Ну точно — это любовь

— Он раскрашивал Скуби фиолетовым, мисс Престон. И я смотрел на Скуби.
— Он смотрел на меня! И корчил рожи! — Зэкери ринулся на обидчика, вытянув руки с согнутыми пальцами, и Джейн вовремя сгребла его в охапку. — Поросячью рожу! Ты хрюшка-свинюшка, поросячья рожа!
— Я не рожа!
— Рожа! Хрюшка-свинюшка!
— А ты, а ты, а ты… Дурак!
Джейн тихо застонала, потирая ухо, потому что Зэкери визжал «хрюшка-свинюшка» прямо в него, и начала свою обычную песню «Давайте жить дружно». Через пять минут она поднялась на ноги, остановив назревавшую войну, и отправила ребят вместе играть в песочнице.
— О, наступил мир, — сказала Молли, глядя на убегающих мальчиков. — Тебе стоит записаться в ООН, Джейни.
Джейн расправила розовую блузку в цветочек и отряхнула практичную голубую джинсовую юбку.
— А тебе стоит обратить внимание на мои приемы. Мне приходится «творить мир» по меньшей мере пятьдесят раз на дню.
Молли подняла брови:
— Ты думаешь, что я тоже… нет, ты шутишь. Я тебя замещаю, конечно, но в кабинете, верно? Припоминаешь, такое чудное безопасное место в глубине здания? С замком на двери? А стены там звуконепроницаемые?
— Молли… — сказала Джейн, растягивая имя кузины. — Кажется, мы сто раз обсуждали все по телефону. Или ты серьезно относишься к своим обязанностям, или наша сделка отменяется.
— Ладно, ладно, — Молли подняла руки, сдаваясь. — Я буду паинькой. Я буду просто молодец. Но не сегодня, хорошо? Я уже говорила, что взяла на работе два выходных. Завтра с утра до ночи буду в твоем распоряжении, и ты покажешь мне, где лежат веревки. И розги с цепями. А сегодня мы прошвырнемся по магазинам. Джейн тряхнула головой:
— По магазинам? Зачем?
Молли подбоченилась и осмотрела Джейн с ног до головы:
— Ты выглядишь так, будто только что сбежала из пансиона для благородных девиц. А еще спрашиваешь! Ты сама сшила эту юбку, так ведь? На ней просто написано: «Умелые руки, домашний уют». Хоть бы купила фирменные ярлычки, нашила на задницу и сделала вид, что ты на самом деле стильная. Девочка моя, как ни крути и что ни говори — над тобой необходимо поработать. Основательно поработать.
— А что не так? — спросила Джейн, направляясь в ясли, где под строгим присмотром находились дети до года, пока их мамочки пытались карабкаться по карьерной лестнице. — Я опрятная и аккуратная. Я…
— За-ну-да, — Молли закончила за нее, опережая Джейн и закрывая дверь, за которой находились шестнадцать орущих детей. — Нельзя ехать на конференцию в таком виде, Джейни. Ты должна… цеплять. Именно, цеплять. Чуть сексапильности, чуть темперамента. Если нет, то как ты собираешься привлечь внимание сенатора Харрисона?
Джейн прислонилась к стене, скрестив руки:
— Молли, это интеллектуальная конференция, а не очередная серия «Любовных связей». Верно?
— Да, конечно. Совершенно верно. Ты прельстишь его недюжинным интеллектом. Ну да.
Джейн сощурилась:
— Я закончила «Пенн Стэйт» [2] с отличием, Молли. И я могу быть интеллектуальной. Умею поддержать беседу. О политике. О реформе социального обеспечения детей. Об экологическом кризисе.
— Ну да, ну да. Очень увлекательно. Правда. Милочка, я не сомневаюсь в том, что ты сможешь поддержать любую беседу. Но сначала Харрисон должен тебя заметить. Или даже Диллон.
— Диллон Холмс? Который ненавидит тебя?
— Верно. Племянник сенатора. Он красив как — бог, между прочим, если я забыла тебе сказать. Зеленоглазый блондин. Настоящий Брэд Питт или Трои Донахью. Помнишь Троя Донахью, Джейни? Мы смотрели на ночных сеансах, как он прыгает по пляжам и играет бицепсами, отбрасывая назад копну светлых волос. Как ты думаешь, волосы у него крашеные? Наверняка он их обесцветил.
— Да замолчи ты со своим Троем Донахью! — Джейн решительно направилась к себе в кабинет. — Я еду на конференцию, чтобы заполучить тебе историю, а себе — загар. Я не собираюсь… не собираюсь расфуфыриваться для тебя. Даже не думай.
