Пёс (СИ)

Лайма поднялась — правда, не с первой попытки — офицер подхватил ее под локоть. Лицо и тело его блестели от пота.
— А потом?
— Все было… как во сне. Я и ощущал себя во сне, пока не увидел… не услышал… Не почувствовал… Идемте! Мне нужно выпить, прежде чем я снова вернусь к этим тварям.
— Но… следы?
— Какие? — с отвращением сказал Крэг. — Я сам — понимаете? — сам открыл клетку. Или несколько клеток. Или все клетки. Пошли!
Он вцепился в ее локоть и стремительно пошагал по коридору. Впихнул перед собой в столовую, бесцеремонно растолкал прикорнувшего на кушетке дежурного. Странную они, наверное, представляют пару, подумала Лайма, обнимая себя за голые плечи. Она сама в майке и брюках, но хотя бы в ботинках, в отличие от одетого в одни пижамные штаны капитана. Дежурный, стараясь таращиться не слишком откровенно, выставил перед ними что-то прозрачное в бутылке и два стакана. Крэг быстро наполнил свой и бухнул ту же порцию Лайме. Она понюхала, фыркнула:
— Не хочу!
— Надо, — железно сказал Крэг, и она неожиданно послушалась. Губы, затем горло загорелись. Лайма судорожно замахала ладонью. Крэг мгновенно опустошил свой стакан, без передышки налил и одолел половину второго. Откинулся на спинку стула, скрестив на голой широкой груди руки. Уставился на нее.
— Вы психолог, — сказал резко, — хоть и собачий. Что, по-вашему, произошло?
Лайма с облегчением отставила стакан.
— Вы не страдаете лунатизмом?
— Никогда не замечал, — Крэг подумал и уточнил. — Никто не говорил мне.
— Насколько глубоко вы заинтересованы в этом расследовании?
— Как и во всяком другом. Если вы, мастер, намекаете, что я буквально заболел этим делом и во сне отправился разбираться в питомник… У меня не настолько развито воображение. Я добросовестный следователь, но не фанатик. И у меня вполне устойчивая психика.
Лайма помолчала, разглядывая свой стакан.
— Насколько вы поддаетесь гипнозу?
— Что?
Лайма пожала плечами.
— Глупый вопрос — вы же профессиональный военный, значит, очень гипнабельны…
Крэг скривился, но сдержался.
— Теперь понятно, что произошло с Лонгиером, — продолжала Чадар. — Никто не вталкивал его в питомник и не блокировал дверь. Все это он проделал сам. Сам же и открыл клетку…
Крэг перегнулся через стол.
— Прошу прощения, что прерываю ваши высокоученые размышления, мастер, но если, по-вашему, Лонгиер был самоубийцей, то как же со мной? Я-то ведь не собираюсь сводить счеты с жизнью!
Лайма поглядела на него с недоумением.
— Но это же гипноз!
— Гипноз?
— Конечно! Кто-то приказал под гипнозом вам и Лонгиеру пойти в питомник и открыть клетки…
Крэг потер лицо с силой — когда отнял руки, на коже остались красные пятна.
— Не припоминаю, чтобы я попадал на сеанс к гипнотизеру!
— Вы и не должны помнить, — успокаивающе заметила Лайма. — Вам вполне могли приказать все забыть. Вы ведь привыкли выполнять приказы, правда?
— А вы гипнозу не подчиняетесь, правда? — язвительно подхватил Крэг. — Как и обычным приказам. Вы-то почему, интересно, не спали? Опять бегали на свидание к своему зубастику?
Лайма подвигала стакан. Она смешалась, и Крэг даже на мгновение заподозрил, что мастер была на свидании не с четвероногим, а с двуногим любимцем. Это ему не понравилось. Очень.
— Так что же, мастер?
— Мне приснился кошмар… — нехотя сказала она. — Клетки и… страх… ваш страх…
— Хотите сказать, вы почувствовали, что со мной что-то не так? — спросил капитан недоверчиво.
— Скорее… услышала. Вы так громко кричали!
— Кричал? Да у меня язык присох к глотке, когда я понял, где я нахожусь!
— Я имею в виду… мысленно.
— Мысленно? Вы все-таки можете слышать нас?
— Это не мысли, скорее… сплав эмоций — страх, отчаянье, бессилие… Вообще любой человек может услышать… почувствовать, что рядом беда. Не обязательно телепат.
Что-то очень усердно она старается его в этом убедить. Где-то наш мастер крутит. Крэг вновь откинулся на спинку стула.
