Терапия для одиноких сердец или Охота на мужа-3

– Ничего я не набрался,– обиделся дед.– Я за тебя переживал. Места себе не находил, вот и выпил немного.
– Так уж и немного?
– Я тебе говорю, что немного. Тогда мы его на кладбище закапаем.
– Где?!
– На кладбище. Оно тут совсем рядом находится. Кладбище заброшенное, там уже тысячу лет никого не хоронят. До него никому дела нет.
– Схоронить труп на кладбище это, конечно, по-человечески,– с важным видом заметила я,– но что-то возиться ночью на заброшенном погосте как-то жутковато.
– Не бойся. Я на этом кладбище даже закрытыми глазами любую могилу найду. Там отродясь чужие не шастали.
– У тебя и в этой деревне отродясь чужие на шастали. А видишь, шастают.
Не теряя ни минуты, я бросилась за своей машиной и подъехала к дедову дому. Вытащив покрывало с покойником на улицу, мы с огромным трудом затолкали его в багажник, который по-прежнему не хотел закрываться.
– Это ж надо такому громиле вымахать,– от беспомощности не на шутку занервничала я.
– Багажник у тебя маленький,– под руку ворчал дед.
– Багажник у меня нормальный. Просто он на такие большие трупы не рассчитан.
– Ты так рассуждаешь, дочка, как будто каждый день трупы возишь.
Ни одна наша попытка не увенчалась успехом. Мы оба чувствовали, что теряем драгоценное время и мучимся понапрасну. С десятого захода мы уложили его более компактно, но багажник так и не захотел закрыться.
Решив оставить багажник открытым, мы сели в машину и поехали в сторону кладбища. Дед закурил свою папиросу и произнес с таким важным видом, что, если бы у меня на голове была шапка, я бы обязательно ее сняла:
– У меня, Анечка, на этом кладбище собственная могила имеется.
– Как это?
– Мужиков-то в нашей деревне нет, сама знаешь, вот я И решил позаботиться о себе сам, заранее место себе подготовил. Вырыл аккуратно, сантиметр в сантиметр. Я уже несколько раз туда ложился, примерял, так сказать. Все по уму сделал, чтобы мне удобно лежать было.
– Ты что, дед, несешь-то?
– Вот те крест. Кто обо мне позаботится ежели у меня никого нет?! Только я сам.
– Дед Герасим, а где же твоя бабка? Умерла? А дети?
– Да нет, жива,– как-то нехотя ответил дед.
– А где она живет?
– В городе. Мы с ней уже тысячу лет отношения не поддерживаем. Ни с ней, ни с сыном. Да и с внуками тоже. У сына то, наверно, тоже дети есть, и не один.
– Ладно с женой, а с сыном-то ты почему не общаешься?
– Не велено.
– Как это не велено?
Жена как во второй раз замуж вышла за городского, так сразу заставила сына отчима напой называть. Вот он для него и стал папой. А мне запретила к ним даже на пушечный выстрел приближаться. В жизни всякое бывает, дочка, и такое тоже. У меня жена была слишком агрессивная, слишком самолюбивая и слишком злопамятная. Она все городом бредила, а я в городе жить не могу. У меня вся душа в деревне. Ведь мы с ней в одной деревне родились, я так и не понял, почему ее так всегда на город тянет. Я ведь ее с детства знаю. Вместе выросли. Это я потом понял, что все это у нее еще с пеленок. Ведь в ней никогда ничего девичьего не было. С мальчишками в футбол играла, волейбол. Ей никто никогда и свидания-то не назначал, потому что все считали ее своим парнем. Только я один такой дурак нашелся. А уже позже понял, что не любила она меня никогда. А вышла замуж только потому, что боялась в девках засидеться, чтобы людская молва обошла ее стороной.– На глазах деда Герасима показались слезы.– Она с самого начала стала командовать домом. Зарплату у меня всю до копеечки отбирала. С друзьями запрещала встречаться. А я ведь до нее нормальным парнем был, девок тискал, с пацанами бражку пил. А она сделала меня нерешительным, слабым, одно звание, что мужик, хозяин. А когда ребенок родился, я стал и нянчить, и кухарить. А затем она стала все чаще и чаще в город ездить к своей родственнице. Как из города приедет, так с порога и кричит, что я ничтожный деревенщина, что она меня на дух не переносит. А затем она мне и в половой жизни стала отказывать. Говорила, будто у нее к сексу нет никакого интереса. А уж если она мне и уступала, то делала это так, словно оказывала мне великое одолжение. А один раз она приехала из города – я как раз с сыном возился,– взяла его на руки и сказала, что она с таким тюфяком жить не может, что встретила нормального городского мужчину. Как только она уехала, надо мной все в деревне сначала посмеивались, а я ждал, что она вернется. А она не вернулась. Я поехал ее искать. Нашел. Да только у меня перед носом дверь закрыли и сказали, что если я еще раз приеду, то меня сдадут в милицию и дело состряпают. Новый муж у нее в милиции работал. Вот я больше в город ездить и не стал. Ладно, дело прошлое.
