Сквозь строй
Услышав этот незамысловатый ответ, Гамильтон поежился. Как он теперь скажет ему то, что давно собирался сказать?
Но тут у Эйзенхауэра зазвонил телефон, и задушевный разговор был прерван.
— Привет, пончики! Холт на связи.
Несколько человек одновременно повернули к ним головы, крутя у виска и хихикая. Но Гамильтон одним взглядом пресек эти насмешки. Он не видел ничего плохого в том, что родители называют друг друга пончиками и зайчиками. Ровным счетом ничего плохого.
Смешки прекратились.
— Правда? — говорил Эйзенхауэр. — Ого! — Он закрыл телефон ладонью и обратился к Гамильтону: — Ну что я говорил? Холты снова в игре! Мать с девочками вышли на след!
Эйзенхауэр был так счастлив, что прямо на месте затанцевал от радости. Мэри-Тодд продолжала что-то говорить на другом конце линии.
— Ладно, ладно, я слушаю. Значит, тебе кто-то позвонил и… — И на этом Эйзенхауэр чуть не выронил трубку. — Куда-куда мы идем?!
* * *Иан Кабра не верил своим глазам — вокруг него высились стеллажи с сотнями папок. А он-то надеялся, что весь архив Кабра хранится в электронном виде и ему останется лишь подобрать секретный пароль к документам, перекачать их на флешку и потом спокойно искать необходимую информацию, закрывшись у себя в комнате. Он совершенно забыл, что его родители как огня боялись хакеров. Теперь же, пока он будет рыться в архивах, его могут в любой момент обнаружить.
Иан глубоко вздохнул и снял с полки следующую папку. Приказы о массовых расстрелах, руководства для предателей и шпионов… тысячи и тысячи жертв, погибших от рук нескольких поколений его семьи. Ужасающие немые свидетельства, от которых любого человека бросит в дрожь.
Иан представил себе, как родители торжественно вручают ему ключи от архива в день его восемнадцатилетия. И какую гордость он должен при этом испытывать. Ведь все эти документы — доказательства неограниченной власти на земле, жестокой и ненасытной, которая столько лет правила миром и вершила судьбы людей — из поколения в поколение, столетие за столетием.
Но… Иан даже не был удивлен. Для него жестокость и могущество его клана никогда не были секретом. Таковы все Люциане, и он когда-нибудь тоже пойдет по их стопам. И ему уже не раз выпадал шанс продемонстрировать свои таланты безоговорочного лидера и достойного наследника Люциан — как в детской песочнице в младенческие годы, так и после, во время этих бессмысленных семейных сборов, когда в Новой Англии встречались все кланы.
И, разумеется, в гонке за ключами.
Так что ничего удивительного во всем этом для Иана не было.
Он открыл очередную папку и прочитал: «Хоуп Кэхилл и Артур Трент».
Сердце его бешено забилось. Он вспомнил. Это родители Дэна и Эми Кэхилл, которые погибли в результате несчастного случая при пожаре пять лет тому назад.
Или это был не несчастный случай…
Иан быстро просмотрел бумаги. В основном это были письма. Он невольно восхитился тем, насколько гениально его родители, Изабель и Викрам Кабра, смогли объединить враждующие кланы в лице Коры Уизард от клана Януса, Алистера Оу от клана Екатерины и Эйзенхауэра Холта с Мэри-Тодд от клана Томаса. Они тонко и искусно использовали их алчность и честолюбие и заставили играть по своим правилам против Хоуп и Артура, потому что те собрали большинство ключей и имели бесспорное преимущество в гонке.
Однако эта красивая партия обернулась грязными разборками — Изабель Кабра затеяла игру с огнем, желая заставить Артура и Хоуп плясать под ее дудку.
Но… вместо того чтобы сдаться, Хоуп Кэхилл и Артур Трент выбрали смерть.
Папка выскользнула у него из рук, и бумаги рассыпались по полу.
«Значит, родители Эми с Дэном погибли по вине моей матери, — подумал он, и не удивление, не страх, а ледяной ужас закрался в его сердце. — А Эми с Дэном знают?»
Он вспомнил, как Эми смотрела на него, когда они виделись в Корее. Он вспомнил ее смех, и как она мило позволила ему за собой поухаживать, как робко краснела и начинала заикаться, когда он смотрел на нее. Нет, тогда она не знала правду. Еще не знала.
