Коллегия

– Твоих сестренок среди них нет. Найл ответил ошеломленным взглядом.
– Откуда тебе известно, что у меня есть сестренки?
Та опять посмотрела с непонятным, загадочным видом и вышла, оставив дверь открытой. Найл широко раскрытыми глазами глядел ей вслед, недоумевая, что все это значит. Тут в коридоре послышались шаги, и в дверях появилась одетая в синее девушка.
– Дона!
Девушка бросилась к кровати, обвила Найла руками за шею и припала губами к его губам.
У Найла, успевшего позабыть приятное тепло ее уст, перехватило дыхание.
Возвратившаяся Селима сказала с мягкой укоризной:
– Его нельзя волновать. Ему еще долго предстоит набираться сил.
– Я не буду его тревожить, обещаю! Выпустив Найла из объятий. Дона села у него в ногах.
Лучась от счастья, они, не отрываясь, смотрели друг на друга, словно не веря, что снова вместе.
– Я приду через несколько минут, – сказала Селима и удалилась, деликатно притворив за собой дверь.
– Как там мои сестренки? – первым делом спросил Найл. Улыбка сошла с лица Доны.
– Их позавчера забрали. Служительница, которая забирала, сказала, что отведет их к матери.
– Это было в день взрыва?
– Где-то за пару часов.
Такую новость, в общем-то, следовало ожидать. Как раз тогда они торговались с Каззаком. Его сестренкам отводилось место в той сделке.
Вытянув руку, девушка коснулась ладони Найла.
– Извини.
Найл пожал плечами.
– Может, оно и к лучшему. Если пауки держат их заложницами, то, вероятно, не тронут. – Он намеренно сузил свое мышление, не давая проникнуть в него ядовитому страху. – Ты лучше расскажи, как тебе удалось бежать.
– Я как раз гуляла на лужайке с ребятишками, когда рвануло. Под ногами вдруг заходило ходуном, я подумала, что землетрясение. У нас однажды трясло в Дире, местами даже стены завалились. Поэтому я велела ребятишкам сесть на землю и не бояться. И тут пауки ошалели. Забегали, как чумные, не соображая, что делают. Один даже в реку залетел. Ты не знаешь, с чего бы?
– Знаю. Они общаются меж собой сигналами напрямую. Поэтому, когда худо одному, это чувствуют и остальные. Они ощущали предсмертные муки друг друга. Ну, а дальше что было?
– Дальше небо стало темным от дыма, ребятня закашляла. Окна детской все как есть полопались, но серьезно, похоже, никто не пострадал. А затем ушли служительницы – сели в лодки и перебрались за реку. Дыму все прибывало, я уж испугалась, что все позадохнутся. Потом велела детям идти за мной, и мы пошли. Никто даже слова не сказал, на улицах совсем пусто было. Мы взяли и двинулись в сторону холмов.
– И куда же вы рассчитываете попасть?
– Мне было все равно, лишь бы подальше от пауков. Вот мы шлишли и, наконец, попали в пригород. Через какое-то время дети устали и, само собой, есть захотели. К счастью, набрели мы на сад с яблоками и сливами, да еще ручей оказался поблизости, и там с час отдыхали. Тут кто-то из ребятишек мне и скажи, что видел паучий шар. Я подобралась к кустам, тихонько выглянула. Вижу, и вправду: шар, а в нем трое в желтой одежде. Я поняла, что это слуги жуков. Мы смотрели за шаром, пока тот не опустился куда-то за лес. Тогда я сказала ребятишкам, что пойдем полем, и мы дошли до самых деревьев. Тут все стали кричать, аукать, и те трое вышли и увидели нас. Они нас сюда и привели.
– Далеко добираться пришлось до города жуков?
– Не столько далеко, сколько долго. Мы же шли все время с оглядкой – а вдруг пауки? Их в полях оказалось полным-полно. Мы сначала думали, это нас разыскивают. С одним так вообще сшиблись чуть не лоб в лоб, когда тот неожиданно вылез из кустов, – а он на нас и не глянул. Я подумала: и что это с ним такое стряслось?
– А почему ты так подумала?
– Он брел нетвердо, будто сонный или раненый. Или просто очень устал.
Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Селима.
– Ему, наверное, пора отдыхать.
– Иду, иду. – Дона светло улыбнулась Найлу и вышла.
Только теперь Найл почувствовал, как он устал. Попробовал было поразмыслить над рассказом Доны, но мысли плыли. Тем не менее от сознания, что с ней все в порядке, на душе становилось теплее. И, засыпая, он думал о ней.
Ему приснилось, что он летит над паучьим городом на шаре. В воздухе вилась гарь, видно было, как от квартала рабов поднимается дым.
Разрушения были поистине ужасающими: улица за улицей превращены в мусор. Ясно различалась окаймленная зелеными газонами площадь со зданием городского зала собраний, однако, само сооружение тоже рухнуло, стоять остались лишь две полуразрушенные стены. К югу, на месте казарм, теперь виднелось широкое водное пространство, соединенное с рекой широким, нечеткой формы, каналом. Подлетев ближе, Найл разглядел паучьи туши, плавающие в бурой воде брюхом кверху.
Пролетев над рекой, шар продрейфовал в нескольких метрах от Белой башни. В этой части города, судя по всему, основная часть зданий осталась невредимой, но на улицах повсюду виднелось битое стекло. Проплывая затем вблизи дворца Каззака, Найл свесился из мешка, пытаясь заглянуть в окна. Именно в этот момент его окликнул голос матери. Сложив ладони рупором, Найл прокричал:
– Я здесь! Где ты?
– Здесь, в спальне!
Голос был таким ясным, будто доносился с нескольких метров. Юноша, вздрогнув, очнулся и шалыми от сна глазами оглядел комнату, ожидая увидеть мать. Стоял полумрак, и комната была пуста.
Какой-то миг Найл был близок к тому, чтобы разрыдаться от нахлынувшего отчаяния и одиночества. И тут, вглядевшись в лиловый небосвод за окном, внезапно осознал ее присутствие.
Едва закрыв глаза и сосредоточась, он различил мать, сидящую, скрестив ноги, на полу дворцовой опочивальни; глаза закрыты.
Сознания матери и сына слились в контакте, и Найл почувствовал радость и облегчение, узнав из ее послания, что с родными все благополучно.
Но когда сам попытался отправить встречный сигнал, сосредоточенность поколебалась: мозг все еще находился наполовину в объятиях сна. Контакт был утерян, и Найл остался один.
Через несколько минут в дверь заглянул Доггинз.
– Ну как, получше?
– Намного, спасибо.
– До собрания дойдешь, ничего? У Найла опустилась душа.
– Как, еще одно собрание Совета?
– Нет, на этот раз только люди. Но мне, видимо, понадобится твоя поддержка.
– Моя поддержка? – переспросил Найл удивленно.
– Да, на нашей коллегии; навроде гражданского собрания. Ходит слух, что там попытаются протащить решение осудить мои действия.
– А это, что, сколько-нибудь серьезно?
– Еще бы. Могут приказать мне уничтожить жнецы.
– Какая блажь!
Доггинз не успел ответить – в дверь постучали. Вошла Селима, неся с собой лампу, залившую комнату необычайно ярким светом. Найл посмотрел на лампу с удивлением:
– Что это?
– Обыкновенный газовый фонарь. Своего рода семейная тайна. Изобретение моего деда, но использовать его нам никогда не разрешалось.
– Почему? Доггинз раздраженно передернул плечами.
– Раскоряки утверждают, что это механизм.
– Как он действует?
– Вот сюда заливается нефть, – Доггинз постучал по блестящему металлическому шарику возле основания фонаря. – Насосик гонит ее вверх по трубке, и она испаряется, ударяясь о керамическую сетку накаливания. На самом деле просто.
Найл широко раскрытыми глазами смотрел на фонарь. Интриговал не столько внешний вид устройства, сколько впечатление, что он уже полностью с ним знаком. И тут мгновенная вспышка интуиции дала ответ. Как и умение читать, это знание было вживлено ему в память Стигмастером.
В миг озарения Найл ощутил в себе множество других фрагментов знания, дремлющих в глубинах памяти; несколько секунд он чувствовал ошеломляющую раздвоенность, будто его собственная сущность была под вопросом.
Доггинз полез в ящик стола.
– Вот еще один образчик запретного знания. На кровать шлепнулась увесистая книга. Найл взглянул на обложку: «Принципы электроники».