Румп: Настоящая история о Румпельштильцхене (ЛП)

Я сосредоточился на работе, сильно сгорбился, засовывая солому в веретено. Жух, жух, жух. Ещё один моток. У моих ног начала образовываться небольшая кучка. Огромная тень мельника легла на меня. Он наклонился ко мне так близко, что я чувствовал его дыхание. От него воняло гнилой едой и прокисшей выпивкой, хуже, чем от троллей.
- Ещё раз такое сделаешь, я засуну твою маленькую подружку в сено и подожгу, - он ударил меня по лицу так, что я отлетел от прялки. Солома разлетелась во все стороны, как крупный золотой дождь. - Вставай! Ты не прекратишь работать, пока последняя соломинка не станет золотой!
Он повернулся к Опаль, которая сжимала ребенка, защищая его от ярости своего отца:
- Быстро клади это обратно в корзину. Это не твоё!
Опаль подчинилась. И я тоже.
Я молча прял в течение нескольких часов. Полуденное солнце обжигало через окно, накаливая золотые мотки докрасна. У меня уже получался хороший стог из золота, но, мне казалось, я забыл отметить, сколько успевал сделать за день. Мне нужно было работать всю ночь, чтобы закончить за три дня, а первый день уже подходил к концу, и я был измотан.
Когда солнце уже было низко на небе, Фредерик и Бруно вывели меня на улицу, чтобы я мог справить нужду. Они стояли возле меня, держа руки на бедрах, где висели большие ножи, напоминая тем самым, что я был в ловушке. По крайней мере, прохладный воздух взбодрил меня, и я смог отчетливее мыслить. Я заставил себя не думать о себе или о своей судьбе. Я думал только о том, как вытащить Краснушку. Что бы со мной ни происходило, она не заслуживала того, чтобы быть в этом замешанной. Сначала освобожу её, а потом разберусь с остальным.
Когда я вернулся в башню, мельник снова привязал меня к веретену и не отходил от меня, пока я работал. Когда я заканчивал катушку, он быстро снимал моток и складывал его к уже имеющейся куче золота. Опаль старалась приблизиться к Арчи настолько близко, насколько могла осмелиться, оглядываясь то на меня, то на отца. Она обхватила колени руками и раскачивалась вперед и назад в ритм стука прялки. Она раскачивалась с такой силой, что доски в полу под ней заскрипели. К наступлению ночи, доски от ее раскачиваний ходили ходуном. Хрясь, хрясь! Скрип, щелк!
Краснушка очень сосредоточенно наблюдала за моей работой. Я беспомощно поёжился, а она закатила глаза и снова плюхнулась в солому. Я не осмеливался заговорить. Лицо всё ещё горело от удара мельника. Но вопросы вертелись у меня в голове, словно тысячи маленьких птиц клевали мне мозг. Краснушка сказала, что я не узнал своё полное имя. Но что я мог сделать? Даже если это и было правдой, я был так далек от ответа. Да, и к тому же имя Румпель имело смысл. Заколдован, заколдован, заколдован.
В конце концов, мельник уснул на куче соломы, в тот же момент ко мне подползла Опаль и с отчаянием спросила:
- Ты говорил, что знаешь способ, чтобы я могла оставить ребенка себе. Говори.
Я уставился на неё. Я почти забыл о нашем уговоре, но Опаль всё это время ждала, пока мельник не уснет, чтобы поговорить со мной. Её глаза покраснели и опухли, а лицо было мокрым от слез. Подбородок дрожал, и, прежде чем я успел что-то ответить, она снова заплакала.
- Прекрати, прекрати! Ой, я хочу сказать, Ваше Величество. Есть только один способ сохранить вашего ребенка. Прекратите плакать!
Она перестала плакать и облегченно вздохнула.
- Говори! - велела она, вытирая нос рукавом платья.
Я сильно задумался. Я взглянул на Краснушку, но в ответ она только покачала головой. Мы оба знали, что этого способа не было, но я же должен был что-то сказать Опаль. Что угодно. Я должен был дать ей невыполнимое задание.
- Ты должна назвать мне моё имя, - сказал я.
- Твоё имя? - спросила она.
- Да, моё настоящее имя. Целиком. Если сможешь угадать моё имя до того, как я закончу работу, сможешь забрать ребенка.
- Но твоё имя Роберт, - сказала она. - Ой, нет, Зад. Фредерик и Бруно всегда называли тебя Зад.
