд Гиммлера и Эйхмана.
Параллельно с «окончательным решением еврейского вопроса» на оккупированных территориях развертывалась мощная антисемитская пропагандистская кампания. В этом отношении немцам было легче, чем партизанам. Семена антисемитизма падали на благодатную почву давней, еще со времен «хмельничины» (так назывался первый геноцид в ходе восстания гетмана Богдана Хмельницкого на Украине в 1648–1654 годах, когда украинские казаки уничтожили десятки тысяч евреев) и «черты оседлости» нелюбви к евреям, свойственной части славянского г и балтийского населения Российской империи. Пропаганда нацистов способствовала вербовке добровольцев в зондеркоманды смерти. Евреи представлялись самыми худшими из большевиков, замыслившими погубить род человеческий.
Хочу познакомить читателей с образчиком юдофобской стряпни, выходившей на оккупированных территориях СССР. В брошюре В. Лужского «Еврейский вопрос», изданной в Смоленске в 1943 году, утверждалось:
«Антисемитизм, т. е. ненависть к еврейству, противоядие против разлагающего влияния еврейства, живет инстинктивно в каждой здоровой арийской нации. Антисемитизм — явление не книжное, а глубоко народное: это самооборона народного духа против еврейского засилья.
Сами евреи, и только они, повинны в том, что ариец питает к ним ненависть и презрение. Основной чертой каждого еврея, будь то капиталист, или мелкий торгаш, или служащий, является то, что он считает себя принадлежащим к избранному племени, а всех остальных людей — отбросами, «гоями» (иноверцами), обязанными ему повиноваться. Недаром еврейский ученый Иегуда Галеви сказал: «Израиль — сердце народов». В душе евреев живет уверенность, что настанет время, когда евреи достигнут мирового господства, скуют «гоев» одной цепью и заставят их работать на себя.
Беспощадность, с которой за счет прочего населения евреи выдвигают вперед своих соплеменников и проводят их к власти, — это также одна из причин того, что врожденный, но не всегда осознаваемый инстинкт самосохранения арийского населения против еврейства вырастает в сознательный антисемитизм.
Еврей не любит заниматься производительным трудом. Ему свойственно стремление к паразитическому существованию за счет других народов.