Ударь или убей!

 
Микки Спиллейн
Ударь или убей!
* * *
Старый паровоз лениво тащил два вагона через двадцатикилометровый горный перевал от станции Ричфилд к озеру Раппахо. Возможно, кому-то путешествие на поезде, прибывшем из прошлой эры, доставило бы удовольствие, но для меня оно оказалось настоящей пыткой. Угольная пыль была повсюду: она стояла в воздухе, скрипела на зубах, как песок, и забивалась в шерстяную обивку сидений. Был ноябрь; с гор и долин дул холодный канадский ветер. К тому же вагон не отапливался.
В нормальных условиях я бы не имел ничего против прохладного ветерка, но сейчас от озноба у меня ломило все тело, особенно болело под повязкой. Я клял себя за то, что послушался доктора и отправился «хорошенько отдохнуть». Я мог бы спокойно отсидеться в Нью-Йорке, но вместо этого покорно согласился «подышать свежим воздухом» на озере.
Озеро Раппахо. Конечная станция. Из багажного вагона выгрузили один-единственный мешок с почтой и штук шесть посылок. Я спустился на перрон.
По другую сторону платформы стоял черный «шевроле» 1958 года с надписью «ТАКСИ». В машине никого не было. Впрочем, водителя я все же увидел в окне кабинета станционного смотрителя, пожилого морщинистого человека. Они смотрели на меня с таким изумлением, будто увидели марсианина. Но так уж повелось в горных поселках. Если сейчас не сезон для туристов и тебя никто не встречает, то аборигены при твоем появлении впадают в столбняк.
Я показал пальцем на «шевроле», подхватил свою старенькую дорожную сумку и почтовую тубу, где держал складную бамбуковую удочку, подошел к машине, бросил сумку на заднее сиденье, сам сел на переднее и стал ждать, когда же, наконец, меня повезут в Паинвуд. Водитель подошел лишь спустя пять минут.
— Добрый день. Вам в Паинвуд? — спросил он, открыв дверцу.
— А что, можно поехать еще куда-нибудь?
Водитель покачал головой:
— В радиусе восьмидесяти километров нет других населенных пунктов.
— Тогда поехали в Паинвуд.
Наконец он завел двигатель. Уже отъехав от станции, он сделал вид, что только сейчас заметил мою двухколенку на заднем сиденье.
— Собираетесь порыбачить?
— В общем, да.
— Клева нет. Сезон подходит к концу, понимаете.
— Но он все еще открыт, не так ли?
— До конца месяца, — кивнул он. — Но рыбы-то нет.
— Заткнись, — сказал я.
Солнце уже садилось. До Паинвуда было километров семь, и за всю поездку водитель, не отрывавшийся от баранки, не проронил больше ни слова.
Население Паинвуда две с половиной тысячи человек. Городишко этот (два с половиной километра в длину и четыре квартала в ширину) раскинулся в широкой части долины на берегу озера Раппахо. В предместье много летних домиков, но сейчас они были заколочены, и вся жизнь сосредоточилась на главных городских улицах.
На углу улицы стоял отель «Паинс» — белое трехэтажное здание. Балкон второго этажа нависал над тротуаром.
Я заплатил таксисту, подхватил багаж и вошел в отель.
В дверях стояли два громилы. Они подождали, когда я пройду через фойе и окажусь у конторки портье, затем подошли и встали у меня за спиной. Понаблюдав, как я заполняю регистрационную карточку, тот, что был покрупнее, выхватил ее у меня из рук и пробежал глазами.
— Мистер Келли Смит, город Нью-Йорк, — сказал он. — Нью-Йорк большой. Как насчет того, чтобы указать адрес поточнее?
— В самом деле. — Портье выглянул из-за своей конторки, сдержанно улыбаясь то ли мне, то ли этим двоим.
— Я пробуду здесь две недели, — сообщил я ему. — Мне нужен номер наверху, желательно с теневой стороны. Вот задаток.
Я выложил стодолларовую купюру.
— А если кому-то понадобится найти вас в Нью-Йорке... — начал было здоровяк.
Я выхватил карточку у него из-под носа.
— Посмотришь в телефонном справочнике. Я там есть, — ответил я. «Похоже, старые добрые времена возвращаются», — подумал я.
— Смит не такая уж и редкая фамилия...
— Я единственный Келли Смит в Нью-Йорке.
Он попытался сыграть со мной в гляделки, но я был не в настроении. Тогда он потянулся за моим «франклином» и уставился на него.
— Давненько я таких не видел, — сказал он.
