Черный

Инспекторы переглянулись, а ведь она права, что-то не так.
– Настолько часто меняются?
– Да, поживут месяц, потом новые, и все красотки. Мне они не мешают, я просто не хочу, чтобы в нашем доме жили чужие.
– Постоянно?
– Что – постоянно? – ворчливо переспросила бдительная пенсионерка.
– Постоянно эти гости?
– Нет, иногда подолгу вообще никого, даже хозяев квартиры. – Фриде показалось, что при этом дама на том конце провода обиженно поджала губы.
– А вы пробовали поговорить с соседями, которые приглашают таких гостей?
– Пробовала. Послали подальше, сказали, что это их право, если я хочу, то тоже могу приглашать к себе иммигрантов.
– А в самой квартире одни и те же жильцы или тоже разные?
– Разные. Раньше была одна молодая женщина, теперь вот другая, беременная, как с ней ругаться? Но мне уже надоело, я поругаюсь и с беременной.
– Не стоит. Я сегодня к вам зайду, и мы решим, как поступить. Если вы, конечно, не против.
– А вы кто? – в голосе Марии Олайсон уже появились нотки тревоги.
Фрида снова представилась и назвала полностью свою должность.
– Я проверю.
– Конечно. Вы чего-то боитесь?
– Знаете, в последнее время стало опасно доверять даже полицейским.
– Может быть, вы смогли бы подойти в наш отдел, а уже потом мы пройдем к вам в дом?
Этот вариант Олайсон понравился куда больше. Она записала адрес и номер кабинета Фриды и обещала прибыть немедленно.
Мария Олайсон оказалась пожилой дамой из тех, кто от нечего делать обожает присматривать за соседями. Она вошла в кабинет уверенным шагом с явным намерением рассказать подноготную всего района за последние четверть века. Но сделать этого не успела, потому что застыла, уставившись на фотографию Бригитты, которую Фрида намеренно оставила на видном месте. Хитрость сработала.
– Кто это? – палец фру Олайсон ткнул в изображение.
– Вам знакомо это лицо? – вопросом на вопрос ответила Фрида.
– Да, это бывшая соседка, теперь она в той квартире не живет.
– А раньше жила?
– Да.
– Одна?
– Нет, вдвоем еще с одной.
– С этой?
Мария Олайсон вытаращила глаза на фотографию Кайсы, которую ей подала Фрида:
– Да. На них уже жаловались?
– Было такое, за вождение в нетрезвом состоянии. Скажите, а они жили там давно и постоянно?
– Нет, не очень. И не постоянно, вечно отсутствовали, никогда не сдавали деньги вовремя, если нужно что-то отремонтировать. Приведут этих беженок, немного подержат, потом исчезнут сами и девиц с собой уведут. Я не против, но надо же и совесть иметь!
– Вы правы. А чем они вообще занимались? Они что-то говорили о своей работе?
– Нет, – поджала губы женщина. – Никогда. Даже не здоровались, словно они одни живут в доме. Сколько раз приходила, чтобы обсудить, какого цвета должны быть стены в подъезде… Знаете, мы все решаем сообща, а эти никогда не участвовали, все время делали вид, что им некогда.
– Больше с ними никто не был знаком в вашем доме?
И снова пенсионерка поджала губы:
– Были, как не быть. Сосед со второго этажа, что над ними, все время болтал по-дружески, советы какие-то давал.
– Он может подтвердить ваши слова?
– Какие слова? Что он подтвердит, если сам иммигрант, из Турции приехал, по-шведски говорит с трудом.
– А с ними как разговаривал?
– По-английски.
– Кто там сейчас живет?
– Эта беременная и две какие-то арабки. Я в глазок видела.
– Давно?
– Нет, вчера привела. По-шведски ни гугу. Ей рожать уже скоро, а она иммигрантов водит!
– Вы не любите иммигрантов?
– А вы любите? Я родилась в Стокгольме, но теперь он на себя не похож! Раньше все было намного лучше.
Фриде хотелось спросить, неужели в изменении облика города вина только иммигрантов, но она понимала, что вести политкорректную беседу с воинствующей коренной шведкой не получится, да и желания не было. Выручил вошедший в кабинет Даг:
– Фрида, пора на совещание. Это срочно.