— Не для меня, Джейни, для Диллона и сенатора. А теперь собирайся. Эти маленькие чудовища могут побыть пару часов и без тебя. Я уже все разведала в ваших магазинах и знаю, что тебе нужно. Там есть купальник, который так и кричит: «Возьми меня в Кейп-Мэй». Чашечки с подкладками. Кроме того, в четыре у тебя встреча с Ангелом.
— С ангелом? Это еще кто?
— Ангел, солнышко, настоящий ангел. Один из лучших стилистов на свете. Ну, или в Фэйрфаксе, так утверждает мой мастер. Конечно, если ты хочешь попасть в Вашингтон, мы сможем и это организовать, я договорюсь с Рафаэлем, моим личным стилистом. Но я подумала, что ты не захочешь покидать своих орущих сосунков надолго, и попросила Рафаэля порекомендовать кого-нибудь здесь.
— Перестань называть детей орущими сосунками, будь добра. И я не могу уйти. У меня слишком много дел. Нужно раздать инструкции, связаться с родителями, после обеда провести собеседование с потенциальным клиентом.
— Ты не доверяешь своим сотрудникам?
— Естественно, я им доверяю, — Джейн была уязвлена. — Но я всегда сама провожу собеседование с клиентом. А сегодня сложный случай. Родители не придут на встречу, только дядя. Ребенка отдадут всего на две недели, пока родители путешествуют. Вдобавок еще и ты. Ты наблюдала за моей работой десять минут, Молли. Сделай хотя бы вид, будто понимаешь, что тут творится, или я не смогу оставить тебя за старшего. В общем, нет, ты просишь невозможного. Никаких покупок, никакого Ангела. Я уезжаю в Кейп-Мэй через три дня.
— Только не в таком виде, — Молли схватила сумку Джейн, крепко взяла кузину за руку и потащила ее к выходу.
Тетушка Мэрион выглянула на улицу сквозь жалюзи и повернулась к дверям, когда ее племянник вошел в дом.
— Ради всего святого, что это?
Джон подбросил брелок, поймал его и кинул на мраморную крышку последнего приобретения тетушки Мэрион, черного комода, который она откопала на местной распродаже.
— Не делай так! — тетушка схватила ключи и провела по мрамору подолом фартука, проверяя, нет ли царапин. — Ты что, в хлеву рос?
Джон чмокнул ее — он любил тетушку и к тому же пребывал в отличном настроении, чертовски довольный своим приобретением.
— На какой из вопросов мне нужно ответить?
— На первый, — тетушка направилась в большую кухню, оформленную в сельском стиле. — Ответ на второй вопрос я знаю. Ты рос сам по себе, бедняжка, пока я тобой не занялась. Мне тебя очень жаль, иначе я бы обязательно прочитала свою знаменитую лекцию «Как подобает себя вести взрослому человеку», где, в частности, говорится, что нельзя портить свои вещи. И мои вещи. Особенно мои вещи.
— Прости меня, тетушка, — Джон вытащил один из высоких табуретов, обычно наполовину задвинутых под барную стойку, и уселся на него. — Я знаю, я разгильдяй.
— Ты не просто знаешь, ты этим гордишься, — тетушка Мэрион подтолкнула к нему блюдо с домашним арахисовым печеньем. — А теперь выкладывай все об этой штуке перед домом.
Джон откусил половину печенья, прожевал его, улыбаясь, и проглотил.
— Это для конференции. Часть моей маскировки. Нравится?
— Я бы не сказала. Что это?
— Это, моя дорогая тетушка, кабриолет «фольксваген»-«кролик». Ярко-желтый кабриолет «фольксваген»-«кролик». 1984 года выпуска, латаный-перелатаный, но проворный и веселый ярко-желтый «фольксваген»-«кролик». Это…
— Я поняла, Джон Патрик. Если честно, твой «феррари» нравится мне гораздо больше. Пусть он красный и слишком броский. Даже мотоцикл мне больше по душе. Ты можешь себе представить, что случится, если ты покатишься под горку на этом уродце?
— Сразу видно, дорогая тетушка, что ты не уделила должного внимания моему старине кабриолету «фольксвагену»-«кролику», иначе ты бы немедленно заметила, например, чудесный элемент системы безопасности — трубчатый каркас. Кроме того, я сомневаюсь, что в Нью-Джерси есть горы.
— Что? Ты хочешь сказать, эта штуковина повезет тебя в Нью-Джерси?