Семейный стриптиз

 
Оливия Голдсмит
Семейный стриптиз
 
КРУГ ПЕРВЫЙ
Замужество подобно кратеру вулка­на с тремя кругами-кольцами. Коль­цо первое – обручальное. Кольцо второе – венчальное. Кольцо тре­тье – страдание.
Нэп Делано
 
ГЛАВА 1
Энджи пришла раньше назначенного времени не только потому, что была невероятно пунктуальна, а профессия юриста отшлифовала эту природную черту, но и потому, что захотелось поскорее вдохнуть в себя атмосферу пред­стоящего торжества. Опустившись в кресло, она пристроила на соседнем сумочку, привычно скрестила ноги и обратила взгляд на морской пейзаж за окном. Марблхед был, как всегда, волшебно красив. Полукровка из нищего нью-йоркского Квинса, дитя еврейско-итальянского союза, когда-то Энджи и помыслить не могла, что сказочный Массачусетс станет ее домом. Осень давно вступила в свои права, но прогулочные парусные шлюпки, как и в разгаре лета, юрко сновали по водной ряби гавани, и рыбацкие ка­тера на полном ходу летели к родному порту, торопясь ус­петь до темноты. Густо-багряный закат сменился синева­тыми сумерками, в домах на набережной один за другим загорались квадратики окон.
Ресторан у моря был выбором Рэйда и выглядел соот­ветственно: чистота и порядок здесь царили безукоризненные. В интимном полумраке зала снежно белели скатерти, мерцало столовое серебро, отбрасывал блики хрусталь.
Энджи смутилась, украдкой разглядывая стол. Впору было позавидовать строгой опрятности хитроумно сло­женных, жестко накрахмаленных салфеток. Ее собствен­ный внешний вид был далек от идеала: кудрявых и жестких смоляных волос давно не касалась рука опытного парик­махера, а расческе они поддавались с трудом, любая одеж­да на ней казалась не глаженой, да и пуговиц, как правило, недоставало. Рэйд, правда, любил повторять, что все это лишь добавляет ей очарования. Может быть, и так. А иначе почему бы он на ней женился?
Энджи вновь обвела взглядом обеденный зал клуба. Нормальной еды в подобном месте определенно не до­ждешься: хочешь вкусно поесть – отправляйся в какую-нибудь из бесчисленных бруклинских закусочных или, на худой конец, на север Бостона. Здесь же обслуживание будет безупречным, зато мартини чересчур сухим. В феше­небельных заведениях Энджи всегда было немного не по себе, тем более без Рэйда. Она заерзала в кресле, сменила позу и вновь замерла, выпрямив спину. Ничего страшного. Пора привыкнуть к его неизменным опозданиям. Еще чуть-чуть – и ее законный супруг присоединится к ней за этим круглым столиком. Кому-кому, а Рэйду чувство не­ловкости незнакомо. Он везде как дома, словно с рожде­ния обрел членство в этом и любом другом клубе вместе с наследным правом называться Рэйдом Уэйкфилдом Тре­тьим.
При виде плывущего к ней официанта Энджи закусила губу, едва сдержав жалобный стон. Не желает ли леди вы­брать напитки?– Нет, не желает. Праздник без Рэйда – не праздник. Извинившись, она попросила подождать, бросила беглый взгляд на часики и поспешно добавила:
– Мой муж придет с минуты на минуту.
Он опаздывал уже на четверть часа, но ведь в этом весь Рэйд. Вечно спешит и вечно выбивается из графика, по­глощенный сиюминутной проблемой так, что напрочь за­бывает обо всех своих обещаниях. Конечно, он при этом слегка плутует, но ему все сходит с рук. Ясное дело, кто же сможет устоять против фантастического обаяния Уэйк­филда III?
Официант удалился, и Энджи решила использовать оставшееся время с толком. Достав косметичку, пристроила на коленях зеркальце и украдкой заглянула в него. Лицо как лицо, довольно миленькое круглое личико с большими темными глазами и пухлым ртом. М-м-м… не будем лука­вить – рот мог бы быть и поменьше. А в данный момент ему к тому же требуется скорая косметическая помощь. Вот загадка природы – вмиг испаряясь с губ, помада ни­как не желает исчезать с зубов. Причесаться, кстати, тоже не мешало бы, но не за столом же!
