Танго дьявола
В пачке писем было приглашение от Мартино с припиской Клементины, толстый конверт из нотариальной конторы с копией завещания майора Грубера и ключами от дома на улице Мимоз, формуляр для отсылки после подписи. Перепись продолжала преследовать ее, в очередной раз требуя сообщить свой адрес… Роберта решила сохранить письмо. Однажды она откроет Музей Общественного Беспорядка. И это письмо в рамочке займет достойное место.
Самое лучшее она приберегла на десерт: весенне-летний каталог «Боди Префект»! Толстая и тяжеленная книга с цветными фотографиями новинок на глянцевой бумаге.
— Самонесущие корсеты специально для беременных, какая идея, — присвистнула она, останавливаясь перед дверью.
Нужен был ей или не нужен данный товар, но она восхищалась этим норвежским предприятием, укрывшимся в каком-то фьорде с непроизносимым названием. Она считала, что «Боди Перфект» служил освобождению женщины в той же мере, что право на голосование и противозачаточная пилюля.
Она бросила каталог на канапе. Попугай не получил никаких сообщений. Вельзевул мрачно созерцал дождь. Роберта наполнила его миску, бросила грязные вещи на туалетный столик, а запасные уложила в сумочку, готовясь уходить. Ее взгляд упал на каталог, открывшийся на странице 54.
— «Благодаря своей водонепроницаемости и встроенной революционной системе электростимуляции и жизнеобеспечения корсет „Электрум“ придаст вашей фигуре изящность двадцатилетней девушки, — прочла она. — Регулируемая частота и сила импульсов. Всего 239 талеров вместе с доставкой. Этот товар имеет гарантию „Боди Перфект“. Если товар вас не удовлетворяет, возвращаем деньги». Ну и ну!
Она сунула каталог в сумочку, словно это была драгоценнейшая из редких книг. Закрыла дверь на ключ, спустилась на два этажа, остановилась, открыла каталог на странице с изображением корсета «Электрум».
— Он мне нужен, — вслух заявила она.
Грегуар обитал в одном из наспех построенных зданий, когда после Великого Потопа места на суше осталось совсем мало. У него была маленькая, простая и функциональная квартира, из которой не открывалось никакого вида на Базель. Но профессор обставил ее со вкусом. Серебристая кухня, красная гостиная, голубая спальня… Двигаясь по ней в таком порядке, посетитель выполнял хроматическое путешествие Данте и Вергилия от начала ада до конца рая. Гребешки и эстрагон ждали момента, когда ими займутся. На проигрывателе в спальне стояла пластинка Баха, воспевавшая апостола Матфея. Сингалезская маска демона, единственное настенное украшение гостиной, усмехалась, глядя на Роземонда, восседавшего за своим монументальным столом и разворачивающего лист вероники, который принесла Роберта. Колдунья смотрела на него, взобравшись на табурет с бокалом «Лакримы Кристи» в руке.
— Вельзевул чувствует себя хорошо? Не скучает без вас?
— Ворчит с момента, когда я лишила его сухариков. Новая диета ему не нравится, но вреда не причинит.
Роземонд открыл Либер генеалогикум на странице «Чары». Сравнил напечатанное на листе вероники с изображением в книге, взял узкую ленту пергамента, нанес на нее знаки из книги, захлопнул ее, свернул вместе веронику и пергамент и перевязал свиток ниткой красного шелка.
Открыл шкаф, стойки которого представляли собой корчащиеся тела агонизирующих, что полностью соответствовало страдальческой ауре гостиной. Уложил книгу в шкаф и взял бокал синего стекла византийских очертаний.
В одном из длинных и плоских ящиков в нижней части шкафа находились фрагменты коры, лежащие на светлом фетре. Они походили на подношения или отливки шумерских иероглифов. Роземонд взял один из фрагментов, закрыл ящик и шкаф, вернулся к столу. Бокал был наполовину наполнен мутной жидкостью. Он уложил кору на стенки бокала, а сверху пристроил пергамент и веронику.
— Ваша очередь, дорогуша. А я пойду займусь нашими друзьями моллюсками.
