Мила Рудик и руины Харакса

— Креацио петух!
Не прошло и двух секунд, как в центре комнаты возник большой белый петух с ярко-красным гребнем. Птица удивленно дернула головой сначала влево, где стояла Мила, потом вправо, где на корточках сидела Улита, после чего, тряхнув красным гребешком, воинственно пошла прямо на Лютова.
Улита, по-прежнему не отнимая руки от лица, захихикала.
— Сейчас будут петушиные бои, — нервно прыснула Мила. — Я ставлю на новенького.
Улита уже откровенно хохотала, зажмурив глаза.
— Капустин, убери свою курицу, — холодно сказал Лютов, не отводя взгляда от решительно направляющегося к нему петуха, — иначе я из нее ужин сделаю.
— Успокойся, Нил, — с плохо скрываемой насмешкой сказал Сергей, — петухи просто не терпят на своей территории себе подобных.
И не успел Лютов ничего ответить на язвительную насмешку в его адрес, как Сергей вскинул руку с бело-черным ониксом, направив перстень на петуха, и воскликнул:
— Агитацио Альба!
Белая птица резко остановилась и завертела тонкой шеей в разные стороны, словно что-то почуяла. Потом вдруг уверенно вскинула голову с красным гребешком и, раскрыв клюв, издала пронзительное «кукареку». Затем на несколько мгновений замерла, словно выжидая. Взгляд Милы невзначай остановился на Улите: ей показалось, что морщины на лбу девушки немного разгладились. Тем временем петух снова закинул голову, и в тот же миг комнату наполнил звенящий петушиный крик.
Когда белый кочет снова выжидающе уставился перед собой, Мила почувствовала, как все трое ее спутников затаили дыхание. Ей казалось, она почти слышит свой голос, шепчущий: «Ну же! Еще раз! Третий раз! Последний!», хотя какой-то частью сознания понимала, что это всего лишь ее мысли, и звучат они только в ее голове.
Четыре пары глаз, не мигая, пристально смотрели на большую белую птицу. Словно не замечая, что стал центром внимания, петух вновь вскинул голову и в третий раз необыкновенно громко, словно отдавал этому крику все свои силы, прокукарекал. И на последней звенящей ноте этого крика дверь на улицу со скрипом отворилась.
Четыре человека и один петух одновременно рванули к сияющему дневным светом дверному проему. Когда, понаставив друг другу синяков локтями и чуть не растоптав суетящуюся под ногами птицу, пленники Чар Вия высыпали на улицу, им пришлось немедленно зажмуриться — дневной свет больно резанул глаза, которые успели привыкнуть к темноте.
Щурясь, Мила заметила, что петух, тряся красным гребешком, резво побежал по улице в правую сторону. Мысленно она пожелала их спасителю удачи, надеясь, что зловредные обитатели улицы Ста Личин — желтоглазые кикиморы — не отловят его и не пустят на жаркое.
— Волосы! — крикнул над самым ухом Милы оказавшийся рядом Капустин.
Мила подняла на него глаза и увидела, что Сергей безжалостно дергает себя за волосы.
— Они больше не выпадают! — ликовал он.
В паре шагов от него Улита нерешительно отвела руки от лица, и Мила перехватила ее взволнованный взгляд. Кожа на лице Улиты снова была гладкой — не осталось ни единой морщинки. Мила улыбнулась ей и покачала головой. Из груди Улиты вырвался облегченный выдох.
— Нам надо торопиться, — холодно напомнил своей напарнице Лютов. — Посмотри, куда указывает карта.
Улита вынула из внутреннего кармана накидки свиток и развернула его. Оценив увиденное, она удовлетворенно кивнула и указала пальцем вперед.
— Нам туда.
— Чего мы тогда ждем? — раздраженно спросил ее Лютов, устремляясь в указанном направлении. — Пошли.
Улита выразительно закатила глаза к небу, словно призывая гром и молнии на голову своего невыносимого напарника. Не сказав, однако, ни слова, быстрым шагом она последовала за ним.
Мила посмотрела на Капустина.
— Я тоже пойду, — сказал Сергей и направился в другую сторону.
Поколебавшись секунд десять, Мила приняла решение.
— Рискну, — сказала она самой себе и вышла на середину улицы.
После чего, сделав глубокий вздох, решительно обернулась.
