Его высочество господин целитель

Все как всегда — осторожная старость, имея возможности, влияние и ресурсы, но опасаясь нежелательных последствий, не дает безрассудной юности двигаться вперед. Это во мне уже беседа с генералом подсовывает ответы, толкуя данные в его пользу. Но если не рисковать, то ничего и не добьешься. Если не ходить в лес из опасения встретить медведя, то останешься без дичи, грибов и ягод. А также без избы, дров и многого другого. А вдруг старики в чем-то правы и можно прожить без грибов? В крайнем случае вырастить нужное количество шампиньонов, и ладно? Эх, зачем генерал взвалил на меня эту ношу? Как хорошо было раньше: сунешь голову под одеяло — и страшный Бука уйдет, тебя не заметив, а если ты не знаешь о том, что Бука существует, то даже прятаться необязательно.
В общем и целом, магия, которой теперь учил меня Финь Ю, отличалась от прежней, как уроки каллиграфии — от книгопечатания. Если раньше приходилось, пусть очень быстро и для самого себя незаметно, но все-таки плести узор, спаивая или связывая кончики нитей, как бы вычерчивая скорописью каждую буковку узора, то теперь можно одним оттиском отпечатать целую страницу. Разумеется, при конструировании новых, неизвестных ранее узоров приходилось «набирать текст вручную» из литеров, не говоря уж про изобретение новых символов алфавита магии, где без нитей не обойтись.
Конечно же и здесь были свои ограничения. Например, проникающий огнешар теоретически можно было так забить энергией, что он прошьет планету насквозь. Однако будет он размером с королевский дворец и заполнять его придется, я прикинул, в течение пяти лет моего субъективного времени. Причем прерываться на поесть-попить-поспать нельзя. Пока нельзя. Потом, по мере совершенствования мастерства, можно будет, но зачем мне пять лет создавать проникающий огнешар?
И последнее. Готовый узор можно оставить на месте и отойти в сторону. Можно метнуть, просто толкнув собственной магической структурой, как рукой, и на ту же дальность, а можно использовать вспомогательные узоры, исполняющие роль пружины или тетивы арбалета, катапульты или пращи. Здесь разницы со старой методикой нет никакой.
В защите Финь Ю акцентировал внимание в первую очередь на использовании навыков рукопашного боя. Он убедительно доказал мне, что зачастую самое эффективное — уклониться от атаки, если такое возможно, или даже просто сбежать, если заведомо ясно, что противник сильнее. Героизм стояния до конца в подобной ситуации, внушал мне Финь Ю, оправдан только в одном случае — когда за твоей спиной нечто такое, что требуется защитить любой ценой. Он настойчиво развивал во мне здоровый прагматизм, убеждая на примерах, что далеко не всегда можно победить в конкретной схватке, но, временно отступив и собравшись с силами, набравшись ума, можно вернуться и выиграть войну. Чести не нанесен урон, если в результате победил ты. Он убеждал меня, что война — не рыцарский турнир и не спортивное соревнование, поэтому не следует благородно ждать, пока твой противник подготовит удар или повернется к тебе лицом. Короче, бей первым, если это возможно.
Против магических атак Финь Ю рекомендовал строить щиты только в случае, если нет иного способа нейтрализации угрозы. В первую очередь следует попытаться собственным узором-взломщиком парализовать работу логического блока враждебной структуры или, если удастся, полностью уничтожить этот блок. Без головы, говаривал учитель, только курица бегает, а магия без управления моментально разрушается и рассеивается. Правда, иногда с нежелательными последствиями в виде, например, взрыва или резкого охлаждения окружающего пространства.
Щиты мы изучали тоже. Теперь я мог создавать их не только куполообразными, но и сравнительно плоскими, защищающими только одну сторону — ту, которая подверглась атаке. Разумеется, использовать такой щит в узком проходе можно гораздо эффективнее и проще, чем купол, просто указав в блоке управления параметр заполнения пространства по границам сред (воздух — камень, например).
Откровением для меня стало изучение трансмутации — преобразования одного вещества в другое, вещества в магическую энергию и магии в вещество.
— А ты думал, куда девается большая часть пыли, когда проникающий огнешар протачивает скалу? — усмехнулся Финь Ю моим восторгам. — Трансмутация вещества пыли в магию предусмотрена строением узора. Как это ни удивительно, самый простейший целительский узор совершенно не требует специального довольно сложного блока управления трансмутацией. Вращение нитей в шаре практически полностью раскручивает в обратную сторону спирали элементарных частиц вещества.
