Последняя ночь в Катманду

— Тогда пойдем, — подавленно сказал он. — Нас ждет Буддийская ступа.
Весь оставшийся вечер они вели себя так, будто забыли о коротком безрассудстве, которое позволили себе в святом месте. И единственным, что напоминало им об обоюдной прихоти, была непривычная еще фамильярность. Они теперь обращались друг к другу «на ты».
Программу осмотра достопримечательностей Махеш предложил завершить посещением национального ресторана с живым ансамблем национальной музыки.
Синтия рассмеялась.
— Знаешь, с тех пор как я покинула твой замок, я не могу прикоснуться к непальской еде. Она снова стала казаться мне скучной, — призналась она.
— Но ты, насколько я видел, с таким же равнодушием отнеслась сегодня и к европейской кухне, — напомнил он. — Но я настаивать не буду, можем поужинать и в европейском ресторане.
— Нет. Я готова снова рискнуть. Поехали.
Ужин, на удивление, прошел успешно. Синтия снова с удовольствием сметала с тарелок овощи, рис и фасоль. То ли это происходило благодаря присутствию Махеша, то ли от того, что она изрядно проголодалась.
После ужина они снова сели в машину.
— Извини, но я смогу подбросить тебя только за квартал до «Астории», — сказал Махеш, повернув ключ зажигания. — Мне нежелательно появляться у входа в отель.
— Сейчас еще не поздно, и я с удовольствием прогуляюсь после обильного ужина, — ответила она.
Ну вот, подумала Синтия. Через несколько минут они расстанутся и вряд ли скоро встретятся. И тот отчаянный огонь, который вспыхнул в ее сердце, останется догорать в ее памяти.
— Я через четыре дня уезжаю, — тихо сказала она, покосившись на его изысканный профиль. — У меня уже готовы материалы для статьи о тебе. Надеюсь на удачу.
— Спасибо, — ответил он, бросив на нее короткий взгляд. Казалось, он хотел что-то еще добавить, но удержался.
Несколько минут они ехали молча. Синтию охватила какая-то гнетущая грусть. Она невидящими глазами смотрела на дорогу, на мелькающие бессмысленные огни рекламы. Город утратил свою таинственность и привлекательность.
Наконец Махеш остановил машину.
— От этого перекрестка до «Астории» — метров сто, — сказал он. Потом посмотрел на нее. — Не заблудишься?
— Постараюсь. — Она знала, что должна распроститься с ним, но медлила. — Спасибо за экскурсию, — внезапно вспомнив, поблагодарила она.
— Это тебе спасибо. За твою доброту…
Неожиданно его рука, до сих пор сжимающая руль, соскользнула с него и потянулась к ней. Он провел пальцами по ее волосам.
Синтия затаила дыхание. Ей вдруг нестерпимо захотелось потереться о его руку щекой, захотелось, чтобы эта рука ласкала ее, захотелось снова раствориться в его объятиях, слиться с ним в поцелуе.
Неужели он сам не хочет этого? Неужели он целовал ее там, у храмов, только потому, что она попросила его об этом? А что было бы, если бы она не остановила его? Неужели он смог бы прямо посреди святого места овладеть ею? Они были так близки к этому.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — прервал ее раздумья теплый голос Махеша. — Не знаю, как это объяснить… Мне… очень хорошо, когда ты рядом. — Он судорожно перевел дыхание. — Я очень скучал по тебе, Синтия.
— Правда? — Она заглянула в его блестящие в темноте глаза.
— Правда. И мне опять хочется целовать тебя. — Он потянулся к ней и приложил ладонь к ее щеке.
Синтия на секунду застыла и вдруг беспомощно обрушилась в его объятия.
Он снова целовал ее, целовал с такой жадностью, будто собирался проглотить. Его большие руки сжимали ее хрупкое тело, и ей казалось, что вот-вот захрустят ее косточки. Но ей так сладко было снова отдать свое тело в его руки. Она готова была отдать ему себя всю. Этот мужчина мог делать с ней все, что захочет, потому что ни одного мужчину в своей жизни она не хотела так, как хотела этого благородного непальца.
Но теперь они были не у озера в лесу. Их машина стояла на обочине дороги, сразу за оживленным перекрестком в центре Катманду. Мимо проносились другие машины, слышались автомобильные сигналы.
