Выкуп

Фернанда спокойно слушала его, пытаясь держать себя в руках, но и у нее в конце концов на глазах появились слезы.
– Что мне делать? – прошептала она. Наверху по-прежнему громыхала музыка.
Мужчины смотрели на нее, испытывая неловкость, потому что не знали, как помочь ей. Она оказалась в ужасном положении. Благодаря своему мужу.
– Что мне делать, чтобы защитить детей?
Тед глубоко вздохнул. Он понимал, что берет на себя больше, чем следует, потому что пока еще не поговорил об этом со своим шефом, но ему было безумно жаль ее, и он верил своей интуиции.
– Это наша забота. Правда, я пока еще не поговорил со своим шефом. Мы с Риком приехали сюда прямо из управления ФБР. Но я хотел бы оставить здесь на недельку-другую парочку своих людей, пока мы не проверим все более тщательно и не узнаем, чем эти типы занимаются. Кто знает, может быть, это всего лишь моя фантазия. Однако мне кажется, за вами не мешает приглядывать. Посмотрим, что скажет на это шеф полиции, но, по-моему, мы сможем выделить для этой цели парочку копов. Что-то мне подсказывает, что за вами следят, – сказал Тед.
Рик кивнул в знак согласия.
– А ты что скажешь? – спросил Тед, поворачиваясь к Рику. – Эдисон – твой парень.
ФБР расследовало его дело, что давало Рику определенные полномочия. Они оба это знали.
– Ты сможешь выделить нам сотрудника на недельку или две, чтобы понаблюдать за домом и детьми? – спросил Тед.
Рик, чуть помедлив, кивнул. В его случае решения принимал он сам. И вполне мог выделить одного сотрудника. А может быть, даже двоих.
– Только не больше, чем на одну-две недели. Посмотрим, как будут развиваться события, – сказал Рик.
Было бы очень неплохо, если бы им удалось поймать Эдисона на участии в каком-то сговоре. За долгую службу в качестве детективов у Теда и Рика случались и более удивительные вещи. Тем более что Тед был уверен в том, что интуиция его не обманывает. Рик тоже.
– Я хочу убедиться, что за вами или за детьми никто не следит, – сказал Тед.
Она кивнула. Ее жизнь вдруг превратилась в еще худший кошмар, чем тот, в котором она жила после смерти Аллана. Аллана больше не было. Какие-то страшные люди охотились за ней. Дети оказались под угрозой похищения. Даже когда умер Аллан, она не чувствовала себя такой растерянной и уязвимой. Ее вдруг охватило чувство надвигающейся опасности, от которой она не могла защитить свою семью, и была в ужасе оттого, что кто-нибудь из детей может пострадать или еще того хуже. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, но, несмотря на все усилия, по щекам ее катились слезы. Тед смотрел на нее с глубоким сочувствием.
– Что делать с отъездом Уилла в спортивный лагерь? – спросила она сквозь слезы. – Можно его отпустить?
– Кто-нибудь знает, куда он уезжает? – спокойно спросил Тед.
– Только его друзья и один из учителей.
– В газетах об этом ничего не писали?
Она покачала головой. О них больше незачем было писать. За пять месяцев она почти никогда не уезжала из дома. А потрясающая карьера Аллана закончилась. Они вообще никого больше не интересовали, и она была рада этому. Популярность ей никогда не доставляла удовольствия, а теперь тем более. Джек Уотерман предупредил ее, что, как только станет известно о финансовом крахе Аллана, следует ждать неприятных заметок в газетах и проявления любопытства по отношению к ним, и она готовилась к этому, призвав на помощь всю свою храбрость. Он предполагал, что это произойдет осенью. А теперь еще новая напасть.
– Я думаю, он может туда поехать, – ответил Тед на ее вопрос о поездке Уилла в лагерь. – Только придется предупредить его и всех остальных в лагере о том, чтобы проявляли осторожность. Если кто-нибудь станет расспрашивать о нем или появятся незнакомые люди, утверждающие, что они его родственники или друзья, надо сказать, что его там нет, и немедленно позвонить нам. Вам придется перед отъездом поговорить с Уиллом.
Она кивнула, вытащила из кармана бумажный платок и высморкалась.
Теперь при ней всегда был запас бумажных носовых платков, потому что то в ящике стола, то в буфете она то и дело находила какие-нибудь вещи, напоминавшие ей об Аллане. Например, его ботинки для гольфа. Или записная книжка. Или письмо, которое он написал несколько лет назад. В доме было полным-полно поводов, чтобы всплакнуть.
– А как насчет поездки вашей дочери на озеро Тахо? С кем она едет?
– С подругой из школы и ее семьей. Я знакома с родителями. Они хорошие люди.
– Прекрасно. В таком случае пусть едет. Мы возложим на местных блюстителей правопорядка в том районе обязанность наблюдать за их домом. Думаю, что одного человека в машине напротив их дома будет достаточно. Наверное, даже лучше, что она уедет отсюда на время. Одной потенциальной жертвой у нас будет меньше.
Услышав это слово, Фернанда вздрогнула всем телом. Тед почувствовал себя виноватым. В его понимании она сама была теперь потенциальной жертвой противоправного деяния. Мысли Рика текли в аналогичном направлении. Если найти против Филиппа Эдисона неопровержимые улики, то откроется возможность упрятать его за решетку. Для Фернанды же речь шла только о ее детях. О себе она даже не думала. И была испугана, как никогда в жизни. Взглянув на нее, Тед это понял.
– Когда они уезжают? – спросил он, лихорадочно обдумывая, какие шаги следует предпринять в первую очередь.
Он хотел, чтобы двое его людей, как только появятся здесь, сразу же прочесали всю улицу. Он хотел знать, не сидят ли где-нибудь в припаркованных машинах какие-нибудь люди и если сидят, то кто они такие.
– А как насчет вас с Сэмом? Вы тоже куда-нибудь уезжаете? Есть какие-нибудь планы?
– Он будет посещать дневной лагерь, – ответила Фернанда.
Большего она не могла себе позволить. Она едва наскребла денег на поездку Уилла в спортивный лагерь, но ей не хотелось отказывать ему в этом. Пока никто из детей не знал всей глубины финансовой пропасти, в которой они оказались, хотя они уже понимали, что такого расточительного расходования денег, как прежде, допускать нельзя. Она все еще не объяснила им, каково их финансовое положение в действительности, откладывая этот разговор до того момента, когда дом будет выставлен на продажу. Вот тогда-то и произойдет настоящий обвал. Фактически он уже произошел. Только дети пока этого не знали.