Капитан звездолета (сборник)

Свинец был превращен в талий. А из талия получилась блестящая капелька ртути. Еще раз вспыхнули трубки-лампы зеленоватым огнем, и ртуть превратилась в горошину чистейшего золота. У Клэйтона дыхание перехватило.
— Что же вы будете делать с этим первенцем? — спросил он.
— Вновь превращу в висмут.
Клэйтон вздохнул. Золото превратить в порошок от расстройства желудка. Нет, решительно этот человек не от мира сего!
Микулин увидел огорченное лицо Клэйтона и рассмеялся.
— Вам так жалко этой горошины? Так и быть, я подарю вам ее. Можете сделать из нее брелок.
— Благодарю вас, — ответил Клэйтон, бережно опуская золотую горошину в жилетный карман. — Теперь вы займетесь производством золота?
— Вы ошибаетесь, мой друг. Эта горошина обошлась мне ровно в три раза дороже, чем стоит такой же кусочек ископаемого золота. Мой способ добычи золота еще не рентабелен, как говорят хозяйственники. Мое открытие еще не имеет практической ценности. Нужно удешевить производство золота.
Клэйтон был и разочарован, и обрадован одновременно. Разочарован тем, что к золотым горам нужно еще долго идти, обрадован тем, что предстоит дальнейшая работа с Микулиным.
Потянулись рабочие дни. Микулин неустанно продвигался вперед по стране неведомого. Лор “заготовляла фураж”, делала подготовительные опыты, Клэйтон помогал Микулину “строить мосты” через пропасти и совершать обходные движения. Иногда один и тот же опыт Микулин повторял по десять раз, иногда работа целой недели шла насмарку, и приходилось начинать все снова. Электроны — вели себя совсем не так, как им полагалось по предварительным расчетам. Надо было найти причину, а для этого приходилось делать новые и новые опыты.
СЕРДЦЕ ЖЕНЩИНЫ
Клэйтон нередко сопровождал Лор в ее прогулках. Что касается Микулина, то он предпочитал гулять в одиночестве, чтобы ему никто не мешал думать. Притом и эти редкие прогулки Микулин совершал в предутренние часы, проработав всю ночь напролет. Таким образом Микулин не мешал Клэйтону.
Однажды Клэйтон и Лор заехали к самому болоту, и Клэйтон решил поговорить с девушкой о том, что давно занимало его.
— Присматриваюсь я к вам, новым для меня людям, и многого не понимаю, — начал он издалека.
— Что же вам непонятно? — спросила Елена.
— Да вот… хотя бы вы для меня загадка. Простите, что я говорю о вас, но мне кажется, что…
— Пожалуйста, говорите.
— У нас, в Штатах, — с вашего разрешения, я буду откровенен, — девушку вашего возраста и вашей внешности сочли бы ненормальной, если бы она никого не любила. Женщина остается женщиной. И склянки с пробирками не могут, не должны заменять в ее сердце живого человека, живой любви. Я помню ваш короткий крик над трупом Грачева. Вы так горячо любили его. Этого я не заметил в ваших отношениях к Грачеву. Еще меньше это можно сказать про ваши отношения к Микулину. А возникновение любви к нему тем более вероятно, что здесь нет выбора.
— Почему же нет выбора? — задорно спросила Лор. — Вот вы, например?
Это было так неожиданно, что Клэйтон покраснел, как школьник.
— Я… я не выдерживаю никакого сравнения с мистер… товарищем Микулиным, — сказал он, запинаясь.
— Отчего же не выдерживаете? — не унималась Лор. — Вы мне нравитесь. Мне кажется, что я даже влюблена в вас. И даже очень!
Клэйтон едва не слетел с седла, перед ним была новая женщина, новый человек. Вместо ученой, веселой, но с холодным сердцем женщины, Клэйтон увидал какое-то двуликое существо, — не то прожженную кокетку, не то наивную девочку, которая говорит такие вещи, что голова идет кругом. Лор засмеялась, глядя на осевшую фигуру Клэйтона и его растерянное лицо. Потом вдруг стала серьезной.
— Да, я люблю вас.
— Любовь! — воскликнул Клэйтон и… мгновенно его лицо побледнело. Он едва не лишился чувств. Лор принуждена была поддержать его.
— Что с вами, Клэйтон, вам дурно?
— Н-ничего… небольшой сердечный припадок… сейчас все пройдет.