Энджи вздохнула. Ничего не поделаешь, уж какая есть. Ведь Рэйд все равно выбрал ее, а не одну из этих блонди­нистых худосочных рекламных девиц, словно сошедших с обложки модного журнала. Они вились вокруг Рэйда оси­ным роем и звались не иначе как Элизабет, Эмили или Слоун, но ни одна из этих лощеных красоток не сумела за­получить ее принца. Вот вам, выкусите, америкашки рафи­нированные!
Рэйд был воплощением сияющего света, жизненной силы и того образа жизни, где не бывает поражений. Его родня, окруженная ореолом богатства и связей, каталась на яхтах и играла в теннис, отмечала рождения, свадьбы и даже похороны с таким видом, словно Земля испокон веков вращалась вокруг Солнца ради удобства семейства Уэйкфилд. Как ни крути, а в сравнении с семьей Рэйда ее собственные родственники были всего лишь жалкими им­мигрантами. Потомки первых поселенцев, Уэйкфилды ступили на американскую землю вслед за прибывшими на «Мэйфлауэре». Мать Рэйда не только была истинной дочерью Американской революции, но и выглядела примерно ее ровесницей. Седину она не закрашивала, за модой не гналась – эдакая Барбара Буш, но куда надменнее. Све­кровь ни разу не позволила себе высказать вслух недоволь­ство выбором Рэйда, однако отношение ее к невестке было очевидно и без слов. С другой стороны, если подумать – чем они так уж кичатся, эти Уэйкфилды? Не тем ли, что отняли у индейцев земли вокруг Марблхеда, доброй частью которых владеют и поныне? Единственным их оправ­данием, по мнению Энджи, могла служить только дав­ность преступления.
Вернув помаду на место, она вынула из сумочки наряд­ный пакет. Первая годовщина свадьбы называется «бу­мажной», и это требует особого внимания. Энджи едва го­лову не сломала над выбором подходящего подарка. Вот он, презент, достойный годовщины совместной жизни – первое издание автобиографии Кларенса Дэрроу с росчер­ком самого маэстро юриспруденции. Рэйд Уэйкфилд III, новоиспеченный сотрудник «Адвокатской конторы Патнэма», старейшей и почтеннейшей из юридических фирм страны, боготворил Дэрроу. Он таки будет на седьмом не­бе! Энджи с ухмылкой пришлепнула ладошкой пакет.
Насчет ответного подарка она старалась не обольщать­ся. С романтическими знаками внимания, как и с роман­тикой вообще, у мужчин дело обстоит из рук вон плохо, а у великосветских львов в особенности. Эту истину Энджи успела проверить на себе. В их первое совместное Рожде­ство Рэйд преподнес ей перчатки для катания на лыжах, хотя на лыжах она отродясь не стояла. На просьбу отметить первые выходные после свадьбы поездкой в какой-нибудь романтический уголок Рэйд тотчас ответил предложением прокатиться в Спрингфилд, на Кубок по баскетболу. Еще чего! Худшее, однако, ожидало ее в день рождения. Энджи невольно покачала головой, вспомнив выражение лица мужа в тот миг, когда она запустила в него дареной кофе­молкой из роскошно упакованной коробки. «Ты ведь обо­жаешь свежемолотый…» – промямлил сраженный ее ре­акцией Рэйд. Ох, и поругались же они тогда! Чуть отойдя от грандиозного скандала, Энджи набрала номер матери.
– Кофемолку, говоришь? А какой фирмы? – уточнила мамуля. – «Браун»?! Считай, тебе повезло; он явно подда­ется дрессировке. Твой папа, между прочим, однажды вру­чил мне гладильную доску.
Энджи не стала ей напоминать тот немаловажный факт, что их брак закончился разводом и что подобный финал собственного супружества ее нисколько не устраи­вает.
– Но вообще-то я всегда говорила, что ничего хороше­го из смешанного брака не выйдет, – добавила Натали Голдфарб-Ромаззано.
– Я уже замужем за протестантом, не забыла?
– А я не о том. Различие религий не так важно. Разли­чие полов – вот проблема. Смешанный брак – это союз двух полов. Мужчины и женщины. Марса и Венеры. А мы, чтоб ты знала, даже не с разных планет. Мы из разных га­лактик!
Погрузившись в воспоминания, Энджи вновь покачала головой. Да уж, отец прав. Мамуля у нее – это что-то.
– Нет? То есть как это – нет?! – раздался рядом зна­комый голос. – Мы здесь «нет» не принимаем. В этом ис­ключительном заведении должно звучать исключитель­но «да»!