Дневник памяти

Казалось, окрестности совершенно не изменились. Закат соперничал яркостью с осенними красками высоченных дубов и гикори. Слева стремились к дороге стальные воды реки и вдруг резко сворачивали, чтобы через некоторое время исчезнуть совсем, поглощенные другой рекой, покрупнее. Да и сама проселочная дорога прихотливо извивалась между старыми фермами, и странно было видеть, что жизнь на них совсем не изменилась со времен дедов и прадедов нынешних владельцев. При виде знакомого пейзажа в душу потоком хлынули воспоминания; сердце сжималось, когда она узнавала давно забытые места.
Солнце повисло над деревьями слева от дороги, женщина завернула за поворот и увидела дряхлую церковь, давно заброшенную, но все еще упрямо стоявшую на своем месте. В то лето она и здесь побывала – искала сувениры, которые могли остаться со времен войны между штатами, – и при виде церкви воспоминания так окрепли, будто все случилось только вчера.
Потом показался величественный дуб на берегу реки – еще один свидетель давно прошедшего лета. Он совсем не изменился – тяжелые ветви низко простерлись над землей, вуалью с них свисал испанский мох. Когда-то, жарким июльским днем, она сидела здесь с юношей, смотревшим на нее с таким обожанием, что можно было забыть обо всем на свете. Вот когда она поняла, что влюбилась.
Он был двумя годами старше, и сейчас, проезжая по дороге своих воспоминаний, она четко припомнила его облик. Ей всегда казалось, что он выглядит взрослее своих лет. В его внешности было что-то от усталого фермера, возвращающегося домой после тяжелого дня в поле. Мозолистые руки, широкие плечи, как у любого, кто много трудится физически, а первые морщинки уже тогда начали прокладывать дорожки в уголках его глаз – глаз, которые умели читать любое ее желание.
Высокий, сильный паренек с каштановыми волосами, пожалуй, даже красивый, хотя больше всего девушке нравился его голос. В тот день он читал ей вслух; они лежали под деревом, и она наслаждалась его акцентом, мягким и тягучим – как музыка. «Ему бы на радио работать», – закрыв глаза, думала она, а его голос плыл в воздухе, и слова проникали, казалось, прямо в душу.
Она соблазняет меня растаять в туман и пар.
Я улетаю, как воздух, я развеваю
мои белые кудри
вслед за бегущим солнцем… [8]
Он перелистывал старые книги с потрепанными страницами, книги, которые сам читал, наверное, тысячи раз. Потом они разговорились. Она рассказала ему, чего хочет добиться в жизни – все свои мечты и планы на будущее, – а он серьезно слушал ее и обещал сделать все возможное, чтобы эти мечты стали явью. Он говорил это с таким чувством, что нельзя было не поверить, и в тот момент она ощутила, как много он для нее значит.
Иногда она просила и его рассказать о себе – он рассказывал или объяснял, почему выбрал то или иное стихотворение и что думает о прочитанном. И все же чаще он молчал, глядя на нее горящими глазами.
В тот вечер они вместе полюбовались закатом, потом съели прихваченные из дома припасы, рассматривая сияющие в небе звезды. Было уже поздно, и она подумала, что родители придут в ярость, узнав, где она провела столько времени. Только странным образом это ее совершенно не взволновало. День был таким необычным, и он был таким необычным, и когда они все-таки поднялись и пошли к дому, он взял ее руку в свою, и тепло его ладони согревало ее всю дорогу.
Она повернула еще раз и увидела наконец то, к чему так стремилась. Дом очень изменился по сравнению с ее воспоминаниями. Она сбросила скорость и свернула на длинную, обсаженную деревьями проселочную дорогу, ведущую к цели, которая манила ее от самого Роли.
Медленно подъезжая к дому, она вдруг судорожно вздохнула – на веранде сидел мужчина в рабочей одежде и вглядывался в приближавшуюся машину. Издалека казалось, что он совсем не изменился, а в какой-то момент, когда солнце зашло ему прямо за спину, он словно растворился в окружающем мареве.
