Настанет день

— В каком смысле?
— Ты меня вразумила. И сценку эту сыграла вполне прилично, разве что со слезами чуть-чуть перестаралась.
— Подлец ты! — проникновенно сказала Кэмми.
Тай поморщился и глубоко вздохнул. Потом, когда он посмотрел на Кэмми, в глазах его читалось восхищение.
— Поскольку Опра  [3] в настоящее время наверняка за тысячу миль отсюда, — произнес он, — думаю, что спектакль с воссоединением мне сейчас все-таки не грозит. И… прошу у тебя прощения.
Кэмми показалось, что сердце её выскочит из груди. Слова Тая мгновенно погасили бушевавший в её душе яростный пожар. Он переизбытка чувств, она не знала, что сказать.
— Просто ты меня очень удивила, — добавил Тай. — И… я очень рад, Кэмми, что мы снова встретились.
С этими словами он взял Кэмми за руку и слегка пожал, но Кэмми тут же переменилась в лице и вскрикнула от боли.
— Черт, совсем забыл! — воскликнул Тай, разглядывая её распухший палец. — Он раздулся и, наверно, причиняет тебе нестерпимую боль. Поехали к врачу!
— Нет! — испуганно вскричала Кэмми, отнимая руку. — Ни за что! И так обойдется.
— Но ведь это опасно…
— Нет, — отрезала Кэмми. — До свадьбы заживет.
— Как знаешь, — пожал плечами Тай. — Но, если все-таки передумаешь…
Они возобновили прерванный завтрак. Поковырявшись левой рукой в тарелке, Кэмми с облегчением проглотила последний кусок и запила апельсиновым соком.
После кофе Тай пригласил её посидеть на диване, а сам занялся уборкой. Расположившись у камина, Кэмми молча следила за уверенными и сноровистыми действиями Тая. Двигался он непринужденно, с кошачьей грацией, и она не могла не залюбоваться его мускулистой фигурой.
Закончив наводить порядок, Тай направился к двери черного хода.
— Куда ты? — спросила Кэмми, которой почему-то стало боязно остаться одной.
— Дров нарубить, — коротко ответил Тай. — Камин хочу разжечь.
— Понятно.
Тай усмехнулся.
— А что, ты подумала, что я собираюсь уйти, не простившись?
— Тебе, кажется, не впервой так поступать, — нашлась Кэмми.
Тай засмеялся.
— Да, ты права. — Он распахнул дверь, и в гостиную ворвался свежий апрельский воздух. Холодный и пронизывающий, как в январскую стужу, показалось Кэмми. Она невольно поежилась, наблюдая за Таем через окно. Он вышел на задний двор, установил на массивную колоду толстый деревянный кругляк, взял топор, замахнулся, и с одного удара ловко расколол кругляк пополам. Кэмми изумилась. Вот уж не думала, не гадала она, что Тай может колоть дрова, как заправский лесоруб. Еще несколько взмахов топора, и вот Тай уже вошел в дом с охапкой дров. Вместе с ним в гостиную ворвался запах океана в сочетании с сырым ароматом свежих еловых поленьев. Высыпав их перед камином, он разжег его с помощью обрывков газеты, подбросил несколько щепок, которые тут же занялись огнем и, подождав ещё немного, подложил поленья. Пламя быстро разгорелось.
— А вчера вечером, когда я вошла, огонь не горел, — заметила Кэмми вслух, сама не зная почему. — Да, я не собирался оставаться на сегодняшний день, — ответил Тай. — Решил, что напьюсь до одури, а утром соберу оставшиеся вещи и уеду.
— Как, ты хотел уехать? — изумилась Кэмми. — Но почему?
— Меня предупредили, что мое убежище раскрыто, и я не успел даже глазом моргнуть, как появилась ты.
— Но кто мог тебя предупредить? — нахмурилась Кэмми. — Ни одна живая душа не знала о моем отъезде.
— Друг мне позвонил, — сказал Тай. — Тот самый, в квартире которого побывали воры.
Кэмми покачала головой. — Я тут ни при чем.
— Кто знает, — задумчиво произнес Тай. — Скорее всего, конечно, тут замешан отец. И именно он послал тебя ко мне.
— Вовсе не послал!
Тай поворошил кочергой поленья, так что искры в камине брызнули во все стороны.
— Ты меня извини, Кэмми, но в такие совпадения я не верю. Не могу поверить.
— А кто этот твой друг? — спросила вдруг Кэмми.
