Утро магов
По мнению Фулканелли, алхимия служила связью с цивилизациями, которые исчезли тысячелетия назад и неведомы археологам. Само собою разумеется, ни один археолог с репутацией серьезного ученого, ни один уважающий себя историк не допустят и мысли о существовании в прошлом такой цивилизации, которая обладала наукой и техникой, превосходящими наши. Но передовая наука и техника до крайности упрощают технологию алхимиков, хотя ее достижения находятся, быть может, у нас перед глазами, но мы не способны это понять. Не имея глубокого научнотехнического образования, ни один серьезный историк или археолог не сможет провести раскопки, способные пролить какойто свет на эту проблему. Разделение наук, по необходимости вызванное сказочным современным прогрессом, быть может, скрывает от нас в прошлом нечто не менее сказочное.
Известно, что немецкий инженер, которому было поручено построить в Багдаде канализацию, обнаружил в хламе местного музея под неопределенной этикеткой «Предметы культа» электрические батареи, сделанные за десять веков до Вольта, во времена династии Сасанидов.
До тех пор, пока археологией будут заниматься только археологи, мы не узнаем, была ли «ночь времен» в самом деле непроглядным мраком или же сверкающим днем.
* * *Курт Зелигман писал: "ЖанФредерик Швейцер, называемый Гельвецием, ярый противник алхимии, сообщает, что утром 27 декабря 1667 г. к нему явился неизвестный. Это был, повидимому, весьма почтенный, солидного вида, но скромно одетый человек, похожий на меннонита. Спросив Гельвеция, верит ли он в существование философского камня (на что знаменитый доктор ответил отрицательно), незнакомец открыл маленькую шкатулку из слоновой кости, «в которой были три куска вещества, похожего на стекло или опал». Ее владелец заявил, что это и есть знаменитый камень, что с помощью самого ничтожного его количества он может сделать двадцать тонн золота. Гельвеций подержал в руке кусочек и, поблагодарив посетителя за любезность, попросил дать ему немного. Алхимик ответил категорическим отказом. Но потом любезным тоном добавил, что за все состояние Гельвеция не может расстаться даже с малейшей частицей этого «минерала» по причине, которую ему не дозволено разглашать. В ответ на просьбу доказать правдивость этих слов, т. е. осуществить превращение, незнакомец ответил, что вернется через три недели и покажет Гельвецию коечто, способное его удивить. Он вернулся в назначенный день, но от какойлибо демонстрации отказался, заявив, что ему запрещено раскрывать секрет. Тем не менее он согласился дать Гельвецию маленький кусочек камня, «не более горчичного зерна». И, так как доктор выразил сомнение в том, что такое крошечное количество может произвести хоть малейшее действие, алхимик разбил кусочек надвое, бросил половину и протянул ему другую: «Вам будет достаточно даже этого».
Тогда Гельвеций решил признаться, что еще во время первого визита незнакомца утаил несколько крупиц, которые в самом деле превратили свинец, но вовсе не в золото, а в стекло. «Вы должны были защитить вашу добычу желтым воском, — ответил алхимик, — это помогло бы проникнуть сквозь свинец и превратить его в золото». Незнакомец пообещал вернуться на следующий день в девять часов и совершить чудо — но не пришел, послезавтра — тоже. Видя это, жена Гельвеция убедила его попробовать совершить превращение самому, в соответствии с указаниями незнакомца. Гельвеций так и поступил. он расплавил три драхмы свинца, облепил камень воском и бросил его в жидкий металл. И он превратился в золото: «Мы тотчас же отнесли его к ювелиру, который заявил, что это самое чистое золото, какое ему доводилось видеть, и предложил 50 флоринов за унцию». Заключая свой рассказ, Гельвеций говорит, что этот слиток золота все еще находится у него как осязаемое доказательство превращения. «Пусть святые Ангелы Божьи бодрствуют над ним (неизвестным алхимиком) как над источником благословения для христианства. Такова наша постоянная молитва за него и за нас».