— Я понимаю, что элементарные частицы, непосредственно определяющие свойства вещества, суть магическая энергия, структурированная в спираль, где сверхплотное ядро, само состоящее из определенного числа элементарных частиц, обеспечивает привязку сателлитов других элементарных частиц, но неужели все эти спирали закручены в одну сторону?
— В нашем мире — в одну, в другом — может быть, в другую. Мы не знаем.
— А как узнать?
— А как узнать, если при соприкосновении разнонаправленных пружин-спиралей теоретически должно произойти полное преобразование двух веществ в чистую магию? При этом мы используем даже это опасное знание. Твое тело «не замечает» других узоров, проникая сквозь любые щиты, именно потому, что биологический объект, слившийся и сроднившийся с магией на соответствующем уровне, становится в момент проникновения как бы… да без всяких «как бы», пожалуй, — частью этой структуры. В момент проникновения ты фактически властен над чужим узором и способен им управлять. Но, сам понимаешь, для этого необходимо быть не дальше чем на расстоянии вытянутой руки от щита или доспеха. С нитью-лучом так уже не получится. Механика этого процесса почти не изучена. Да и кому изучать, если в нашем мире, вероятно, полных целителей, способных понять, всего двое. Один из них совсем мальчишка, а другой все свое время и силы убивает на этого мальчишку, пытаясь научить чему-нибудь путному.
В голосе Финь Ю послышалась даже не грусть, а самая настоящая тоска. Меня на секунду охватило чувство, что Финь Ю из империи Сун — это я. Что это я пережил войну, сжившись с мыслью, что полных целителей, кроме меня, больше не осталось. Что вот уже сотни лет мне не с кем обменяться знаниями, некому рассказать о своих успехах и открытиях, поскольку никто в целом мире не в состоянии понять… Даже не на ком проверить эффективность обучающей программы, тщательно продуманной и отшлифованной за века одиночества.
М-да. Не осаждают учителя толпы учеников, которым можно передать накопленное. Вот, наверное, почему он со мной так возится.
— А золото или алмазы можно делать с помощью трансмутации? — постарался я сбить этот тоскливый настрой.
— Разумеется, можно, — оттаяв, с насмешкой посмотрел на меня учитель. — Только нужно ли? Это энергоемко и подсудно. Другие целители и правительство моментально поймут, что ты занимаешься трансмутацией для личных нужд. Слиток-другой — ничего страшного, но если больше, это уже будет угрожать экономике. Драгоценные металлы служат эквивалентом человеческого труда, и никто не позволит тебе разрушить его. Так что проще заработать. Или ты уже настолько обнищал, что не знаешь, как добыть денег на хлеб?
Намек на бедность настолько возмутил меня, что я запыхтел, словно ежик с дыней на хребте. Учитель рассмеялся и предложил продолжить урок.
— Вот! Мальчишка ты еще совсем, раз тебя посещают детские мысли о богатстве, знатности, роскошных дворцах и столовом серебре, — по-доброму пожурил он.
— И ничего не посещают. Просто семью надо же как-то содержать.
— Значит, твоей семье нужна вся эта мишура?
— Ну-у… Свенте она точно не нужна. Главное, чтобы было больше времени заниматься интересным делом, а не бытовыми мелочами. То есть прислуга нужна. А ее надо кормить. Для прислуги нужно жилье…
— Я понял тебя. Однако я назвал все эти мысли детскими только потому, что, будь у тебя страсть к накоплению земных благ, ты не стал бы целителем. Ты был бы торговцем, фабрикантом или чиновником. Для настоящего целителя, впрочем, как и для другого профессионала, любящего свое дело, важно, чтобы ничто не мешало ему заниматься этим самым делом. Ему необходимо и достаточно иметь минимум благ. Единственная опасность — семья. Домашние могут иметь иные представления о необходимом и достаточном. Если два мировоззрения вступают в противоречие, неизбежен конфликт. В результате либо художник-творец, озабоченный исключительно заработком, становится ремесленником, либо семья распадается и он остается один, либо семья смиряется. Последнее не очень желательно ввиду того, что постепенно копится напряжение, которое неизвестно когда и каким образом разрядится. Хорошо, если никто не пострадает. Есть и еще вариант. Члены семьи тоже чем-то увлечены и, так же как ты, довольствуются тем, что есть. Мне показалось, твоя жена — такая же увлеченная натура, как и ты. Два сапога — пара, как говорится.