Принцесса грез

Алена машинально повернула голову в сторону Измайлова. Тот действительно смотрел в их сторону. Он сразу поймал Аленин взгляд, улыбнулся и подмигнул. Алена улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что улыбка получилась несколько вымученной.
– Так что? – не собиралась замолкать Марианна. – Ты можешь мне обещать, что оставишь Кардецкого в покое?
– Я думаю, что дело не только во мне, – отозвалась Алена.
– Конечно, не только! Но ты вполне можешь сказать Степану, что он тебя не интересует!
Алена задумалась. Она не умела изворачиваться. Быть нечестной с Марианной ей тоже не хотелось, а потому она сказала:
– Знаешь, он сумел меня заинтересовать, поэтому я ничего не буду тебе обещать.
– Спасибо за откровенность! – Марианна так громко взвизгнула, что в сторону их столика повернули головы чуть ли не все, кто находился в этот момент в столовой. – Но ты… ты об этом еще пожалеешь! – И, выскочив из-за стола, она побежала к выходу из столовой.
Алена с ужасом смотрела ей вслед.
– Не бери в голову, – сказала Соня. – Вообще-то Марианка – неплохая девчонка. Не думаю, что она станет тебе как-то мстить. Это она от огорчения крикнула. Влюблена очень… а тут ты…
– И что, они действительно дружили? – растерянно спросила Алена.
– Ну уж не знаю, как это правильней назвать: дружили… не дружили… Она-то точно влюбилась. А он выделял ее из всех. Девчонки ей завидовали.
– И ты?
– Не знаю… Мы ведь живем с ней в одном номере. Она со мной делилась. Кардецкий красиво за ней ухаживал. Я уж не буду тебе рассказывать. Это чужая тайна. Конечно, мне хотелось бы, чтобы и за мной кто-нибудь тоже так… Но Степан был увлечен Марианкой, а потому я даже и не мечтала.
– Ты такая правильная, Соня? – удивилась Алена. – Неужели не хотелось обратить его внимание на себя? Или все же дело в том, что он некрасив? Скажи честно!
– Если честно, то я уже не понимаю, красив он или нет. Скорее всего, дело вообще не в красоте. Вот если взять, к примеру, Пушкина… Разве красив он был? Нет! Да еще и ростом мал! А на какой красавице женился! В общем, как говорит моя мама, надо стать личностью, и тогда все получится. Кардецкий – личность. Может, в этом все дело?
– Может… – Алена кивнула, а потом спросила: – Кстати, ты не знаешь, почему эта личность не явилась на завтрак?
– Понятия не имею, – ответила Соня и, посмотрев на настенные часы, сказала: – Давай-ка поторопимся! Через двадцать минут уроки начнутся! Первый – математика! С Надеждой лучше не ссориться! Суровая тетка! Я прямо удивляюсь, как такую здесь держат! Пристает, будто мы не в санатории, а в математической школе! Ну ничего! Ее уроки всегда первыми. Переживем, а потом – сплошная расслабуха!
Надежда Всеволодовна, учительница математики, действительно оказалась суровой. Ее здорово рассердило то, что Алена не привезла с собой ни одной тетрадки.
– Учебник я тебе дам, – сказала она, – а вот на твои тетради мне очень хотелось бы посмотреть. Надо бы знать, что ты можешь.
Алена, которая мало что могла по части математики, сжалась за партой и похвалила себя за то, что тетради не взяла. Зачем Надежде Всеволодовне смотреть на сплошные ее «трояки»! Вдруг тут дело получше пойдет!
Но прямо с этого первого урока стало ясно, что лучше дело не пойдет. Математичка объясняла очень быстро, и Алена с трудом успевала за классом. К концу урока она аж взмокла от напряжения.
– Та-а-ак… – протянула учительница, пристально разглядывая Алену после того, как прозвенел звонок. – Похоже, ты здорово отстаешь от остальных. Придется тебе, девочка, подналечь. – И она записала в ее тетради четыре дополнительных задания, которые Алена должна вечером сделать в качестве тренировки.
– Не переживай, – шепнула ей Соня. – Я тебе помогу. У меня математика с первого класса хорошо идет. А вот сочинения я писать не умею. Тройки ставят только потому, что на математических олимпиадах всегда побеждаю. Если не первое место беру, так уж второе – обязательно! А ты, наверно, наоборот?
– Ага! Наоборот! – согласилась Алена. – Если тут сочинение зададут, я тебе тоже могу помочь.
– Здесь не зададут. Я ж тебе говорила, что тут только одна Надежда зверствует, а остальные училки – просто душки. Вот сейчас придет географичка, Майя Николаевна… – Соня вздохнула. – Я на ее уроке вообще засыпаю…
На перемене в класс зашла медсестра и прочитала список тех, кому после занятий надо пойти к лечащему врачу на очередной прием.
– А Кардецкого нет, – сказал ей Володя Измайлов.
– Ах да, у него ж температура! – Медсестра согласно кивнула, сделала пометку в своих списках и сказала: – А уж остальные, пожалуйста, не забудьте зайти. Вас будут ждать!
Географичка, как и пообещала Соня, оказалась душкой. Она сразу предложила ученикам устраиваться поудобнее, потому что будет читать им книжку про уссурийских тигров.
Алене про тигров было неинтересно. Она честно пыталась вникнуть в странную жизнь этих животных, но мысли ее сами собой ушли в сторону. И, разумеется, в ту самую, где болел Степан Кардецкий. Отчего у него поднялась температура? В зимнем саду холодно не было. Даже если предположить, что он пришел туда заранее и прождал Алену более получаса, простудиться там было невозможно. Хотя… вдруг он сидел на скамеечке у окна, а там дуло… и он не заметил… Или заметил и потому ушел… Иначе он непременно дождался бы ее! Как там было написано в стихотворении Асадова?..
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Алене врезались в память эти слова. Да! Степан дождался бы ее, если бы не почувствовал, что заболевает. Значит, он заболел из-за нее! Все сейчас сидят и балдеют под уссурийских тигров, а он лежит в номере один, с высокой температурой… и тоскует…
– Можно выйти?! – громко произнесла Алена.
Маленький санаторный класс, казалось, пробудился ото сна, в который его ввергло жизнеописание тигров. Все зашевелились, заскрипели стульями. Кто-то громко зевнул.
– Выйди, конечно, – легко согласилась географичка и опять занялась чтением, которое, похоже, интересно было только ей самой.
Алена выбежала из класса, который находился на четвертом этаже, недалеко от места несостоявшегося свидания, то есть от зимнего сада, и поехала на лифте на второй. Возле номера 206 она в нерешительности остановилась. И что же она скажет Степану? Как это что? Она объяснит ему про котенка. Он ведь наверняка письмо ее не прочитал, поскольку заболел. Вот они сейчас и объяснятся! Она решительно стукнула в дверь и тут же пожалела об этом, когда голос Степана ответил:
– Войдите.
Вот она сейчас войдет и… что… Как-то глупо рассказывать про котенка… оправдываться… Да и вообще все глупо! Алена, скорее всего, вернулась бы на географию, если бы дверь не распахнулась и на пороге не показался бы Степан собственной персоной. Он явно не умирал. Даже если и был болен, то на его внешности это никак не отражалось. Он выглядел так же, как всегда, если не считать, что вместо свитера на нем была надета просторная темно-синяя футболка, а вместо джинсов – такие же темно-синие тренировочные брюки с белыми лампасами.
– Алена… – констатировал Степан, похоже, не удивившись. – Что ты тут делаешь?
Алене показалось, что он точно знал, что она тут делает, но все же сказала:
– Я узнала, что ты заболел. Надеюсь, не из-за меня? Ты долго вчера меня ждал?
Вместо ответа на Аленины вопросы Степан посторонился и глухо произнес:
– Проходи…
Алена прошла в номер, который действительно был копией ее собственного. На столе стоял работающий ноутбук. Значит, Кардецкий ее письмо получил. Про котенка знает. Ну и о чем же с ним тогда говорить? Зачем она вообще пришла?!
Степан показал рукой на кресло, а сам сел на кровать. Алена хотела уже опуститься туда, куда предложили, как вдруг увидела на мониторе женский портрет. Лицо показалось ей знакомым. Она вгляделась, и ей сделалось жарко.