Юноша из восточного гарема (СИ)

— Ты совсем запутался, да? – его шепот будоражил, от его теплых объятий кружилась голова.
— Да.
— Все будет хорошо.
— Обещаешь?
— Конечно.
Было так приятно сидеть, прижавшись к нему, закрыв глаза, и думать, что все и правда может быть хорошо. Только я знал, что завтра наступит новый день, будет новая борьба. Я уже не смогу отступить, слишком все далеко зашло.
— Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, — честно признался я. Со спиртным был перебор.
— Поужинаем или прогуляемся?
— И то, и другое.
— С удовольствием, — он улыбается, легко поднимает меня и ведет в ресторан.
Перед нами открывают двери, помогают мне сесть, дают прямо в руки меню, на которое я смотрю, пытаясь сфокусировать взгляд. Буквы расплывались передо мной.
— Закажи за меня, — прошу я.
Он пристально смотрит на меня, зовет официанта и для начала просит принести аспирина, большой стакан воды и кофе. Под его взглядом я выпиваю воду с аспирином, а потом, морщась, и кофе.
— Умничка. Советую заказать морепродукты. Они здесь свежайшие.
Я безразлично киваю. Лишь бы их долго готовили.
— Хаким, — я накрываю его руку и долго не могу решиться. – Мне кажется, ты со мной продолжаешь играть, даже сейчас. И то, что я пришел сюда, часть твоего хорошо продуманного плана.
Он не отвечает, едва улыбается. Снова подзывает официанта и делает заказ. Затем наклоняется и целует кончики моих пальцев.
— Алекс, давай насладимся вечером. Ты же хочешь этого, не так ли?
Сказано с придыханием. Он говорил вовсе не об ужине в ресторане. Он говорил о продолжении. Хочу ли я его? Конечно. Я столько ночей мечтал об этом. Он же все знает, ему не нужно спрашивать. Опьянение отпускает меня, я не собираюсь отвечать на его вопрос, к счастью приносят заказ, и я с возросшим аппетитом занимаюсь едой. Мы не разговариваем. Кожей я чувствую его взгляд, но не поднимаю глаз. Съедаю все до последнего кусочка. Играет тихая музыка, пахнет лилиями. Он расплачивается и повелительно говорит:
— Пойдем.
Он берет меня под локоть, выводит из зала, ведет к лифтам. Я еле стою, без его поддержки я бы упал. Ничего не вижу, перед глазами все мелькает. Даже не запоминаю этаж. Где-то очень высоко. В лифте мы одни, но не прикасаемся друг к другу. Я лишь чувствую его дыхание на своем затылке, и это лишает меня здравого смысла. Под потолком вежливо пикает, оповещая о том, что мы приехали. Хаким выводит меня, мы поднимаемся по лестнице еще выше и оказываемся на крыше. Свежий ветер бьет в лицо, я инстинктивно отворачиваюсь от него и оказываюсь в объятиях Хакима.
— Прекрасная ночь, — его тихий шепот, голос, полный страсти.
Я вдыхаю его запах и прижимаюсь к нему. Его сердце тоже быстро бьется. Это просто сводит с ума. Закрываю глаза. Не хочу отпускать его, не отпущу… Чувствую, как он берет меня на руки, куда-то несет. С кем-то негромко переговаривается, ощущаю прохладный кондиционированный воздух, и меня кладут на кровать. Обхватываю шею Хакима и притягиваю к себе. Он останавливает меня, уверенно, легко:
— Нет.
Меня как будто ударили. Я смотрю на него и не верю. Он почти беспристрастен, почти холоден, но я научился различать это «почти». Он хочет меня, так же, как и я его. Так почему нет? Вопрос срывается с моих губ.
— Если все случится, ты не сможешь сделать того, что собираешься, — просто говорит он.
Я кричу что-то в ответ, подскакиваю с кровати, мечусь по номеру. Даже не надеюсь изменить его решение, просто выплеснуть эмоции. И еще мне горько, безумно горько. И хочется плакать. И хочется снова ненавидеть его. С непонятным сожалением он смотрит на меня. Мои силы быстро кончаются, я бреду к бару и достаю бутылку воды. Я опустошен, настолько опустошен, что мне не хочется ничего.
Почему он остановил меня? Знает ли он о том, что я собираюсь сделать? Если знает, то почему не мешает? Может, он мазохист? Ему нравится боль?