Опомнившись, Махеш прервал поцелуй. С полминуты они сидели молча.
— Прости, Синтия, но мне нельзя долго стоять здесь. Могут появиться полицейские, — смущенно проговорил он.
— Да, ты прав, — ответила она, нехотя отодвинулась от него и приложила ладони к пылающим щекам. — Мне пора идти.
Он посмотрел на нее, и Синтия заметила, что его глаза странно потемнели, как будто в них собрались грозовые тучи. Неожиданно он ударил кулаком по рулю.
— Черт! Как мне надоело прятаться от жизни! Я даже лишен права на любовь! — отчаянно выкрикнул он.
Он сказал «любовь»? Она не ослышалась? Он хочет сказать, что любит ее? Почему же тогда не скажет?
Затаившись, Синтия ждала. Но он только еще раз обрушил кулак на руль, потом отдышался и повернулся к ней.
— Прости меня, Синтия. Прости. Я не понимаю, что происходит. Я устал. — Он взял ее за обе руки. — Устал…
Ей показалось, что ее сердце перестало биться.
— Мне очень жаль, Махеш, — с трудом проговорила она. — Но я сделаю все, что в моих силах. Обещаю. Продержись еще немного. Скоро я пришлю тебе свою статью. Потерпи. Все будет хорошо.
— Милая Синтия… — Он поцеловал одну за другой ее руки.
Но она осторожно отняла их у него.
— Мне пора идти, — сухо сказала она, взяла сумочку и открыла дверцу машины. — Увидимся еще когда-нибудь. Прощай, Махеш.
Не дожидаясь его ответа, она быстро вышла из машины, захлопнула дверцу и зашагала по улице к перекрестку.
Теперь все стало еще запутаннее. Ах, зачем она попросила его поцеловать ее? А он, наверняка, целовал он ее только потому, что давно не целовал женщину. Вот и все.
 
Глава 6
Синтия, как пьяная, ввалилась в номер, швырнула сумочку в кресло и повалилась на кровать. Ее душили слезы. Ударив кулаком подушку, она разрыдалась, громко и от души, как рыдала уже не первый раз, когда ее бросал мужчина.
Но этот мужчина не бросил ее, и он не виноват, что она влюбилась в него. Это она во всем виновата. Виновата в том, что она женщина и что ей хочется любви. Он наверняка будет вспоминать ее, как живое украшение нескольких одиноких дней своей жизни. И только.
И зачем только он появился сегодня? За эти пять дней она успела привыкнуть к мысли, что больше не увидит его. Что же будет с ней теперь? Сможет ли она забыть его поцелуи, его объятия? Она рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы, и незаметно заснула.
На следующий день Синтия пошла обедать в другой ресторан и точно так же, как вчера, долго созерцала блюда, стоящие перед ней на столе, не испытывая ни малейшего желания попробовать их.
После обеда у нее были назначены встреча и интервью, и она была рада своей занятости. Но с наступлением вечера, как только она освободилась от работы, в ее мысли все чаще и чаще вторгался образ Махеша. И Синтия не знала, как избавиться от наваждения.
Она вернулась в номер в семь часов вечера, уселась в кресло и попыталась смотреть телевизор. Бесполезно. Пробежавшись по каналам, она поняла, что не может ни на чем сосредоточиться. Ничто не увлекало. Около десяти минут она беспокойно ходила по номеру и наконец решила выйти на свежий воздух.
Улицы были мокрыми от недавно прошедшего дождя. Синтия прошагала мимо ресторана, в котором обедала последние пять дней, пока не встретила там Махеша. Теперь даже этот ресторан был опасным местом, полным воспоминаний. Самым безобидным оставался Тхамель. Да, она поедет сейчас в Тхамель…
Остановившись у обочины дороги, она стала ждать такси. Не прошло и полминуты, как перед ней остановился желтый автомобиль. Синтия открыла дверцу.
— Тхамель.
Водитель кивнул.
— Садитесь.
Но тут Синтия разглядела, что на заднем сиденье сидит мужчина.
— Надеюсь, нам по пути?
— И я на это надеюсь, — ответил ей голос Махеша из темноты.
Синтии показалось, что она бредит. Кровь ударила в виски с такой силой, что она едва не потеряла сознание. Она схватилась за дверцу и закачалась.