— И не увидишь, если будешь продолжать в том же духе, — сказал я, забирая деньги.
Портье испуганно заморгал, взял банкнот, отсчитал мне шестнадцать долларов сдачи и выдал ключ.
— Номер 215, в конце коридора.
Здоровяк положил мне руку на плечо.
— Больно ты молод.
— А из тебя никакой коп, — оскалился я. — А теперь отстань. Можешь начинать копать, если тебе делать нечего. Если хочешь, я заскочу к тебе в отделение, выдам свою биографию, дам снять отпечатки, и ты сможешь вдоволь наиграться в Шерлока Холмса. Но сначала мне нужно помыться и поесть.
У него вдруг затряслись щеки.
— Надеюсь, ты так и поступишь. Ты не врешь?
— Не переживай, — заверил я его и добавил, когда он отошел: — Подождешь.
Когда дверь за ними закрылась, портье сказал:
— Это капитан Кокс и сержант Гэл Венс.
— Они всегда так встречают туристов?
— Н-нет, конечно же нет.
— Сколько человек в местном департаменте?
— В полиции... Ну... человек шесть, по-моему.
— Этих двоих более чем достаточно. Если они выкинут со мной что-нибудь подобное еще раз, то я поддам кому-нибудь из них под хвост.
— Я не уверена, хочу ли я вас здесь видеть или нет, — холодно сказал хрипловатый женский голос за моей спиной.
Я взглянул на портье:
— Хорошенькое тут у вас местечко. Кто это?
— Владелица. — Он взглядом указал на резную дощечку на столе. На ней значилось: «Управляющей отелем — мисс Дари Деил».
Она была полновата, но все же очень мила: высокая грудь, выгоревшие до льняного цвета волосы спадают на широкие плечи и окутывают гладкую, загорелую спину.
— А тебе и не придется ничего решать, дорогуша. Я уже оплатил счет на две недели вперед. Так что улыбнись. Такая милая кошечка, как ты, должна улыбаться постоянно.
Она улыбнулась. Очень мило улыбнулась. У нее, как я и предполагал, оказались прелестные зубки, и она чуть качнула бедрами. Вот только в ее глазах улыбки я не заметил.
— Иди к черту, дурак. — С этими словами она вихрем пронеслась мимо.
Странно, но ее фамилия показалась мне знакомой.
— Это ее сестра в прошлом году покончила жизнь самоубийством в Нью-Йорке, — подсказал мне портье. — Флори Деил. Она выпрыгнула в окно Нью-Сенчури-Билдинг.
Да, я помнил эту историю. Она попала, разумеется, на первые полосы газет. Флори Деил приземлилась на крышу автомобиля ООН как раз в тот момент, когда европейский делегат собирался отъезжать. В машине вместе с ним оказалась весьма популярная девочка по вызову. Прежде чем цензоры спохватились, таблоиды успели рассказать читателям все.
— Вот оно что, — протянул я. — Все же не стоит из-за этого так плохо относиться к приезжим из Нью-Йорка.
Я решил поужинать в ресторане «Уайт». Выбрал столик в углу, откуда мог наблюдать за местными жителями, подходившими к барной стойке. За столиками сидели лишь пожилые пары, и, когда они вышли, я остался сидеть один-одинешенек у барной стойки, и аборигены усиленно делали вид, что не замечают чужака, но то и дело буравили меня взглядами. И взгляды эти были не особенно дружелюбные, а скорее настороженные и даже с какой-то затаенной злобой.
Ко мне уже торопилась официантка со счетом в руке.
— Милая... да что тут у вас происходит? — не выдержал я.
Она съежилась:
— Простите? — Это все, что она смогла выдавить. Я поднялся и подошел к стойке.
В восемь вечера в баре появились капитан Кокс и сержант Вене, делая вид, что вовсе не интересуются мной. Через четверть часа в бар вплыла Дари Деил. Она заметила меня, и на ее лице появилось презрительное выражение. Она тут же развернулась и отошла от меня подальше.
Я уже собирался уходить, когда вновь открылась дверь. Потянуло холодом. Разговоры смолкли. Двое парней в твидовых пальто закрыли за собой дверь и нарочито развязной походкой подошли к барной стойке. Прикид на них был что надо, вот только сами они мало походили на ребят с Мэдисон-авеню [1]. Одного, как я узнал, звали Нэт Пели, а второго, покрупнее, — Ленни Уивер. Ленни Уивер — это если вы хотели с ним поладить, если же у вас было острое желание побыстрее отправиться на тот свет, достаточно было назвать его Рылом — так сто лет назад его окрестила Марджи Проветски.