Ученик

— Как, не жмет? Если туго, то скажи.
— Нет, не очень, как в парикмахерской.
— А это где?
— Далеко отсюда. Не принципиально, давай дальше.
Дорн усадил меня на скамейку.
— Наклони голову. Встань. Хорошо.
Панцирь представлял собой твердый кожаный жилет, закрывающий корпус, и был длиной чуть ниже пупка. Разрезанный по бокам, он соединялся сверху двумя полосками кожи и с боков ремнями. Дорн обошел вокруг и начал затягивать боковые ремни. Закончив, он посмотрел на меня.
— Повернись. Наклонись. Подними руки вверх, — командовал Дорн. — Все нормально, садись, сейчас будем подгонять наплечники.
Взяв из небольшой кучи снаряжения два кожаных наплечника, он стал прикладывать их ко мне. Что-то не понравилось. Отойдя, он взял другие и тоже начал их примерять.
— Не вертись, — сказал мне кузнец, когда я попытался посмотреть на его занятие.
Посижу спокойно.
— Вроде так будет нормально, — пробурчал Дорн. — Снимай панцирь — сможешь сам?
— Смогу, — я начал расстегивать боковые ремни, — а зачем?
— Как зачем? Наплечники к нему приделывать.
— А разве они не идут вместе с панцирем в комплекте?
Дорн посмотрел на меня как на идиота.
— Влад, из какой дыры ты вылез? Если оружие можно брать готовое, то хорошие доспехи изготавливаются или подгоняются по фигуре. Не дай Создатель, чтобы броня болталась на тебе или, еще хуже, мала и неудобна. В бою нет мелочей. Все, что я продаю, подгоняется или здесь, или кузнецом покупателя точно по его фигуре. Учитывается рост, объем, ширина плеч, длина рук и ног, их толщина и так далее. Дело это небыстрое, особенно когда работаешь с железом. Давай быстрей сюда.
Взяв панцирь, наплечники, он пошел в закуток к стоявшей там наковальне.
Понятно, почему у местных мужских кутюрье мало работы. Основное внимание уделяется дизайну и функциональности средств защиты тела, а не средствам его украшения. Вспомнив фэнтезийных авторов на Земле, я улыбнулся. Как у них выходит все просто. Я даже не беру случаи с героем-химиком, моментально вводившим в действие порох. Только одно контрразведывательное обеспечение процесса его производства и применения заставит поседеть и повеситься матерого спеца. В Средневековье все упиралось в средства производства, а не в сохранение тайны. Порох изобретали не один раз. Что делать? Алхимией в средневековой Европе увлекались все. Другого я не понимаю. Порох очень хорошо горит, и если заняться вопросом его защиты на поле боя от различных магов, то… А другой типаж… Главный герой, попаданец-спецназовец, убивающий на основном месте работы врагов взводами и ротами, изучал — естественно, в свободное от столь увлекательного процесса время — историческое фехтование. Встречает злодея, но не главного: до главного он доберется в конце книги. Убивает его голыми руками — он еще и мастер-рукопашник, Брюс Ли отдыхает на пляже, — забирает его коня, доспехи и оружие, все это цепляет на себя и отправляется повергать супостатов. Естественно, у него обнаруживаются невероятные способности к магии. А дальше писец врагам и их отчизне. Не буду скромничать, я неплохой рукопашник. Детское увлечение гимнастикой, закончившееся гордым званием кэмээса, очень сильно помогало продвинуться в изучении руконогомашества. Имея великолепную базу, я поначалу за месяц осваивал то, что другие за год. Армия отшлифовала эти знания, переведя их из спортивных в прикладные.
Как говорил капитан Болдышев, командир нашей разведроты: «Влад, на хрен задирать ногу, возбуждая врага видом своих яиц. Будь проще — пни его в колено. Не понимаешь — давай объясню на тебе».
И объяснял так, что я очень старался быть примерным учеником. Старание принесло мне приз на соревнованиях по армейской рукопашке и, что важнее, десятидневный отпуск. Так вот, несмотря на все это, я прекрасно понимаю, что вчера мне очень повезло. Не будь этот кретин настолько самоуверен, я был бы порезан на части. Пытаться пробить рукой панцирь или провести бросок закованного в доспех тела могут только герои комиксов. Глав прав — незачем кому-то уметь профессионально чистить хавальник врагу, когда можно просто и элегантно его зарезать мечом. Развиваются только те виды единоборств, которые помогают выжить. А армейское троеборье, которое я неплохо знаю, здесь не катит.
— Влад, — прервал мои размышления Дорн, — давай надевай.
Я взял в руки панцирь и посмотрел на внесенные изменения в его конструкцию. Наплечники, представляющие собой три толстых куска кожи, расположенных внахлест, оказались приклепанными к полоскам кожи, соединяющим заднюю и переднюю части панциря. Интересно, заклепаны, а двигаются свободно на пару сантиметров вверх. Посмотрим. Оказалось, что наплечники соединены с панцирем не напрямую, а через короткий широкий ремень. Оригинально, что еще? Еще на нижней части наплечников появились ремни. Хватит, просовываю голову в отверстие и застегиваю боковые ремни панциря. Дождавшись окончания, Дорн застегивает ремни наплечников на внутренней стороне бицепсов.
— Повернись. Наклонись. Подними руки вверх, — опять командует он.
Выполняю.
— Ну как?
— Чувствую себя как улитка, — честно ответил я.
Панцирь и наплечники плотно охватывали корпус, плечи и верхнюю часть рук.
— Поворачивать винтом корпус, наклоняться стало немного затруднительно.
— Ничего, когда привыкнешь, то перестанешь замечать. Самое сложное мы сделали. Хорошо, что у соседа был большой запас кожаных заготовок. Вот сегодня с утра я взял у него и подогнал по тебе. Будь броня не по размеру, ты бы с трудом двигался, а если из железа, то стоял бы истуканом. Теперь давай закончим.
Дорн шустро нацепил на меня юбку, [45] разрезанную вдоль бедер. Отошел, посмотрел, хмыкнул, поправил ремни, соединяющие юбку и панцирь.
— Присядь.
Сделал.
— Теперь все остальное.
Дорн начал надевать на меня поножи, [46] состоящие из стальной передней части и задней кожаной. Наголенники были очень похожи на сапоги, так любимые женщинами середины и конца девяностых, только без ступни и каблука.
Застегивались поножи на внутренней части ног. Потом Дорн быстро надел мне наручи, [47] сделанные также из стали и кожи.
— Надень, — протянул мне кузнец шлем.
Легкий, подбитый чем-то мягким полукруглый шлем с бармицей плотно охватил голову. Застегиваю ремень с чашкой подбородника.
— Теперь перчатки.
Наденем и перчатки — кстати, больше всего они смахивают на усиленные краги байкера-металлиста. Сшиты из двух половинок. Ладонь закрывает мягкая кожа, усеянная дырочками для вентиляции. Другая половинка — из грубой толстой кожи, на запястье и костяшках красуются стальные пластинки. Прихватывается перчатка к запястью самым популярным здесь видом крепления — ремнем.
— Снимать нужно все в обратном порядке. Ну, посмотри на себя. Красавец, — сказал Дорн, приглашая меня к зеркалу.
Да, есть на что посмотреть. В зеркале был виден затянутый в кожу и сталь средневековый воин. Только лицо и узкие полоски тела между поножами и юбкой, а также наручами и наплечниками не подверглись издевательствам местного стилиста.
— Конан-варвар.
И тебе не кашлять, «Я». Давненько не было.
— А ты хорошо себя вел.
Учту. И все равно на известного персонажа что-то не тяну.
— Лицо слишком умное, и жажды крови нет в глазах.
Поправимо, усмехнулся я про себя и подмигнул невысокому, щуплому юноше. Он давно посматривал на меня с Дорном. И тут вспомнилась одна сценка из одноименного фильма.
— Хорошо, Дорн, а вот насчет оружия. Мне вспомнилась одна штука: нет ли у тебя шара на цепи и рукояти длиной в локоть? Если мой шанс в одном сильном ударе, так удар этой штукой, я думаю, сильнее удара секирой будет, особенно если шар раскрутить.
— Эта штука называется боевой кистень, [48] — усмехнулся Дорн, — и действительно, удар у нее страшный — посильнее чем у секиры будет. Только он умения и внимания требует, зазеваешься — сам себя искалечишь, да и места много надо. В коридоре, если тебя туда загонят, им не помашешь.