Мастер сглаза

Входя в «Жар-птицу», я автоматически полез за пропуском в пиджак. Кошелёк обнаружился там.
 
3
Начало смены выдалось хлопотным и нервным.
Во-первых, не было Гарика. Он не выдержал издевательства климата над организмом и умотал в очередную Турцию (или в Тунис? Да нет, в Тунисе уже совсем жарко). Перед отъездом он построил всех своих управляющих — в буквальном смысле этого слова — и полчаса втирал им мозги, объясняя вещи, которые сами управляющие знали лучше него. Я тоже был приглашён на инструктаж, хотя и не совсем понимал, что я тут делаю. Недоумение росло до тех пор, пока Гарри Семёнович не соизволил обратить на меня внимание и порадовал известием, что в его отсутствие «вот он будет дежурить через день».
Надо сказать, что управляющие весть восприняли с удовлетворением — если не с облегчением. Это, безусловно, польстило самолюбию, но настроения не прибавило. Я вовсе не считал себя панацеей от всех бед и несчастий. Если начнутся настоящие неприятности в лице налоговой или ещё какого государственного рэкета, помочь я смогу очень вряд ли.
К тому же, за эти пару месяцев я уже выстроил для себя чёткий график жизнедеятельности: ночь работаю, ночь сплю, ночь отдыхаю. А так получается, что кроме работы и сна — никаких развлечений? «И, кроме мордобития, — никаких чудес»? Надо будет отгулов потом взять, решил я, но бдительный Гарик тут же уточнил, что сверхурочные будут выплачены в соответствии с КЗОТом. В смысле, «перебьёшься без отгулов».
Я, естественно, не стал прилюдно возмущаться. Все равно все мои мысли на сей счёт Гарри Семёнович и так знал — даже без телепатии. Единственное, что придавало мне уверенности и вселяло оптимизм — это приближающаяся гонка «Формулы-1» в Бразилии, до которой оставалось всего десять дней. Я был готов дать на отсечение практически любую часть собственного тела, что Гарик появится за день до квалификации, поотменяет все мои дежурства и мягко, но настойчиво пригласит погостить пару дней Это был ритуал, свято соблюдавшийся каждые две недели, благодаря чему Мишка Шумахер оторвался от второго места уже очков на 20 и неумолимо наращивал преимущество. Но Гарик с меня не слезал, требуя контроля каждого этапа «Гран-при». Мотивировал он это тем, что «Формула» — штука совершенно непредсказуемая, и, кроме собственно соперников, может помешать тысяча других факторов — от банальной аварии до скандала в прессе.
Каждый раз я ворчал, соглашаясь на очередной просмотр — но каждый раз все менее искренно. «Формула» постепенно завораживала меня своей многофакторностью. Был бы Николаич в рабочем состоянии, он бы в два счёта растолковал, почему из всех видов спорта болеть я мог только за биатлон и «Формулу».
Но пока наш вождь и учитель по-прежнему пребывал в коме и ничего никому не растолковывал. Поэтому все накопившиеся вопросы я обрушил на Гарри Семёновича и — частично — на Машу (хотя с ней мы виделись до обидного редко). В результате длительных расспросов вырисовывался любопытнейший образ.
Например, как меня дружно убеждали товарищи по коалиции, Николай Николаевич был начисто лишён каких-либо паранормальных способностей. Настолько начисто, что это само по себе было уникальным. Каждый человек, — утверждал Гарик, и в данном случае я ему поверил, — каждый человек чем-то таким обладает. Кто-то неудачу чует, а кто-то, наоборот, с собой носит. Все «интуитивные психологи» — немного телепаты, а все толковые замы — «усилители», А каждая женщина имеет способности «компенсатора».
Словом, любой человек несёт в себе эдакую «искру божью», хотя обычно и не подозревает об этом. Любой — кроме Николая Николаевича. Зато у него есть свои «прибабахи». Например, Гарик не может прочитать ни одной его мысли! Даже приблизительно!
Собственно, на этом они и познакомились. Гарри Семёнович тогда только начинал свой игорный бизнес, ко всему относился насторожённо и потому сразу напрягся, как только получил сигнал «странный тип в зелёном зале». Тип был действительно странный. Его итээровский наряд смотрелся крайне нелепо в казино. При этом сам Николаич держался уверенно, если не сказать нагло. Было заметно, что подобные заведения ему не в диковинку. Он равнодушно скользнул взглядом по шеренге «одноруких бандитов», по-собачьи повёл носом и твёрдым шагом направился к тем столам, где шла действительно серьёзная игра. Ставок не делал, но смотрел внимательно и явно чего-то ждал.
Всё это настолько не понравилось молодому управляющему «Жар-птицы», что он полез разбираться лично. Подошёл поближе, попытался вычленить в какофонии мыслей нужную и вдруг понял, что не в состоянии этого сделать. Гарик, в отличие от большинства, про свою телепатию знал, пользоваться ею умел и (чего уж там!) очень гордился своим даром. И тут такой облом! Раз за разом пробовал он «отфильтровать базар в эфире», но только приходил во все большую растерянность. В отчаянии он ломанулся прямо навстречу неведомой опасности и, взяв её за пуговицу, поинтересовался:
— Ты кто?
— Николай Николаевич, — исчерпывающе пояснил Николай Николаевич и добавил. — Я вас давно жду И отпустите пуговицу, это мой лучший костюм.
Через пять минут Николаич и Гарик уже сидели в кабинете управляющего, через полчаса была отпущена охрана, а ещё через два управляющий казино «Жар-птица», человек с незаконченным университетским образованием и вообще неясным прошлым Гарри Семёнович Гасаев стал верным учеником и помощником Николая Николаевича Романова — человека с неясным прошлым, настоящим и будущим.
А все потому, что мозг Николаича, свободный от всей этой «ментальной мишуры», обладал поразительной способностью к анализу. Шерлок Холмс по сравнению с ним — троечник девятого класса вечерней школы.
Гарик, например, рассказывал такую историю. Поспорили они с Николаичем о сущности паранормальных явлений. То есть Николай Николаевич пытался объяснить своему капризному ученику, что иногда люди за колдунов принимают просто хороших аналитиков. Будучи по образованию физиком, Гарик тут же потребовал экспериментального доказательства «этого бреда». Николаич пожал плечами и предложил Гарику выйти в соседнюю комнату, взять наугад с полки любую книгу и прочитать про себя несколько строк. После чего вернуть книгу на место и пригласить Николаича на опознание.
Провели.
Николаю Николаевичу потребовалось около трёх минут на поиск нужной книги и ещё полчаса на то, чтобы продемонстрировать ошалевшему Гарику строгую цепочку умозаключений, которая привела к правильному решению. Было в той цепочке все: и выражение глаз Гарика, и его поза, и непроизвольные идеомоторные реакции на движения Николаича, и цветовая гамма корешков книг.
Впрочем, это все дела давние, а сегодня меня ждала работа.
 
