Полное собрание стихотворений в одном томе

* * *
 
 
Итак я счастлив был, итак я наслаждался,
 
Отрадой тихою, восторгом упивался…
 
И где веселья быстрый день?
 
Промчался лётом сновиденья,
 
Увяла прелесть наслажденья,
 
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!
 
 
  
Слеза
 
 
 
Вчера за чашей пуншевою
 
С гусаром я сидел,
 
И молча с мрачною душою
 
На дальний путь глядел.
 
 
 
"Скажи, что смотришь на дорогу? —
 
Мой храбрый вопросил. —
 
Еще по ней ты, слава богу,
 
Друзей не проводил".
 
 
 
К груди поникнув головою,
 
Я скоро прошептал:
 
"Гусар! уж нет ее со мною!.."
 
Вздохнул – и замолчал.
 
 
 
Слеза повисла на реснице
 
И канула в бокал. —
 
"Дитя! ты плачешь о девице.
 
Стыдись!" – он закричал.
 
 
 
"Оставь, гусар… ох! сердцу больно.
 
Ты, знать, не горевал.
 
Увы! одной слезы довольно,
 
Чтоб отравить бокал!.."
 
 
* * *
 
 
Угрюмых тройка есть певцов —
 
Шихматов, Шаховской, Шишков,
 
Уму есть тройка супостатов —
 
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
 
Но кто глупей из тройки злой?
 
Шишков, Шихматов, Шаховской!
 
 
  
К Бар. М. А. Дельвиг
 
 
 
Вам восемь лет, а мне семнадцать било.
 
И я считал когда-то восемь лет;
 
Они прошли. – В судьбе своей унылой,
 
Бог знает как, я ныне стал поэт.
 
Не возвратить уже того, что было,
 
Уже я стар, мне незнакома ложь:
 
Так верьте мне – мы спасены лишь верой.
 
Послушайте: Амур, как вы, хорош;
 
Амур дитя, Амур на вас похож —
 
В мои лета вы будете Венерой.
 
Но если только буду жив,
 
Всевышней благостью Зевеса,
 
И столько же красноречив —
 
Я напишу вам, баронесса,
 
В латинском вкусе мадригал,
 
Чудесный, вовсе без искусства —
 
Не много истинных похвал,
 
Но много истинного чувства.
 
Скажу я: "Ради ваших глаз,
 
О баронесса! ради балов,
 
Когда мы все глядим на вас,
 
Взгляните на меня хоть раз
 
В награду прежних мадригалов
 
Когда ж Амур и Гименей
 
В прелестной Марии моей
 
Поздравят молодую даму —
 
Удастся ль мне под старость дня,
 
Вам посвятить эпиталаму?
 
 
  
Моему Аристарху
 
 
 
Помилуй, трезвый Аристарх
 
Моих бахических посланий,
 
Не осуждай моих мечтаний
 
И чувства в ветренных стихах:
 
Плоды веселого досуга,
 
Не для бессмертья рождены,
 
Но разве так сбережены
 
Для самого себя, для друга,
 
Или для Хлои молодой.
 
Помилуй, сжалься надо мной —
 
Не нужны мне твои уроки.
 
Я знаю сам свои пороки.
 
Конечно беден гений мой:
 
За рифмой часто холостой,
 
На зло законам сочетанья,
 
Бегут трестопные толпой
 
На аю, ает и на ой. —
 
Еще немногие признанья:
 
Я ставлю (кто же без греха?)
 
Пустые часто восклицанья,
 
И сряду лишних три стиха;
 
Нехорошо, но оправданья
 
Не льзя ли скромно принести?
 
Мои летучие посланья
 
В потомстве будут ли цвести?
 
Не думай, цензор мой угрюмый,
 
Что я, беснуясь по ночам,
 
Окован стихотворной думой,
 
Покоем жертвую стихам;
 
Что, бегая по всем углам,
 
Ерошу волосы клоками,
 
Подобно Фебовым жрецам
 
Сверкаю грозными очами,
 
Едва дыша, нахмуря взор,
 
И засветив свою лампаду,
 
За шаткой стол, кряхтя, засяду,
 
Сижу, сижу три ночи сряду
 
И высижу – трестопный вздор…
 
Так пишет (молвить не в укор)
 
Конюший дряхлого Пегаса
 
Свистов, Хлыстов или Графов,
 
Служитель отставной Парнасса,
 
Родитель стареньких стихов,
 
И од не слишком громозвучных,
 
И сказочек довольно скучных.
 
 
 
Люблю я праздность и покой,
 
И мне досуг совсем не бремя;
 
И есть и пить найду я время.
 
Когда ж нечаянной порой
 
Стихи кропать найдет охота,
 
На славу Дружбы иль Эрота, —
 
Тотчас я труд окончу свой.
 
Сижу ли с добрыми друзьями
 
Лежу ль в постеле пуховой,
 
Брожу ль над тихими водами
 
В дубраве темной и глухой,
 
Задумаюсь – взмахну руками
 
На рифмах вдруг заговорю —
 
И никого уж не морю
 
Моими резвыми стихами…
 
Но ежели когда-нибудь,
 
Желая в неге отдохнуть,
 
Расположась перед камином,
 
Один, свободным господином,
 
Поймаю прежню мысль мою, —
 
То не для имени поэта
 
Мараю два иль три куплета,
 
И их вполголоса пою.
 
 
 
Но знаешь ли, о мой гонитель,
 
Как я беседую с тобой?
 
Беспечный Пинда посетитель,
 
Я с Музой нежусь молодой…
 
Уж утра яркое светило
 
Поля и рощи озарило;
 
Давно пропели петухи;
 
В полглаза дремля – и зевая,
 
Шапеля в песнях призывая,
 
Пишу короткие стихи,
 
Среди приятного забвенья
 
Склонясь в подушку головой,
 
И в простоте, без украшенья,
 
Мои слагаю извиненья
 
Немного сонною рукой.
 
Под сенью лени неизвестной
 
Так нежился певец прелестный,
 
Когда Вер-Вера воспевал,
 
Или с улыбкой рисовал
 
В непринужденном упоеньи
 
Уединенный свой чердак.
 
В таком ленивом положеньи
 
Стихи текут и так и сяк.
 
Возможно ли в свое творенье,
 
Уняв веселых мыслей шум,
 
Тогда вперять холодный ум,
 
Отделкой портить небылицы,
 
Плоды бродящих резвых дум,
 
И сокращать свои страницы? —
 
 
 
Анакреон, Шолье, Парни,
 
Враги труда, забот, печали,
 
Не так, бывало, в прежни дни
 
Своих любовниц воспевали.
 
О вы, любезные певцы,
 
Сыны беспечности ленивой,
 
Давно вам отданы венцы
 
От музы праздности счастливой,
 
Но не блестящие дары
 
Поэзии трудолюбивой.
 
На верьх Фессальския горы
 
Вели вас тайные извивы;
 
Веселых Граций перст игривый
 
Младые лиры оживлял,
 
И ваши челы обвивал
 
Детей Пафосских рой шутливый.
 
И я – неопытный поэт —
 
Небрежный ваших рифм наследник,
 
За вами крадуся вослед…
 
А ты, мой скучный проповедник,
 
Умерь ученый вкуса гнев!
 
Поди, кричи, брани другого
 
И брось ленивца молодого,
 
Об нем тихонько пожалев.