- Моё имя не Роберт и не Зад, - сказал я нетерпеливо. - Ты должна отгадать моё настоящее имя.
- А если отгадаю, ты отдашь мне Арчи?
Я кивнул. Я знал, что это было безобидной сделкой. Она никогда не сможет отгадать моё имя. У меня ведь его и не было, было только проклятие.
- Обещаю.
Опаль вздохнула, всхлипывая:
- Я могу попросить советников короля, чтобы они поискали в Книгах Имен.
Пусть делает всё, что угодно, лишь бы не рыдала. Она вышла за книгой, лицо её посветлело. Но моя ноша всё ещё была слишком тяжела, а ноги и руки ломило. Теперь я будто плавал в море из золота, мерзком океане из золота.
Позже в комнату притопала Опаль со списком имен, написанных на длинном свитке:
- Тебя зовут Гаспар? Или Мельхиор? Бальтазар? Это очень редкие имена. Твое одно из них?
Я смотрел на неё безо всякой надежды:
- Румп, моё имя начинается с Рупм, - сказал я.
- Но ведь это не может быть твоим настоящим именем!
- Это только часть моего имени.
Она смущенно разглядывала рукописи:
- Твоё имя - Небучаднеззар?
Я прекратил работу и уставился на неё. Она не шутила? Моя жалость к ней испарилась, как она могла быть такой твердолобой?
- Нет, это не моё имя.
- Ах, - это всё, что она ответила, затем отвернулась, вздыхая, что потратила столько времени впустую.
Опаль пялилась в рукописи ещё какое-то время, затем растянулась на соломе и уснула, протягивая руки к ребенку.
Как только уснула Опаль, от своего собственного храпа проснулся мельник, протер глаза и оскалился, гляда на золото. Он взял большой мешок и начал набивать его золотом, приговаривая: - Вот так, хорошо, всем хватит!
Он наполнил мешок до краев, а затем, шатаясь, вышел из комнаты с мешком, свисающим с плеча.
Первый день закончился, и, хотя куча золота уже была выше моей головы, куча соломы по-прежнему была громадной.
Сквозь щели в полу пробралось несколько фей. Наверно их разбудили от зимней спячки магия и золото. Они немного потанцевали и пощебетали вокруг меня, а затем устроились в мотках золота и уснули. Вот скряги! Как же мне хотелось улечься с ними!
В Игру Поиграй, Имя Угадай
- Овцехвост, Вертехвост, Веретенохвост?
Я позволил Опаль выдавать любые глупые имена, какие приходили ей в голову. То, что моё имя вообще-то начиналось с Румп, до неё так и не дошло. В любом случае, это ни к чему бы ни привело, по крайней мере, поиск отвлекал её от рыданий.
- Куцехвост, Мохнахвост, Перцехвост?
Дверь открылась, и вошел мельник. Опаль скомкала список глупых имен и отпрыгнула от меня, но мельник не обратил на неё внимания. Он подошел к золоту и начал снова набивать им мешок.
- Думаю, мы превзойдем ожидания короля, даже если не отдадим ему всё золото, - он злобно рассмеялся, продолжая набивать мешок.
- Да, он не заметит пропажи.
Опаль взглянула на отца:
- С чего это ты решил, что можешь оставить себе хоть что-то? Я могу ему всё рассказать. Я же королева.
Мельник улыбнулся:
- Ты можешь ему рассказать, но с тем же успехом и я могу ему рассказать, что не ты его спряла. Как ты думаешь, королю это понравится?
Опаль замолчала и отвернулась. Мельник бросил на меня взгляд, и я поспешил опустить ногу на педаль прялки. Затем он ушел. Как только захлопнулась дверь, Опаль выдала ещё три имени.
- Твердохвост, Прядохвост, Шипохвост?
Она перебрала сотню имен, оканчивающихся на "хвост". Она продолжала говорить со слугами и посыльными через щель в двери, пока они передавали ей новые списки имен. Услышав некоторые имена, я радовался, что меня зовут Румп. Кто захочет назвать своего ребенка Горошек? Уж лучше быть Задом, чем Горошком.
Опаль была занята поиском имен, не смотря на присутствие мельника, и, когда Арчи нужно было кормить, она очень быстро завершила кормление, почти оторвав его от груди. Она была так увлечена поиском моего имени, что забыла, ради кого она это делает.