– Мария, мы можем договориться с вами о встрече у вас дома? Завтра удобно?
– Удобно.
– Я позвоню.
– Я буду весь день дома.
– Спасибо за бдительность. Мы поговорим с соседкой, чтобы вам не мешали.
– Уж пожалуйста.
Глядя на поджатые губы активистки, Вангер не сомневался, что Олайсон не успокоится, пока не выживет соседей из дома. Черт, помощь населения, конечно, хорошо, но было бы лучше, если бы это самое население, вовремя сообщив нужную информацию, больше не совалось. Ему хватало двух суперактивных подруг, теперь бдительная гражданка – и дело испорчено окончательно.
Хотя, приходилось признать, что без этих активисток они вообще ничего не знали бы о подозрительном адресе.
Вангер вдруг сообразил, что троица может объединиться, то есть активные подружки могут запросто найти общий язык с Олайсон, тогда на поимке Анны Свенссон, если это она, можно сразу ставить крест.
Даг немедленно набрал номер Линн Линдберг:
– Ваша информация частично подтвердилась. Теперь слушайте меня внимательно и усвойте: к дому не соваться ни под каким предлогом! Анна Свенссон знает вас в лицо, слишком хорошо знает, чтобы ошибиться, потому, только показавшись на другом конце улицы или вообще в том районе, вы можете ее спугнуть. Вы меня поняли?
– Да.
Вангер не очень надеялся, что у подружек хватит ума последовать его требованию, но рассчитывал дозвониться Юханссону и попросить его вразумить Линдберг, правда, преподнеся несколько иную версию событий.
На всякий случай он повторил:
– Линн, я вас очень прошу хотя бы пару дней там не появляться, когда будут новости, я обязательно позвоню. Не сорвите нам наблюдение.
Чтобы придать вес требованию, пришлось добавить, что адресом занимается группа по борьбе с траффикингом, хотя пока никто не занимался. Бергман обещал содействовать в организации наружного наблюдения, но было решено, что сначала туда под видом работника муниципалитета сходит Фрида, чтобы было понятно, стоит ли заваривать кашу в такое время, когда все и без того заняты по горло. Обидно было бы зря распылять силы, и без подозрительного адреса много работы.
Убедившись, что Олайсон отправилась восвояси, инспекторы снова собрались на совещание.
– Нужно очень осторожно посетить этот дом. Угомони эту Олайсон, а Анне-Пауле, если это она, скажи, что из муниципалитета по поводу неучастия в общественных делах и тому подобное… Поболтай и посоветуй не конфликтовать с соседями.
– Думаю, затягивать не стоит, сходи уже сегодня вечером. Если это Анна-Паула, то чем скорее мы ее возьмем, тем лучше. Она исключительно изворотлива, сумела прикинуться беременной, как бы ни ушла снова.
* * *
Позже мы с Бритт, основательно обсудив положение дел, пришли к выводу, что он прав. Анна знает в лицо нас обеих, потому, заметив, может просто скрыться. Оставалось надеяться на Дага Вангера и его парней.
Прошел день, но Вангер не позвонил. Мы честно боролись с искушением отправиться по указанному адресу. Хватило нас на два дня. Может, мы и смогли бы вытерпеть дольше, но из Оксфорда вот-вот прилетит Ларс, уж он-то не позволит нам ни во что вмешиваться!
Вангер моей настойчивости явно рад не был, он хмуро ответил, что и без нас дел невпроворот, а Анной и указанным адресом уже занимаются.
– Кто?
– Линн, я же сказал, что сообщу, когда будет что-то новое. И очень прошу не соваться туда, чтобы не спугнуть Свенссон. Даже не прошу, а приказываю.
– Но мы могли бы помочь…
– Слушайте, мне говорили, что вы беспокойны, но не настолько же!
Я разозлилась:
– То, что вы слышали обо мне, – неправда. – И добавила, прежде чем Вангер успел усомниться в моих словах: – Действительность во много раз хуже!
– Спасибо, вы меня успокоили. Мне казалось, в кафе я вам все объяснил, а вы поняли. Повторить?
– Не стоит.
– Извините, меня зовут, не могу продолжать разговор.