А потом?
А потом их отношения стали стремительно портиться. Но он всегда был уверен, что они не могут простить ему предательства в Корее, когда он сделал вид, что оставляет их умирать под завалом в подземной пещере. Он знал, что никакой смертельной угрозы там не было. (Но действительно ли не было? Или ему было просто все равно? И он ничем не отличается от своей матери?)
«Но они наверняка знают, что таковы правила игры, что это нормально в погоне за ключами…»
Но тут ему в голову пришла еще одна мысль, еще одно воспоминание — то, что он пытался забыть, гнал от себя все это время. Тот момент на вершине Эвереста, когда он завис над пропастью и был готов сорваться и полететь в бездну, навстречу неминуемой смерти. Именно Эми, она одна оказалась рядом и протянула ему руку, рискуя собственной жизнью, несмотря на то, что он заплатил целой команде шерпов, которые сопровождали его и несли ответственность за его безопасность и жизнь. И у нее тоже был выбор — она могла бросить его, отпустить руку и оставить себе бесценный ключ — формулу Янусов, за которой охотились все кланы. А могла выбрать его жизнь. И она выбрала жизнь и спасла его.
Даже тогда, всего в доле секунды от смерти он понимал, что по правилам этой жестокой схватки Эми должна была выбрать ключ, бросить его и сохранить формулу, но она пошла против здравого, с его точки зрения, смысла, против логики игры и сохранила ему жизнь. Этот ключ был бесценной находкой, невосполнимой утратой. Он на ее месте выбрал бы ключ… И после этого он продолжал говорить с ней как с другом и не раз предавал ее.
А Эми спасла его, потеряв ключ.
Он так и не понял, почему она так поступила.
Это было так… так против принципов, на которых была основана жизнь его семьи, клана Лукаса. Это было против правил игры Кэхиллов.
И когда все это произошло, там, на вершине Эвереста, он даже не успел понять, о чем она думает. Дикий мороз, ветер, кислородные маски — всем было не до того. Но на какой-то момент их глаза встретились — в ту самую секунду, когда она протянула ему руку, — и в них было… понимание.
«Она понимала тогда, что это по вине моей матери погибли ее родители. И все равно спасла меня».
И от этого все стало еще более запутанным и непонятным. Иан поднял с пола папку. Вдруг он там пропустил что-то важное? Вдруг его мать сделала для Эми с Дэном что-то хорошее, чтобы загладить свою вину?
В папке хранились разного рода бумаги, касающиеся событий, которые привели к пожару в доме Артура и Хоуп. А также письма, написанные после пожара. Как только Люциане увидели, что в результате поджога пожар раскинулся на весь дом, все другие кланы запаниковали. Никто из них тогда не думал о том, что Изабель желала им смерти. Тогда все они — и Алистер Оу, и Кора Уизард, и Мэри-Тодд Холт — вызвали 911, а Эйзенхауэр Холт побежал к соседям и вернулся с садовым шлангом, из которого начал тушить огонь. А Викрам и Изабель Кабра скрыли все улики, говорившие об их причастности к пожару, и придумали себе алиби.
— Они чувствовали свою вину, — прошептал Иан. — Иначе зачем все эти оправдания?
Он искал любое, пусть даже самое слабое доказательство того, что его родители не такие плохие люди. Вольно и невольно он хотел найти между строк оправдание им.
Иан дошел до предпоследней страницы, перевернул ее и, к своему удивлению, не нашел больше ничего касательно гибели Хоуп и Артура Трент. Странно, но там же был отчет о гибели Ирины Спасской.
«Она окончательно предала нас, — писала его мать. — Она не выполнила приказа и решила спасти Алистера Оу и Дэна и Эми Кэхилл. А между тем я четко приказала ей уничтожить их…»
Уничтожить. Это было всего несколько недель назад. Его мать лично и совершенно хладнокровно отдала приказ убить Алистера и Эми с Дэном. И это не несчастный случай, не ошибка, не зловещее недоразумение. Нет, это преднамеренное убийство. Он еще раз внимательно перечитал отчет. Нет… Ошибки здесь быть не может. Это не угроза и не шантаж ради достижения цели. Это тщательно спланированное убийство — таков был ее замысел.