Моргенстерн позволила ему хозяйничать в кухне и села на его место. Она начертала над конструкцией ряд знаков Огня. Кора и пергамент внезапно вспыхнули, словно камфара, и в бокал посыпались воспламенившиеся куски. Она поспешила закрыть бокал, потрясла, поставила на стол и присоединилась к колдуну-мэтру, который, завязав на талии передник, подбрасывал гребешки над адским пламенем. Потом погасил газ и разложил их по тарелкам. Роберта взяла бутылку вина и второй бокал. Они сели за стол и чокнулись с бокалом, стоявшим на столе, как некоторое время назад чокнулись с урной майора Грубера.
— За династию Мартино, чья основательница вскоре будет нам открыта, — предложил Роземонд в качестве тоста. — Ешьте, пока гребешки горячие.
Святой Матфей шел по Голгофе. Гребешки были восхитительны, «Лакрима Кристи» — сладким, черным и крепким. Роберта притормозила, ощутив, что ее голова от чрезмерного употребления ликера готова отлететь от шеи.
Роземонд приоткрыл окно в гостиной, закурил сигарету. Облокотившись о стол и держа белый цилиндрик меж пальцев, несколько мгновений обольщал Роберту своими глазами, в которых плясали дьяволята, и та была ему благодарна за столь деликатное внимание.
Но мысли колдуньи занимал палач. Ей не терпелось узнать мнение профессора истории по этому поводу.
— Туманный Барон принимает себя за Парижского Палача? — проворчал он, стряхивая пепел в пепельницу из оникса. — Это совсем не вяжется с големом.
— Это-то и беспокоит меня. Быть может, мы имеем дело с двумя существами? Я даже не знаю, кого преследовать.
— По голему мы имеем массу литературы в колледже.
— Вы видели объявления на табло?
— По поводу пропавших без вести? Хм… хм…
— Это воняет, как чумные бубоны.
— Хороший образ… Сыру?
Он опустошил бутылку, убрал со стола и принес поднос с сыром, а также новую, уже открытую бутылку.
— Предупреждаю, я не могу напиваться. У нас совещание завтра утром.
— Тогда останетесь трезвой за двоих, — усмехнулся он, наполняя свой бокал.
Роберта не знала, что выбрать — сен-марселен или пон-лэвек [8]. Потом решила попробовать и то, и другое.
— Купили на рынке?
Сыры, вино со склонов Везувия и гребешки были обычно в Базеле редким товаром.
— У меня прямые поставки, — ответил Роземонд.
Невосприимчивость к спиртному и чрезвычайно эффективная система получения пищевых товаров профессором истории так и остались тайной, которую Роберта не смогла разгадать. Она забыла о разумных соображениях и налила себе полный бокал, который выпила за здоровье этой тайны в облике человека.
— Мне все же хотелось бы знать, почему Барнабит и Баньши оживили голема.
— Возможно, оживили, дорогуша. Пока мы опираемся лишь на свидетельство нашего друга Мартино. Напрашивается визит вежливости к старине Гектору, чтобы подтвердить его слова.
Роберта промолчала.
— Я могу сделать это, — предложил он.
— Нет, нет. Гектор — мой кузен. Мне даже будет приятно повидаться с ним, — добавила она, выдавив улыбку. И осушила бокал, чтобы придать себе храбрости. — В любом случае что-то не так с бароном, палачом и големом.
— Не сомневаюсь, вскоре вы узнаете больше.
Роберте почудилось, что усмехающаяся маска и лицо Роземонда слились в одно целое. Она ущипнула себя за блоковый нерв у локтя, чтобы прийти в себя. Разряд отогнал опьянение мозга к печени, где оно и застряло, как злой гений, которому никогда не следовало выходить из своей лампы. Она отодвинула бокал. Конец. Хватит вина на сегодняшний вечер.
— Я вам приготовил монашьи пукалки, — объявил Роземонд.
И отправился с пустыми тарелками на кухню.
— Вы ангел!
— Падший, если это вас не смущает, — поправил он ее, возвращаясь с десертом.
Беляши-суфле отправились вслед за гребешками. Потом Роземонд извлек из шкафа свиток и развернул его на столе, придавив углы камнями. Древо Мартино, как все колдовские древа, ветвилось алхимическими значками, соединенными между собой эластичными арканами. У корня оставалось свободное место.