— Мастер, а вы понимаете, что версия гипнотизера возвращает нас к вашей персоне?
Лайма удивилась.
— С чего вдруг?
— Вы сами признали у себя наличие кое-каких способностей. Я прекрасно изучил эту базу и этих людей. Никто из них не мог бы сравниться с вами в психотехнике.
Лайма помолчала.
— А если этот "никто" просто не афиширует свои таланты?
— Вы не знаете, что такое жизнь на базе. Скука смертная пополам с риском по расписанию. Тут рады любому способу развлечься, никто бы не удержался…
— Вот, похоже, и не удерживается, — заметила Лайма.
Они смотрели друг на друга.
— Мотив, мотив, — сквозь зубы сказал Крэг. — Зачем нужно было убивать Лонгиера?
— Это вы у меня спрашиваете?
— Это я вслух думаю.
— Думайте дальше, — разрешила Лайма. — Неприглядные дела?
— Проверено. Торговля легкими наркотиками, букмекерские ставки… Ничего такого, за что можно получить пинок под зад с базы — да наверняка любой бы этому пинку даже обрадовался!
— Шантаж? — предложила Чадар.
Капитан взглянул так, что она почувствовала себя… мягко говоря, очень глупой.
— Мастер Чадар! Откройте глаза пошире! Здесь собраны отбросы со всей армии! Кого здесь напугаешь шантажом!
— А что за ставки?
— Ну, например, кто не вернется следующий раз с патрулирования, — Крэг вновь взялся за бутылку.
Лайма в недоумении подняла плечи.
— И что, кто-то, действительно, делает такие ставки?
— Делают, делают. У Лонгиера найдены списки. Кроме того есть еще и… — он покосился, — …собачьи бои.
Мастер резко выпрямилась.
— Что?!
Она не знала, подумал он. Или очень хорошо играет.
— Лонгиер устраивал собачьи бои?!
— Сядьте, мастер. Они ведь не запрещены законом?
— Не запрещены? Я бы нашла способ это остановить!
— Вплоть до убийства? — любезно предположил Крэг.
Она даже внимания не обратила.
— Значит, та драка между Гачем и Дугласом была не случайной? Чудо, что они не поубивали друг друга! Какой же мерзавец Лонгиер и… ему подобные!
В список "подобных" внесли и его, понял Крэг. Впрочем, мастер тут же объявила об этом с присущей ей прямотой:
— Вам ведь тоже наверняка нравятся собачьи бои?
Он серьезно обдумал ее слова.
— Честно? Теперь не очень.
— И почему же вдруг? — презрительно спросила она.
— Не вдруг. Видимо, я просто повзрослел, — он взглянул на нее, почти извиняясь. — И мне не нравится, как они кричат…
— Кричат?
— Ну, кричат, скулят, визжат от боли… когда один уже сдается, а другой его приканчивает…
Он увидел, как ее пальцы сжимаются в кулаки. Если она ударит, мало ему не покажется…
— И вам, конечно, тогда очень хочется броситься на помощь?
— Кстати, о помощи… я сказал вам спасибо?
Она не сразу переключилась. Отмахнулась.
— Много же я вам помогла!
— Что-то у вашего предполагаемого гипнотизера не сработало. Или он не загипнотизировал собаку? Почему она так и не напала?
— Не знаю. Но я рада, что она не прыгнула.
— Знаете, я тоже! — засмеялся Крэг. Чадар рассмеялась, глядя на него — и через мгновение они хохотали — до слез, до колик, до икоты. Выглянувший дежурный увидел, что женщина, держась за живот, сползает со стула, а господин капитан бессильно припал к столу, дубася по нему кулаком. Из уважения к мундиру дежурный удержался от соответствующих жестов, но не от комментариев, сделанных себе под нос.
Лайме не нравился этот чернявый кудрявый солдат, то и дело встречавшийся ей в коридорах базы. Он всегда останавливался и провожал ее длинным взглядом. Да еще и ухмылялся при этом. Лайма старалась не ускорять шаг, хотя очень хотелось. Он не заговаривал с ней. Только раз, когда они чуть не столкнулись — спасла реакция Лаймы — выдохнул ей в лицо:
— Думаешь, легко отделалась, да?
От него пахло мятной жвачкой и какой-то химической гадостью — точно отравленный город пробрался в его тело и теперь разъедал его изнутри. Наркотик. Сильный искусственный наркотик. Пахло тут от многих, но так сильно…