Автомобиль осторожно приблизился к дубу, бросающему тень на фронтон дома, и остановился. Не отрывая взгляда от сидевшего на веранде мужчины, она повернула ключ, и двигатель смолк.
Хозяин дома сошел с веранды, двинулся к автомобилю и вдруг застыл, увидев, кто выходит ему навстречу. Долго-долго они стояли, не двигаясь и молча глядя друг другу в глаза.
Эллисон Нельсон, двадцати девяти лет от роду, молодая женщина из высшего общества, обрученная с блестящим адвокатом и приехавшая сюда в поисках ответа на свой вопрос, и Ной Кэлхоун, тридцати одного года, мечтатель и одиночка, увидевший перед собой гостью из прошлого – гостью, изменившую когда-то всю его жизнь.
 
Встреча
Они смотрели друг на друга и не могли двинуться с места.
Ной потрясенно молчал. Сначала Элли испугалась, что он ее просто не узнаёт, а через секунду уже ругала себя за то, что приехала вот так – без предупреждения. Надо сказать что-нибудь, разбить эту ужасную тишину, но слова застревали на языке, казались глупыми и ненужными.
Воспоминания об их общем лете вновь нахлынули на Элли. Глядя на Ноя, она решила, что он почти не изменился. И выглядит очень неплохо. Хоть на нем обычная рубашка, небрежно заправленная в старые потертые джинсы, под ней скрываются все те же широкие плечи, плоский живот и узкая талия. Загорел так, будто все лето работал на открытом воздухе. Шевелюра чуточку поредела, а в общем – тот же Ной, каким она помнила его все эти годы.
Немного успокоившись, Элли глубоко вздохнула и улыбнулась:
– Здравствуй, Ной. Вот… решила тебя навестить.
Эти слова, казалось, разбудили Ноя; он в изумлении посмотрел на гостью. Потом недоуменно потряс головой и неуверенно улыбнулся в ответ.
– Ты откуда?.. – забормотал он. Потер рукой подбородок. (Небритый – заметила Элли.) – Это на самом деле ты? Поверить не могу…
По голосу Ноя Элли поняла, что он еще не оправился от шока, и вдруг впервые осознала: все происходит на самом деле – она здесь и видит его. Что-то шевельнулось в душе, что-то давнее, казалось, похороненное навсегда, что-то, от чего на секунду закружилась голова.
Элли попыталась взять себя в руки. Она не ожидала, что все будет вот так, все должно пойти по-другому. Она помолвлена. Она приехала не затем, чтобы… Однако…
Однако…
Однако чувство, несмотря на все ее старания, не только не угасало, а становилось все сильнее, и Элли вдруг снова ощутила себя пятнадцатилетней. Словно и не было прошедших лет, словно все ее мечты еще могут сбыться.
Словно она вернулась домой.
Они молча качнулись навстречу друг другу, движением естественным, как окружающая природа. Ной обвил руками Элли за талию и прижал к себе. Они крепко обнялись, пытаясь поверить в реальность происходящего, и разделявшие их четырнадцать лет исчезли, будто растаяв в предзакатных сумерках.
Наконец Элли чуть отодвинулась и подняла голову. Теперь, вблизи, стало заметно, что Ной все-таки изменился. Лицо стало мужественнее, потеряло юношескую мягкость и округлость. Морщинки у глаз залегли глубже, а на щеке появился шрам. Выражение лица тоже поменялось – оно уже не было по-детски открытым, стало суровее и жестче. И тем не менее в объятиях Ноя Элли почувствовала, как скучала по нему все эти годы.
Они смогли все-таки разжать руки. Элли нервно засмеялась, вытирая полные слез глаза.
– Ну что с тобой? – только и спросил Ной, хотя в голове у него теснились сотни вопросов.
– Прости. Я не хотела плакать…
– Ничего, – улыбнулся он. – Я до сих пор не верю, что это ты. Как ты меня нашла?
Элли сделала шаг назад и поспешно стерла остатки слез, пытаясь взять себя в руки.
– Прочла про твой дом в газете, недели две назад, и решила съездить тебя проведать.
Ной широко улыбнулся: