Знак Хаоса

— Ожидается, что я скажу что-то хорошее о вас, если кто-то меня спросит, только и всего, и за это вы организуете убийство кого-то, чей адрес и имя я предоставлю. Правильно?
— Если коротко, то да, — ответила она.
— Это заставляет меня гадать, почему вы думаете, будто сумеете совершить убийство лучше, чем смогли бы мы. У нас по этой части большой опыт.
— У нас есть, как вы выражаетесь, секретное оружие, — сказала она. — Но я думала, что для вас это личное дело, а не государственное, и вы не хотите втягивать в него никого из остальных членов семьи. К тому же, при оказанной мною услуге нельзя будет найти никаких концов.
Опять куча намеков. Подразумевала ли она, что я, по ее мнению, не доверяю всем остальным из присутствующих здесь, или что мне не следует им доверять? Или она просто гадала вслух, основываясь на амберской истории интриг внутри семьи. Или она намеренно старалась возбудить конфликт поколений? Будет ли это каким-то образом отвечать политике Бегмы? Или… Она догадалась, что такая ситуация существовала, и предлагала мне устранить члена семьи? А если так, то неужели она считала меня настолько глупым, чтобы поручить это дело кому-то другому? Или даже обсуждать такую идею и, таким образом, дать Бегме возможность получить достаточно улик для какой-то власти надо мной? Или…
Я решил дальше не размышлять. Меня порадовало, что мыслительные процессы наконец таки проявились образом, подобающим для атмосферы, царящей в моей семье. Овладевать таким навыком мне пришлось долгое время, но теперь он вызывал приятное ощущение.
Простой отказ сразу отмел бы все вышеизложенное. Но, с другой стороны, если я немного подыграю ей, она может оказаться интересным источником информации.
Поэтому я сказал так:
— Вы убьете любого, кого я назову? Любого?
Она очень внимательно изучила мое лицо. А затем ответила:
— Да.
— Вы должны еще раз извинить меня, — сказал я, — но совершая свой поступок ради такой неосязаемой вещи, как моя добрая воля, вы заставляете меня сомневаться в вашей доброй воле.
Лицо ее покраснело. Я не знал, чем это вызвано — румянцем или гневом, потому что она сразу же отвернулась. Меня, однако, это не встревожило, так как я был уверен, что на этом рынке командует покупатель.
Я вернулся к еде и сумел проглотить несколько ложек, прежде чем она опять придвинулась ко мне.
— Это значит, что вы зайдете сегодня вечером? — спросила она.
— Не могу, — отказался я. — Я буду совершенно занят.
— Я могу поверить, что вы очень заняты, — сказала она, — но означает ли это, что мы вообще не сможем поговорить?
— Это целиком зависит от того, как сложатся дела, — сказал я. — Сейчас я участвую во множестве дел и, возможно, скоро покину город.
Она чуть вздрогнула. Я был уверен, что она подумывала спросить меня, куда я отправлюсь, но решила, что лучше не стоит.
— Это нехорошо, — сказала она затем. — Вы отказываетесь от моего предложения?
— Сделка возможна только этим вечером? — спросил я.
— Нет, но, как я понимаю, вам грозит какая-то опасность. Чем раньше вы сделаете ход против своего врага, тем раньше будете спать спокойно.
— Вы чувствуете, что я в опасности здесь? В Амбере?
Она с минуту поколебалась, а затем ответила:
— Никто и нигде не в безопасности от достаточно решительного и умелого врага.
— Вы считаете, что угроза будет изнутри? — поинтересовался я.
— Я попросила вас назвать сторону, — заметила она. — Вам лучше знать.
Я немедленно отступил. Эта ловушка была слишком проста и она явно ее учуяла.
— Вы дали мне пищу для размышлений, — сказал я, возвращаясь к пище для желудка.
Через некоторое время я заметил, что Билл смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать. Я чуть заметно покачал ему головой и он, кажется, понял.
— Тогда, может, за завтраком? — услышал я ее слова, — это путешествие, о котором вы говорите, может оказаться роковым для вас. Было бы неплохо уладить дело до вашего отбытия.
— Найда, — проговорил я, как только проглотил то, что было во рту. — Я хотел бы иметь ясность в вопросе о своих благодетелях. Если бы мне можно было обсудить это с вашим отцом…
— Нет! — перебила она. — Он ничего не знает об этом!
— Спасибо. Вы должны быть снисходительны относительно моего любопытства насчет изобретателей этого плана.
— Нет надобности искать где-то еще, — заявила она. — Замысел этот целиком мой.
— Некоторые из ваших прежних заявлений заставили меня заключить, что у вас есть особые связи в разведывательном сообществе Бегмы.
— Нет, — возразила она, — только обыкновенные. Предложение это мое личное.
— Но должен же будет кто-то… привести в исполнение этот замысел.
— Это епархия секретного оружия.
— Я должен знать о нем больше.
— Я предложила вам услугу и пообещала полную анонимность. А по части средств больше углубляться не буду.
— Если эта идея целиком принадлежит вам, то вы, казалось бы, должны получить какую-то конкретную выгоду из этого. Как? Какой вам с этого прок?
Она отвела взгляд. И долго молчала.
— Ваше досье, — проговорила наконец она. — Чтение его… завораживало. Вы здесь один из немногих людей, близких мне по возрасту, а вели такую интересную жизнь. Вы не представляете, как скучна большая часть читаемого мною — сельскохозяйственные сводки, цифры, изучение ассигнований. У меня нет ничего, похожего на светскую жизнь. Я всегда на дежурстве. Любая посещаемая мною вечеринка — на самом деле государственное предприятие в той или иной форме. Я читала ваше досье вновь и вновь и думала о вас. Я… Я немного влюбилась в вас. Я знаю, это звучит глупо, но это правда. Когда я ознакомилась с некоторыми из последних докладов и поняла, что вам, возможно, грозит настоящая опасность, то решила помочь вам, если смогу. Я имею доступ ко всяким государственным тайнам. Одна из них предоставит мне средство помочь вам. Применение секретного оружия пойдет вам на благо, не причиняя вреда Бегме, но с моей стороны было бы нелояльным обсуждать его подробнее. Я всегда хотела встретиться с вами и очень ревностно относилась к своей сестре, когда вы отправились с ней на прогулку. И я все еще хочу, чтобы вы зашли ко мне позже.
Я уставился на нее. Затем поднял бокал, словно в ее честь, и выпил.
— Вы… изумительны, — сказал я. Ничего иного я придумать не смог. Это либо выдумано на ходу, либо правда. Если это правда, то она несколько жалка. А если нет, то я считал это довольно ловким ходом и образцом быстрой сообразительности, рассчитанной ударить меня по самолюбию. И она заслуживала с моей стороны либо сочувствия, либо самого опасливого восхищения. Поэтому я добавил:
— Хотел бы я встретиться с человеком, написавшим эти доклады. Вполне возможно, что на службе в правительственном учреждении пропадает большой литературный талант.
Она улыбнулась, подняла собственный бокал и коснулась моего плеча.
— Подумайте об этом, — посоветовала она.
— Могу честно сказать, что не забуду вас, — заверил я ее.
Мы одновременно вернулись к еде и следующие пять минут я провел, наверстывая упущенное. Билл тактично позволил мне заниматься этим. А также, думаю, ждал, удостоверяясь, что мой разговор с Найдой наконец завершился.
Наконец он подмигнул мне.
— Есть свободная минутка? — спросил он.
— Боюсь, что да, — вздохнул я.
— Я даже не стану спрашивать, о чем шла речь по другую сторону — о деле или об удовольствии.
— Речь шла об удовольствии, — сказал я. — Но была странным делом; не спрашивай, а то я упущу десерт.
— Я буду краток, — пообещал он. — Коронация в Кашере произойдет завтра.
— Не теряем времени даром, не так ли?
— Да. Джентльмена, который займет трон, зовут Арканс, герцог Шадбурна. За долгую жизнь он был во многих правительствах Кашеры на довольно ответственных постах. Он действительно знает всю механику дела и состоит в отдаленном родстве с одним из предыдущих монархов. С кликой Ясры ладил плохо и, пока она была у власти, жил в основном в загородном поместье. Она не беспокоила его, а он не беспокоил ее.