Сияющий ангел

— Может, матери твоей сказать, чтобы через час подошла?
— Не надо. Я же слепой, а не тупой, — с грустью заметил Андрей.
— Как знаешь. Тогда до завтра.
— До свидания, мужики.
* * *
Анна подъехала на такси и еще с противоположной стороны заметила одиноко сидящего на скамейке мужчину. Ожидая, пока загорится зеленый свет светофора, она попыталась рассмотреть его. Но было далеко, и ей не удалось. Светофор переключился, и одновременно послышалось какое-то пикание. Рядом стоящий старичок, уловив ее удивление, прокомментировал:
— Здесь живет много людей, которые плохо видят или не видят совсем. Этот сигнал для них, чтобы они знали, что можно переходить улицу.
Она не дошла до скамейки метра два, когда Андрей повернул к ней голову и сказал:
— Я знал, что вы придете. Присаживайтесь. Кстати, вы не назвали ваше имя.
— Меня зовут Анна. — Она присела рядом, достала блокнот и ручку.
— Какое красивое имя.
— Спасибо, — Анна в упор рассматривала Андрея, до конца не веря, что он не видит.
На вид ему было около тридцати. Довольно приятной наружности. Смуглая кожа, длинные прямые волосы каштанового цвета, собранные в хвостик. В ухе серьга. Прямой, немного длинный нос. Огромные карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрящие в одну точку. Одет он был в стильно потертые джинсы, темно-синюю майку с глубокими вырезами, позволяющими созерцать мускулистое тело. На ногах кроссовки.
Встреть Анна его в другом месте, она бы ни за что не подумала, что он слепой.
— Почему вы молчите? — обратился он к девушке.
— Я не ожидала, что вы такой. Там, в подвале, мне было трудно вас рассмотреть. Но то, что я видела на заводе, вернее, кого, никак не похоже на вас. — Анна почувствовала, что сморозила какую-то несуразицу.
— Понятно, — как ни в чем не быало сказал Андрей. — Можете не сомневаться: я именно тот, за кого себя выдаю. Так что можем приступать. Задавайте ваши вопросы.
Анна, конечно же, подготовилась и написала их не менее сорока. Но вопреки этому спросила совершенную глупость:
— Андрей, скажите, а как это — быть слепым?
Молодой человек ответил не сразу. Было видно, что он несколько озадачен вопросом. Брови удивленно взлетели вверх, уголки губ опустились. Все это придало лицу растерянный вид.
— А зачем вам это знать?
Теперь смутилась Анна. Она не любила, когда на вопросы отвечали вопросами. Но, с другой стороны, она понятия не имела, зачем об этом спросила. Так сорвалось.
— Я хочу понять, как вы воспринимаете мир. Я не могу представить себя на вашем месте, а значит, не могу понять вас по-настоящему.
— Вы про это хотите написать?
“Ну не про крышки же!”— чуть не сорвалось.
— Если честно, не знаю. Вообще-то не совсем про это. Но мне почему-то кажется это важным. — Анна замолчала.
— Положите то, что у вас в руках, блокнот, наверное, на скамейку, и закройте ладонями глаза.
— А откуда вы узнали, что у меня в руках блокнот?
— Когда вы его раскрыли, я слышал шелест бумаги, у вас там, наверное, вопросы записаны?
— Да, вы правы. А, что, просто закрыть глаза нельзя? — И, тем не менее, блокнот и сумочку положила рядом на скамейку.
— Просто сделайте, как я сказал. Да, и повернитесь лицом к солнцу.
Анна сделала все, как он попросил.
— Что вы видите?
Вопрос прозвучал с некоторой издевкой. Можно подумать, что такую процедуру Андрей заставлял проделывать уже не первого зрячего.
— Ну, ничего, — удивилась Анна.
“Хорошо сказала, — подумал молодой человек. — Вот именно, он видит «ну, ничего»“.
— Подумайте, прежде чем ответить еще раз. Что вы видите?
Девушка задумалась.
— Солнце просвечивает сквозь мои руки, делая их ярко-красными. Даже жутко как-то.
— А еще что видите?
— Кроме мутного света, ничего. — Анна с ужасом одернула руки.