– И что, после этого ты так ни разу не женился?
– А зачем? Я больше деревенским посмешищем быть не хочу. Поди разбери этих баб… Что у них на уме…
– Но ведь сейчас в деревне с тобой еще живут три бабки. Ни с кем из них сойтись не хочешь?
– Сойтись – нет.
– А погуливаешь?
– Я уже свое отгулял,– прыснул со смеху дед.
Приехав на кладбище, я заглушила мотор, но оставила фары включенными для того, чтобы хорошо просматривалась незнакомая местность.
– Запущенное место,– сказала я, чтобы хоть что-то сказать, потому что на душе стало слишком страшно и слишком муторно.
– Я же тебе говорил, что здесь уже давным-давно никого не хоронили.
Глядя на безмолвные, заброшенные и практически неухоженные могилы, я вспомнила рассказы о привидениях и оживающих мертвецах.
– Дед, а ты в привидения веришь?
– В какие?
– Ну в те самые, которые ночью на кладбище оживают?
– Ты что, мертвецов боишься, что ли?
– Нуда…
– Я мертвых не боюсь. Они никакого вреда причинить не могут. Ты лучше живых остерегайся.
Я шла рядом с дедом и крутила головой на сто восемьдесят градусов. Увидев свежую, недавно выкопанную могилу, я вытаращила глаза и чуть было не бросилась назад.
– Ты что напугалась-то? -. привел меня в чувство дед.– Это и есть моя могила. Посмотри, какая она аккуратненькая.
– Аккуратненькая?!
– Ну да. Я в нее душу вложил. Места много, ногами в землю никак не упрешься. А посмотри, кто по соседству лежит. Бабка. Древняя, правда, но ничего. Может, у нас бы с ней на том свете чего получилось… Кто ж его знает. Приятно лежать и знать, что рядом женщина покоится. Говорят, что на том свете течет точно такая же жизнь, как у нас Люди знакомятся, влюбляются, женятся, правда, детишек не рожают, но ничего. Я, может, на том свете себе половинку найду. Уж если ее захоронили на нашей, деревенской земле, то она никогда не сбежит в город.
– Ой, дед, что ты городишь-то?
– Просто с могилкой расставаться жалко. Не думал я ее какому-то уголовнику уступать. Может, на меня потом все мертвые обозлятся. Скажут, какого черта ты, дед Герасим, к нам чужака поселил, да еще всего в наколках.
– Фантазия у тебя, дед, будь здоров.
Вытащив труп из машины, мы бросили его в яму и чуть было не упали в нее сами.
– Дед, может, покрывало с собой заберем? – постаралась отдышаться я.
– На кой черт оно нужно?
– Вещественная улика.
– Да что ты заладила со своими вещественными уликами… У нас тут никаких улик нет, потому что до этих могил никому никакого дела нет. Пусть труп лежит в покрывале. Ночи холодные, а мы, так сказать, небольшую заботу о нем проявили… Не подмерзнет.
– Нашел о ком заботу проявлять! Да чтоб этот гад от холода окочурился. Хотя он и так окочурился.
Дед сходил в машину и достал пару лопат. Одну из них он заботливо протянул мне, а другой начал орудовать так резво, что я даже диву далась. Не верилось, что передо мной человек в почтенном возрасте. Я постаралась не отставать, и дело заметно продвинулось.
В этот момент опять пошел дождь и задул сильный ветер. Я задрожала от холода и пожаловалась деду Герасиму:
– Неужто уже осень началась? Листва опадает.
– Дождь это хорошо.