Как она и предполагала, стоило ей обернуться — и улица-оборотень в который раз изменила свой облик. Там, где очутилась Мила, улица выглядела немного иначе: узкая мостовая, перед домами палисадники, а впереди — высокая, выложенная коричневым кирпичом, стена.
— Тупик, — вслух произнесла Мила, догадавшись, что находится в одном из многочисленных ответвлений-тупичков улицы Ста Личин.
Не успела она подумать, что ей делать дальше, как сзади послышались быстрые шаги. Она уже сделала было крохотное движение корпусом, чтобы обернуться, но знакомый голос остановил ее.
— И даже не думай оборачиваться, напарница, — весело сказал за ее спиной Гарик. — Пора уже нам искать наш артефакт, а не друг друга.
* * *
И они искали. Четверть часа Мила и Гарик, крепко держась за руки, чтобы улица Ста Личин не смогла снова их разлучить, следовали маршрутом, который указывала им карта. Если тропинка на карте подводила их к какому-нибудь дому, они не спешили заходить туда, зная наверняка, что выйдут уже в другом месте. В худшем случае улица Ста Личин могла перекинуть их прямо к шлагбауму, туда, откуда они начали свой путь. Это гарантировало бы им поражение в испытании, поэтому приходилось проявлять осторожность. Они заглядывали в окна, глазами выискивая что-то, что могло бы оказаться их артефактом. Чаще всего, пока они обследовали дом снаружи, тропинка на карте, подойдя к самому порогу, делала разворот на сто восемьдесят градусов и уходила дальше по улице. Каждый раз они следовали за ней. Когда по подсчетам Гарика не пройденной оставалось меньше четверти улицы, им встретился Лютов.
Он выбежал из двухэтажного дома: ветхого, с трухлявыми дверьми и оконными ставнями, с осыпающейся черепицей на крыше. Вид у Лютова был раздраженный и злой. Не замечая Милу с Гариком, он почти бегом рванул в том же направлении, в котором двигались и они.
— Эй, Нил! — окликнул его Гарик; его взгляд стал хмурым и подозрительным.
Лютов остановился. По движению лопаток на его спине Мила заметила, как он сделал глубокий вдох, словно был раздосадован тем, что его остановили. Лютов не стал поворачиваться, а дождался, пока Мила с Гариком подойдут к нему.
— Что-то случилось? — спросил Гарик. — Вид у тебя какой-то нервный.
— Не твое дело, — огрызнулся Лютов.
Он попытался обойти Гарика, но тот удержал его, схватив за руку.
— Подожди. Где Улита?
Лютов зло посмотрел на Гарика и сквозь зубы процедил:
— Мне нет до нее дела. Сама провалилась — сама пусть и выбирается. Я собираюсь найти наш артефакт, мне некогда тратить время на эту…
Он выдернул руку и, задев плечом стоящую рядом с Гариком Милу, побежал вперед по улице.
— У Улиты неприятности, а он ее бросил, я правильно поняла? — потирая плечо, спросила у Гарика Мила.
— Кажется, да, — ответил он и посмотрел на дом, из которого выбежал Лютов. — Она наверняка здесь. Пошли, попробуем ей помочь.
Подходя к дому, Мила заметила, что окна на первом этаже снаружи заколочены досками. Оказавшись внутри, они обнаружили только узкий коридор и лестницу на второй этаж.
— Окна на первом этаже заколочены, дверей нет, — возмутилась Мила. — Что за дурацкий дом?
— Спросить бы у хозяев, да они все попрятались, — ответил ей Гарик, поднимаясь по скрипучей лестнице с трухлявыми ступенями; Мила последовала за ним.
Миновав лестницу, они очутились в пустой комнате. Из окон, лишенных рам, бил яркий дневной свет, а посреди комнаты в полу зияла небольшая черная дыра.
— Улита? — позвал Гарик, подозрительно посматривая на дыру.
— Я здесь, — раздался приглушенный голос из-под пола.
— Ты в порядке?
— Кажется, ногу вывихнула, когда упала, — сообщила из дыры Улита. — А так нормально.
Осторожно ступая по скрипучим доскам пола, Гарик направился к центру комнаты. Мила следовала за ним, но на полпути к дыре он остановил ее.
— Боюсь, двоих этот пол не выдержит. Лучше, если ты не будешь пока подходить ближе.