Круто повернув лошадь, он поскакал по направлению к дому.
Лор последовала за ним.
Вдруг откуда-то из болота донесся протяжный стон.
— Что это, Клэйтон, вы слышите?
— Наверно, болотная птица, выпь, — сказал он. Румянец уже вернулся на его щеки.
— Но выпь кричит по ночам.
— На болоте часто слышатся странные звуки, — сказал Клэйтон. — Мне говорили, что когда выходят газы, болото стонет.
Они замолчали, прислушиваясь, но кругом все было тихо.
До самого дома Клэйтон ехал задумчивый.
“Неужели его так расстроило мое признание?” — думала Лор.
СВИДАНИЯ НА БОЛОТЕ
Лор соскочила с лошади, сама отвела ее в конюшню и поднялась к себе на мезонин. А Клэйтон, оставшись один в своей маленькой комнатке, схватился за голову.
Разговаривая с Лор о любви и кинув взгляд на болото, он на болотном островке увидал своего проводника-охотника и рядом с ним Додда. Охотник махнул рукой, но не крикнул: он видел, что Клэйтон не один. Потом скрылся за густыми ветвями ивы и несколько раз прокричал, как выпь. Выпь кричит в полночь. Не значит ли это, что в полночь Клэйтон должен прийти на болото? Ну да, конечно. Додд явился. Клэйтон совсем начал забывать о нем и о своем поручении. После сегодняшнего разговора с Лор у Клэйтона были на уме совсем другие мысли. Да и вообще за это время он во многом изменился. Общение с Микулиным не проходило даром. Незаметно для себя Клэйтон начинал все больше увлекаться мыслью о строительстве новых, неведомых в истории человечества форм жизни. Микулин умел рисовать грандиозные перспективы будущего, превосходившие своими масштабами даже американский размах. И если Клэйтон еще не совсем освоился с мыслью, что будущее за Советской Россией, а не за его Штатами, то от былой его национальной гордости не осталось и следа. Теперь он был не в силах убить Микулина, не говоря уже о Лор.
Но что делать? Что сказать Додду, который не знает его сомнений и колебаний? У Додда все ясно и непоколебимо: интересы Штатов выше всего.
Клэйтон посмотрел в окно. Солнце село. Быстро сгущались сумерки. Только на вершинах гор тихо догорал закат.
“Ну, что я ему скажу?..” — думал Клэйтон.
Он вышел из дома, когда совсем стемнело, и медленно побрел к болоту. Где-то далеко шумел горный водопад. Этот однообразный мягкий шум не нарушал молчания ночи.
Клэйтон подошел к краю болота. В тот же момент крикнула выпь и вдали сверкнул огонек. Это Додд, подавая знак, зажигал и гасил электрический фонарик.
Осторожно ступая по болоту, Клэйтон добрался до островка, на котором его ожидали Додд и охотник.
Додд по обыкновению крепко, до боли, пожал руку Клэйтона.
— Как дела? — спросил он. — Овладел Микулин секретом делать золото?
— Да, но он может делать золото только лабораторным способом. Его изобретение не имеет никакого практического значения. Сейчас он изыскивает способы найти средство делать золото наиболее дешевым путем. Но это ему не удается.
— Не удается сегодня, удастся завтра, — сказал Додд. — Вопрос о Микулине решен. Вот, возьмите… Это мина большой разрушительной силы. Вы установите ее в лаборатории Микулина с таким расчетом, чтобы она взорвалась, когда Микулин там будет работать со своими помощниками.
Клэйтон взял тяжеловесную коробку и сказал смущенно:
— Едва ли мне удастся… Микулин не разрешает мне входить в его лабораторию. Она усиленно охраняется. У Микулина много лаборантов, а на ферме — рабочих и сторожей… Мне удалось до сих пор оставаться на ферме только потому, что я притворился тяжело больным.
Додд зорко посмотрел на Клэйтона.
— Уж не трусите ли вы? — спросил он. — Даю вам пару дней на исполнение этого поручения. Если вас что-нибудь задержит, придите сюда и скажите. В крайнем случае, если вам в самом деле не удастся, у меня есть другой проект. Мы организуем вооруженное нападение. Итак, до свидания через два дня на этом самом месте.
— До свидания! Постараюсь выполнить поручение, — сказал Клэйтон и отправился в обратный путь, осторожно неся опасную коробку.