4
Перед тем как выйти в зал, я какое-то время просидел у себя в подсобке (на кабинет это помещение не тянуло) занимаясь привычным мысленным мазохизмом. В последнее время я стал замечать за собою некоторое отупение. Невозможно каждые три дня представлять себе одни и те же ужасы и испытывать при этом одинаковый трепет. Но сегодня, учитывая отлучку Гарика, я постарался на славу. К стандартному набору, утверждённому руководством (Джекпот-пожар-налёт), я добавил массированную газовую атаку, самосожжение религиозного фанатика, отключение света и воды и ещё парочку не совсем приличных сцен, описывать которые здесь нет нужды.
К народу вышел с чувством выполненного и перевыполненного долга и с уже привычной головной болью. Поработал я, видимо, на славу. Все присутствующие добросовестно просаживали денежки, никто не буянил, не требовал управляющего. Даже скучно. Народ уныло бродил между столиками в вечной надежде увидеть, как какой-нибудь счастливчик обдирает казино. Я совсем уж решил заглянуть к Гарикову заму — Лешке Волоконникову — и предложить устроить кому-нибудь из случайных посетителей крупный куш — после этого все резко бросаются делать большие ставки. Но потом передумал. В конце концов, не моё это дело, стратегией заниматься. Наша забота — технику безопасности обеспечивать.