— Ты его не знаешь, — уклончиво ответил Тай. — Он ведает моими финансами.
— И он живет в Лос-Анджелесе?
Тай уже и сам начал понимать, что, судя по всему, Кэмми не имеет никакого отношения к вторжению в квартиру Брюса и, если так, то значит и его выводы на её счет поспешны и неоправданны. Кто знает, возможно, Сэму и впрямь был давно известен его адрес — Сэм никогда не отличался долготерпением и, если на то пошло — разборчивостью в связях и средствах.
И все же чутье подсказывало Таю, что появление непрошеного гостя в квартире Брюса и приезд Кэмми каким-то неведомым образом связаны между собой. Хотя он вполне допускал, что Кэмми может даже не подозревать об этом. Что ж, он попытается разобраться во всем позже.
— Ладно, не стоит об этом говорить, — сказал он. Глядя в озабоченные глаза Кэмми. — Это не имеет особого значения.
— Неужели ты в самом деле хочешь отсюда уехать?
— А что тут удивительного? — спросил Тай, пожав плечами. — Я просто не хочу, чтобы в мою личную жизнь вмешивались.
— И тебе никогда не хотелось вернуться?
— Куда, в Голливуд? Ты шутишь?
— Неужели тебе было настолько плохо там? — спросила Кэмми.
— Да, — неохотно ответил Тай.
— Но почему? — настаивала Кэмми, точно не замечая его нежелания говорить на эту тему. — Твоя карьера развивалась блистательно. Ты был на вершине славы, и вдруг… пропал. Мне всегда казалось, что дело тут неспроста, и когда я тебя увидела… — Она осеклась и похолодела, ибо едва не сболтнула: «в ту последнюю ночь, которую мы провели вместе».
Тай резко повернулся и посмотрел на нее. Глаза Кэмми расширились, как у испуганной лани.
— Что случилось? — спросил он. — Палец?
Длинные ресницы Кэмми дрогнули.
— Д-да, — пролепетала она.
— Надо что-то делать, — сказал Тай. — Погоди, я сейчас.
Он прошел в ванную, и тут же вернулся, держа в руке кожаный футлярчик и бутылку с прозрачной жидкостью.
Кэмми в ужасе уставилась на него. Дело было вовсе не в её пострадавшем пальце. На до сих пор пребывала под впечатлением — ведь она чуть не проболталась.
«В ту последнюю ночь, которую мы провели вместе»…
Невысказанные слова эхом звенели в её ушах. Господи, хоть бы Тай не вспомнил!
— Вот, сейчас тебе будет полегче, — сказал Тай, приблизившись к ней. Раскрыв футлярчик, внутри которого оказалась аптечка, он извлек из неё иголку и вату.
Кэмми испуганно отшатнулась. Но испугалась она не простейшей хирургической манипуляции и даже не возможной и неизбежной боли, а — совсем другого. Опасной близости Тая, который устроился на диване рядом с ней так, что их бедра соприкоснулись.
— Дай руку! — потребовал он.
Сердце Кэмми бешено колотилось, а дыхание почти остановилось.
Тай смочил клочок ваты спиртом, протер иголку, а потом, взяв Кэмми за руку, протер спиртом раздувшийся палец. Кэмми невольно ойкнула.
— Больно?
— Нет, скорее страшно, — признала Кэмми.
— Не смотри.
Кэмми отвернулась и уставилась в окно. Но в следующую секунду её словно током ударило: Тай опустил её ладонь на свое твердое бедро. Еще через мгновение палец её пронзила острая боль — кончик иглы проткнул насквозь её налитый кровью ноготь.
Закусив губу, чтобы не закричать, Кэмми вдруг с изумлением почувствовала, что боль начала потихоньку отступать. Смахнув с глаз слезы, она посмотрела на Тая, и встретилась с его серьезным взглядом.
— Очень больно было? — спросил он.
— Нет, нет, — поспешно помотала головой Кэмми. — Вполне терпимо.
— Но ты плачешь…
— Ничего подобного! — возразила Кэмми. — Просто я отчаянная трусиха. — Потупив взор, она увидела свой окровавленный ноготь, и у неё тут же закружилась голова. Кэмми всегда боялась вида крови.
— Кэмми…
Боже мой, неужели я потеряю сознание? — вихрем пронеслось в её мозгу.
Последнее, что увидела Кэмми, было встревоженное лицо Тая…
Она очнулась от ощущения прохлады на лице, и, поднеся руку ко лбу, поняла, что на нем лежит влажная тряпочка.