Допиваю воду. Швыряю куда-то бутылку. Не оборачиваясь, ухожу. Он отпускает меня, не пытается остановить. Бреду по ночному Бангкоку, словно шлюха, которую выкинул клиент и не заплатил. В номере включаю ноутбук. Письмо от Сильвестра. Длинное. Наверное, самое длинное из всех. В каждом слове гордость и нетерпение. Ему удалось. Мои поздравления.
 Глава 14. 
От меня всего-то было нужно вернуться в Москву и дать показания. Сильвестр обещал, что без особой необходимости мое имя разглашаться не будет. Каким-то образом детективу удалось найти еще «товар» Хакима. Они согласны выступить в суде. Все стало еще лучше, когда власти Таиланда согласились участвовать в операции, более того, обещали не экстрадировать Хакима, если какая-то из стран будет требовать это (мы так и не узнали о его гражданстве).
Долгий, изматывающий перелет. Машина с водителем от интерпола. Мрачным таким. Все это ожидаемо. Не ожидал я, что в коридорах офиса международной полиции наткнусь на Ясона. Презрительный взгляд, которым он меня окатил, заставил съежиться. И подумать не мог, что он будет давать показания против Хакима. Что у них вообще за отношения? Ясон первым зашел в кабинет. Меня и еще одного парня попросили подождать. Развели по разным комнатам. Забежал Сильвестр, осунувшийся, но довольный. Потрепал меня по голове. Сказал, что Хаким сейчас в Таиланде и никуда ему оттуда не деться. Если все будет хорошо, то через пару дней его арестуют. Не могу поверить, что все скоро закончится.
Ждать пришлось часа четыре. Я задремал, а проснулся от громкого стука. Этот как следует хлопнул дверью Ясон.
— Из-за тебя Хаким потерял голову! – накинулся на меня парень, возвышаясь надо мной.
— Прости?
— У нас был отличный бизнес, скажи, почему он разрушен?
— Не знаю, — чего он так злится?
— Я знаю. Из-за тебя. Ты стал последним, кого мы продали. Сначала Хаким сказал, что ему нужен отдых, с тобой навозился. Потом в ход пошли еще какие-то предлоги. А затем он исчез, открыто заявив, что это дело больше не для него. И объявился он там, где был ты. Скажи, гаденыш, что в тебе такого?
— Кто ты такой? – лишь спрашиваю я.
— Я? – он невесело усмехается. – Я его первый. Первый человек, которого он продал.
Все ясно. Вернее, ничего не ясно! Только открываю рот, как залетают несколько пареньков суровой наружности.
— Разговаривать нельзя! – они берут Ясона под руки и выводят, но напоследок он кричит мне:
— Запомни, Хаким не может испытывать чувства. Он моральный инвалид. Никогда в жизни ты не услышишь от него слова о любви!
Я в замешательстве. Ничего не могу понять. Хаким из-за меня бросил свой бизнес? Значит, та наша встреча в торговом центре не случайна? Он… Мне не дают додумать, ведут в другой кабинет. Там, перед десятью сотрудниками международной полиции я рассказываю все, что со мной происходило. До самого вечера. Мне даже не дают выйти в туалет, забрасывают подробными уточняющими вопросами. Часов в одиннадцать отпускают. С ног валюсь от усталости. Сильвестр везет меня в гостиницу. Остается со мной в номере. Словно боится, что я куда-нибудь сбегу. Не спорю. Сейчас мне нужен сон. Мужчина располагается в кресле, а я занимаю кровать.
***
— Ты во сне повторял его имя, — говорит как бы между прочим Сильвестр за завтраком, который мы заказали в номер. Пристально смотрит на меня, смущает. – Ты уверен в том, что делаешь?
Киваю. Хаким хочет этого. Хаким получит это.
Еще один день дачи показаний. Говорю, пока не садится голос. Расписываюсь в десятках документов. Бюрократия. Под вечер меня отпускают. Вымотан, но еду в аэропорт. Покупаю билет на самолет до Таиланда. Одна пересадка. Четыре часа ожидания. Надеюсь, успею. Пожалуйста, я должен успеть.
***
Катер развил самую большую скорость. Мое лицо мокрое от соленых брызг, но это приятно освежает. Я смотрю на часы. Осталось совсем немного времени. Показался остров, я причаливаю, прыгаю в воду и бегу к вилле. Новая вилла Хакима. Так похожая на старую. По пути мне не встречается ни души. Я залетаю в гостиную и вижу Хакима, стоящего у окна и что-то просматривающего на своем ноутбуке. Он удивленно оборачивается: