Метаморфозы вампиров-2

Удивительно, но несмотря на боль и только что пережитую опасность, он ощущал странное спокойствие. Даже эти два молчаливых попутчика, источающие, казалось, силу и властность, не внушали боязни. Он сознавал тому причину: сексуальный ритуал, происшедший в Хешмар-Фудо. Словно масса разрозненных частиц слилась воедино от внутреннего огня — даже сейчас он медно-красным свечением возникал перед закрытыми глазами.
Еще несколько минут, и надвинулись черные стены Гавунды. С той стороны равнины не была даже понятна их высота — вблизи они вздымались как утесы у отрогов Гор Аннигиляции. Когда затормозили перед въездом, Карлсена бросило вперед — теперь понятно, что ленты — это обыкновенные пристяжные ремни, а не путы. Непонятно зачем остановились перед гигантской аркой, хотя проход был совершенно свободен. Лишь ощутив при въезде мгновенный электрический трепет, Карлсен понял, что осталось позади силовое поле, которое специально снизили, чтобы дать им проехать.
Сразу же за аркой цвет дороги с крапчато-серого менялся на темно-алый, словно запекающаяся кровь. Благоговейный ужас внушала простота и мощь архитектуры, а также контраст между алыми улицами и слепыми черными зданиями.
Вместе с тем, Гавунда, в которую Карлсен сейчас въезжал, в некотором смысле очень отличалась от той, чья голограмма предстала в Архивном Зале. Там улицы были невзрачны и пусты, здесь же было очень оживленно. Преобладали гребиры типично толанского происхождения с твердой, решительной поступью. Однако, много было и мужчин помоложе, в белых туниках — эти походили на тех гребиров, что он видел в Хешмаре. В сравнении с первыми они смотрелись чуть ли не неженками. Много встречалось курносых барашей с коренастыми, мощными фигурами, мелькнул даже и каджек. Помимо прочего, удивляло количество женщин (особенно рослых блондинок). Из одежды мода явно была на ту, что в узкую полоску, — красную с белым, зеленую с белым, синюю с белым, даже черную с белым, — так что и без того стройные ноги под короткими юбками казались еще длиннее. Бросалась в глаза грациозность их движений — куда там земным соратницам по полу. Однако все как на подбор исключительные фигуры, безупречные профили не оставляли сомнения: роботицы.
Было и еще по крайней мере три типа созданий, каких раньше Карлсен не встречал. Первый, — что-то вроде высокого гриба-поганки, — стоял на углу улицы и напоминал какое-нибудь декоративное растение, что выставляется у ресторана. Однако, когда они проезжали мимо, шапка-гриб накренилась в их сторону и посередине обнажился крупный зеленый глаз, пялящийся вслед с немигающим любопытством. После этого существо проворно заскользило по тротуару: колокольчатое основание стебля расширялось и сокращалось как у улитки.
Гораздо чаще встречались создания цвета трутовика, сплошь состоящие из ног, — шесть или семь, — сходящихся к плоской цилиндрической голове с дюжиной глаз. Примерно, как у долгоножки, ноги находились непосредственно под туловищем и семенили в танцующемм, прихотливом ритме. При этом часто получалось так, что туловище у них забавно кренилось под углом в сорок пять градусов. Обныривая пешеходов, они проявляли недюжинную ловкость. Чем-то напоминали головоногих моллюсков, хотя ноги гораздо крепче щупалец.
Однако больше всех поразило существо, напоминающее человека с черной лоснящейся кожей. Первое из них Карлсен увидел со спины и подивился его неуклюжей, валкой походке, длинным горилльим рукам и тупенькой макушке, выступающей сразу из широченных плеч. Мало того — рожа, как оказалось, свисала до самой груди, буквально туда врастая, а вместо носа была лишь пара дыхательных отверстий. Белые глазища выдавали в нем ночное животное, из губастого рта торчали острые зубы-коренья. Различимое сквозь пелену боли (от нее начинала уже бить ноющая дрожь), существо казалось порождением кошмара, свирепым кинг-конгом.
Теперь узнавалась улица, вдоль которой ехали: та самая, по которой проводил его К-17. Машина свернула на площадь с изумрудно-зеленым фонтаном. На дальней ее стороне, еще сильнее впечатляя своей достоверностью, высилась громада здания в виде органных труб: самая крупная по центру, остальные, — с каждой стороны по дюжине, — в порядке убывания. Полная длина с четверть мили.
Капсула подрулила ко входу в главную башню — единственной, похоже, на весь город громадной вытянутой арке. Очевидно, здание представляло собой зал собраний или храм, с той разницей, что не было ведущей к главному входу лестницы. Он находился вровень с улицей, и ясно почему: чувствовалась поистине пуританская неприязнь к декоративности.
Остановились, ремни задвинулись, отодвинулась дверца. Карлсен, превозмогая боль, вылез и, едва коснувшись ногами земли, едва не распластался. Гребир в черном даже руки не протянул. Непросто оказалось разогнуться, так и пришлось ковылять к зданию с скрюченной спиной, рядом — гребир, что сидел сзади.
Интерьер существенно отличался от избыточной цветовой гаммы Зала Женщин: суровые серый и черный цвета. Черный, и тот тусклый, не отражающий света. Боль и тошнота застили теперь так, что Карлсен и лифта толком не заметил, а когда тот понес кверху, подкосились ноги. Страж и теперь не помог, глядя перед собой с полным равнодушием — пришлось выпрямляться самому, спиной о стенку лифта. Плетясь за гребиром по длинному коридору, он уже зарился по сторонам сквозь пелену легкого бреда.
Его завели в большую и яркую комнату. Свет струился через купол, в тонированные окна умещалась вся панорама города и отдаленных гор. К виду он был равнодушен. Единственно, чего хотелось, это упасть вниз лицом на черный ковер и закрыть глаза.
Судя по затянувшейся тишине, его оставили одного. И хорошо: только встреч еще не хватало. Карлсен грузно опустился в ближайшее кресло. Сделанное из простого черного дерева, оно явно не было рассчитано на удобство. Тем не менее, несказанным удовольствием было откинуться головой о твердую спинку. Но стоило закрыть глаза, как в голове закружилась карусель и такая стала наливаться тяжесть, что череп вот-вот лопнет.
— Вам нехорошо?
Пристально смотрящий на него человек так напоминал землянина, что на секунду мелькнула мысль: все, дурной сон кончился, ничего не было. Человек был высок, но лицо, хотя и моложавое, было в морщинах. Одет в черное, но держится как-то по-земному, естественно. Таких проницательных серых глаз Карлсен еще не встречал.
— Ты кто? — сипло выдохнул он и тут же понял свою бестактность. Впрочем, чего не брякнешь сквозь полубред.
— Меня зовут Клубин.
— Вы… землянин?
— Нет. — Он цепко вгляделся Карлсену в лицо. — Вам плохо?
— Жук какой-то укусил. — Язык так разбух, что казалось, не умещается во рту. И дикция размазанная, как у пьяного.
— Жук? Вы помните, как он выглядел?
— Длинный такой, мохнатый.
Человек ушел. Карлсен, закрыв было глаза, испуганно их распахнул: комната вертелась каруселью.
— Выпейте вот. — Человек, успев вернуться, протягивал мензурку, где было с полдюйма темной мутной жидкости. Карлсен, запрокинув голову, послушно сглотнул. Ф-фу! Заплесневелый суп, да и только. Но не прошло и несколько секунд, как самочувствие буквально преобразилось. В глотке, а следом и в желудке зажгло как от бренди. А там пошло разливаться жидким пламенем, спешно прогоняя тошноту. Действовало вроде трагаса, который довелось попробовать в подземном логове у Грондэла, только это снадобье давало еще и восхитительную ясность. В считанные секунды ощущение передалось в грудь и голову, и лихорадка исчезла как по мановению волшебной палочки.
— Это невероятно! — воскликнул Карлсен восторженно.
— Хорошо. — Клубин, прихватив мензурку, вышел. Надо же, все равно, что заново родиться на свет. Тело трепетало энергией, а ум был так ясен, что казалось, одно лишь усилие воли, и откроется доступ к просторам интенсивного сознания, разом распахнувшимся перед ним в пещерах Сории.
Он подошел к окну, что выходит на север, с облегчением чувствуя, что руки-ноги снова в порядке. Тонированное стекло, как видно, смягчало яростный синий свет. С этой высоты, — по крайней мере, полсотни этажей над всеми прочими зданиями, — ясно различалось, что Гавунда расположена по спирали, с ввинчивающейся со стороны стен алой лентой дороги: похоже чем-то на спиральную туманность. Общий эффект подкреплялся черной равниной, окружающей город подобно космической мгле. Сам город был гораздо больше, чем думалось: размером как минимум с Манхаттан. К северу долина постепенно сменялась бурыми отрогами, переходящими в плавные, покатые холмы, исчезающие в тумане. На полпути меж городом и отрогами с востока на запад зияла расселина шириной без малого с Великий Каньон и закраинами острыми, словно процарапанными неимоверным тесаком. Это, понятно, и было ущелье Кундар, о котором упоминал К-10. Впечатляла в первую очередь гигантская арка, смыкающая ущелье непосредственно к северу от Гавунды: в длину миль десять, а вершина изгиба с милю высотой. Карлсен когда-то хотя и имел отношение к инженерии, но сейчас представить не мог, как сооружался этот мост. Впечатление такое, будто сооружался он повдоль, а затем какой-то великан поднял и развернул его поперек, с упором в милю по обе стороны. Внешний вид отличался величавой простотой и идеально вписывался в монохромную блеклость пейзажа. Вид его вызывал все тот же возвышенный трепет, что и первый взгляд на Гавунду.