— Так или немного иначе я вижу днем, — заключил Андрей. — А теперь зажмурьтесь, закройте глаза ладонями и опустите голову вниз. Что вы видите?
— Черноту, — тихо сказала девушка.
Сказала — и удивилась. Ей никогда не доводилось видеть такой густой мрак. Всегда был хоть какой-то свет. Даже когда засыпала.
— Ну да. Наверное, это и есть чернота — то, что я вижу, когда нет солнца или света. Понятно?
— Это ужасно. Никогда не думала, что это так! — воскликнула Анна.
— Это для вас ужасно, а для меня это норма жизни, — и Андрей улыбнулся.
— Но ваш мир, он совсем без красок? Он безликий, в нем нет движения, нет формы, — Анна буквально задохнулась от возмущения, что такое может быть.
— Нет, тут вы не правы. Если доведется, то я постараюсь показать вам свой мир, и вы удивитесь, какой он богатый. Конечно, не такой, как ваш, но и не хуже.
— Но это невозможно. И потом, как вы мне его покажите? Глаза выколете?
Молодой человек рассмеялся:
— Хорошо же вы обо мне думаете.
— Я пока ничего не думаю.
Повисла пауза.
— Скажите… Вы всегда… таким были?
— С рождения.
— А лечить это можно? Я спрашиваю, потому что у вас глаза визуально нормальные. Может, за границей?
— За границей… — Андрей ухмыльнулся. — Вполне возможно, что за границей это лечат. Не знаю. Не был.
— Извините, — девушке стало неловко. — А с кем вы живете, кто вам помогает?
Андрей вначале хотел солгать, а потом подумал, что незачем. А то получится нечестно. Сам напросился, а ответить не может.
— С мамой живу, папа умер несколько лет назад.
— И они тоже незрячие?
“Вот пристала!”
— Они обычные.
— А как же вы? Почему? — удивилась Анна.
— Видимо, по-принципу: «в семье не без урода».
— А какая причина? — не отставала девушка.
— Вы еще и окулист? Или просто в болезнях разбираетесь?
Анна покраснела. Хорошо, что он не видит.
— Ни то и ни другое. Я для достоверности. А то, что это получится, пишу про незрячих и не использую ни единого специфического слова.
— Ладно, записывайте.
Несколько минут Андрей перечислял сложные словосочетания. Получалось так, что причиной отсутствия зрения был целый букет болячек. Что-то там было недоразвито, что-то не обладало нужной пластикой, что-то было врожденным пороком, что-то приобретенным. А еще была какая-то дистрофия не то сетчатки, не то зрительного нерва. Даже голова закружилась. Анна не стала дописывать до конца. Для статьи вполне хватало и того, что есть.
Этот длинный список Андрей завершил словами:
— Вот, пожалуй, и все. Понятней стало? Или есть вопросы?
Девушка задумалась. Она многого не могла понять, но спросить стеснялась. Но если так, то любой вопрос на эту тему некорректный. О чем же тогда спрашивать? А чего она, собственно, стесняется? Он знал, на что идет.
— А как же вы бреетесь, например? — и опять Анну передернуло от собственной бесцеремонности. — Ой, извините за бестактный вопрос.
— Нормальный вопрос. Вы не против, если я закурю? — он достал сигареты и зажигалку.
— Пожалуйста.
Анна с интересом стала наблюдать, как он всунул сигарету в рот, а затем, проделав ряд манипуляций руками, ловко прикурил.
— Вот только не нужно меня убеждать, что и бреетесь сами, — поспешила вставить Анна.
— И не буду. Рядом с моим домом парикмахерская. Туда я и хожу через день. Правда, в парикмахерских сейчас мало кто бреется, поэтому я приношу с собой станок и другие принадлежности. — Андрей засмеялся. — Какая вы смешная, однако. И вопросы у вас смешные. Наверное, очень молоды?
Анна не стала отвечать. Она и сама понимала, что вопросы смешные и глупые. Её просто выводила из себя собственная бестолковость. Но еще больше её удручало то, что никак не удавалось понять, что же ее смущает. Потом поняла. Этот Андрей никак не вписывался в концепцию несчастного слепого. Обычный человек. Не скованный, не заторможенный, даже напротив, вполне уверенный в себе.
— Все? Вопросы закончились? — с иронией произнес молодой человек.