Новость распространилась как облако пыли. Спиноза, которого нельзя причислить к наивным людям, захотел узнать конец этой истории. Он посетил ювелира, делавшего экспертизу золота. Ответ был совершенно однозначным: во время плавки серебро, добавляемое к этой смеси, точно так же превращалось в золото. Этот ювелир, Брехтель, был чеканщиком монет принца Оранского. Дело свое он, несомненно, знал. Весьма маловероятно, что он мог стать жертвой уловки или решил обмануть Спинозу. Затем Спиноза отправился к Гельвецию, который показал ему золото и тигель, использованный для этой операции. Капельки драгоценного металла, приставшие к стенкам, были еще видны внутри сосуда. Как и другие, Спиноза убедился, что превращение действительно имело место".
Для алхимика превращение — явление второстепенное, осуществляемое просто в порядке демонстрации. Трудно составить себе мнение о реальности этих превращений, хотя наблюдения таких людей, как, например, Гельвеций или ван Гельмонт, кажутся поразительными. Можно возразить, что искусство «красной магии», т. е. фокусников, безгранично, но разве могли быть посвящены мошенничеству четыре тысячи лет исследований и сотни тысяч томов и рукописей? Как будет видно из дальнейшего, мы предложим другое объяснение. Оно будет достаточно скромным, чтобы не будоражить мнение общественности и деятелей науки. Мы попытаемся описать работу алхимика, приводящую к изготовлению «камня» или «эликсира», и будет видно, что понимание некоторых операций наталкивается на наши современные знания о строении материи. Но вовсе не очевидно, что наше знание термоядерных реакций совершенно и окончательно. Катализ, в частности, может произойти в этих явлениях еще неизвестным нам способом. (Сейчас в различных странах ведутся работы по использованию частиц, производимых мощными ускорителями для катализа соединений водорода).
Нет ничего невозможного в том, что некоторые естественные смеси под воздействием космических лучей производят термоядернокаталитические реакции большого масштаба, приводящие к массовому превращению элементов. В этом следовало бы видеть один из ключей к алхимии и причину того, что алхимик бесконечно повторяет свои манипуляции до момента, когда соединятся все космические условия.
Могут опять возразить: если превращения такого рода возможны, то куда же девается высвободившаяся энергия? Многие алхимики должны были бы взорвать город, в котором они жили, а заодно и несколько десятков тысяч квадратных километров своей родины. Должны были бы происходить многочисленные и разрушительные катастрофы.
Алхимики отвечают: как раз потому, что такие катастрофы имели место в отдаленном прошлом, мы и боимся ужасной энергии, содержащейся в материи, и храним тайны нашей науки. Кроме того, «Великое Делание» достигается прогрессивными физиками, и тот, кто ценой десятков и десятков лет манипуляций и аскезы научится развязывать термоядерные силы, учится одновременно и мерам предосторожности, которые нужно соблюдать, чтобы избежать опасности.
Убедительный аргумент? Может быть. Сегодня физики допускают, что в некоторых условиях энергия термоядерного превращения могла бы быть поглощена особыми частицами, которые у физиков называются нейтрино или антинейтрино. Может быть, существуют такие типы превращения, которые высвобождают лишь немного энергии или при которых высвобожденная энергия уходит в форме нейтрино. Мы еще вернемся к этому вопросу.
Гн Эжен Канселье, последователь Фулканелли и один из лучших современных специалистов в области алхимии, обратил внимание на один пассаж в исследовании, которое Жак Бержье написал в качестве предисловия к одному из классических изданий в серии «Всемирная библиотека» — антологии поэзии XVI века. В предисловии Бержье сделал намек на алхимиков и их стремление к тайне. Он писал: «С этой конкретной точки зрения трудно не согласиться с нами. Если существует способ, позволяющий производить бомбы в кухонной духовке, то явно предпочтительно, чтобы этот способ не был разглашен».