Пусть танцуют белые медведи

Из моей затеи ничего не вышло.
— Можешь сесть на место, — только и сказал учитель.
Я обвел класс взглядом.
Первые парты, как обычно, заняли Габриелла с ее веснушками, Мортен с ангельским личиком звездного мальчика  [14], Фредде и Сасси. Эти всегда усаживаются впереди всех. Только меняются местами.
Тина тоже сидела в первых рядах у окна. Рядом расположилась Гитан и что-то нашептывала ей на ухо. В середине разместились Патрик, Санна и Кило — череп у него был круглый, словно глобус. А за ними расположилась обычная разбойничья шайка: Пень, Данне, Фиффи и Рыбная Тефтеля — его так прозвали потому, что кожа у него даже в разгар лета остается бледно-серой.
Место рядом с Пнем явно предназначалось для меня.
Пень даже слегка пошевелил ушами в знак приветствия. Это у него здорово получалось. Он указывал на свободное место и старательно скалился, словно ему было ужасно весело. Неужели решил, что я снова задумал какую-то хохму? И Данне с Фиффи, похоже, тоже.
— Поторопись-ка, Лассе, — сказал мне Асп.
— Я не знаю, куда мне садиться.
Асп указал на свободное место.
— Туда, конечно!
— Извините, — сказал я как можно вежливее, — но это невозможно.
— Невозможно? — переспросил Асп.
— Не-а, — ответил я, хоть и понимал, что сам себе рою могилу.
— И почему же, позволь узнать?
— Слишком далеко. Я бы хотел сидеть впереди.
— Что? — изумился Асп.
Этого он не ожидал. Да и никто другой. Я услышал, как Пень прыснул со смеху, а у Кило затрясся живот.
— Это из-за зрения, — объяснил я и показал на очки. — А я бы не хотел ничего упустить.
Пень и Данне фыркнули. Терпение Аспа лопнуло.
— Прекрати паясничать!
— Я серьезно.
— Я тоже не шучу, — распалялся Асп. — Уймись, Лассе! Я тебя по-доброму прошу. Иди садись на место.
— Но у меня справка есть, — уперся я. — Там написано, что я должен сидеть впереди.
Я протянул бумажку, которую Торстенсон уговорил написать врача в оптике. Асп не сразу разобрал, что там написано.
— Хорошо, — пробормотал он в конце концов. — Можешь сесть на место Габриеллы.
Она, конечно, от этой пересадки в восторг не пришла. Теперь ей предстояло сидеть сзади между Пнем и Рыбной Тефтелей.
— Ну, ты отчебучил! Отпад! — улыбнулся Рыбная Тефтеля.
Его бледно-серая кожа даже немного порозовела и стала цвета креветочного соуса.
Другие тоже веселились вовсю.
— Класс! — похвалила Фиффи и встряхнула своим иссиня-черным панковским гребнем. — Я чуть не описалась, когда ты заявился в этих очках.
— А Асп вообще дар речи потерял! — подхватил Данне.
Я тоже не мог из себя ни слова выдавить. Ну как им объяснить, что я все это не нарочно устроил и что мне не так уж весело в этих шмотках и очках? Мальчишки так мной гордились и так радовались, что я просто не мог сказать им, что я теперь совсем другой.
Они мне ни в жизнь не поверили бы! Раз даже Асп не поверил.
— Да он просто оторопел, — сказал я и легонько пихнул их.
— Ага, ты бы видел его рожу! Распалился — вот-вот забулькает!
— Словно лавина, — вставил Рыбная Тефтеля, он не сечет в природных явлениях. Видимо, хотел сказать «лава».
— Точно, — согласился Пень и вцепился в мою куртку. — Это надо отметить, вот что! Пошли с нами!
— У меня сотня есть, — сообщил Данне, и все еще больше возликовали. — Мать мне дала, чтобы я себе новый пуловер купил. А по мне и этот хорош, верно?
Он распахнул куртку, чтобы мы могли полюбоваться на его пуловер. На старый, который он носил, почти не снимая. Спереди Ди Снайдер показывает язык — такой длинный, что кажется, будто певец оттягивает его своими наманикюренными ногтями.
— Все с ним в порядке! — заявил Пень. — Классный прикид. Пошли!
Я был бы рад пойти с ними. Я знал, как все будет. Для начала мы заглянем в кондитерскую. Горло прополоскать да пооколачиваться у игровых автоматов и послушать их чириканье. Может, сыграем пару партий, и я даже позволю Данне обставить меня, так — из чистого благородства. Пусть потом распинается о своей феноменальной игре всю дорогу до города.
Потом просто послоняемся по улицам в центре. А когда замерзнем, завалимся в какой-нибудь универмаг и примемся играть в прятки в отделе дамского белья или просто погреемся у теплой вентиляции в дверях «НК».
— Я не могу, — пробормотал я.
Ребята уставились на меня, словно я выкинул новый фортель.
— Честно. Ничего не выйдет.
— О’кей, — сказал Пень и оглянулся, словно собирался сказать остальным, что у меня и впрямь веские причины не идти с ними. — Но мы-то пойдем.
И они поскакали прочь, будто дикие кролики, а я остался стоять на школьном дворе. Я смотрел им вслед: вот они обогнули флагшток, на котором в честь первого дня занятий на фоне хмурых туч развевался флаг, и скрылись из виду. И ни разу не оглянулись.
Я плотнее запахнул куртку и побрел к дверям школы.
В толпе я различил рыжие волосы Лолло, так что и особо торопиться смысла не было.
Это был последний урок. Я сидел на новом месте прямо под носом у Аспа и, щурясь, смотрел в окно.
Я снял очки. Сделал вид, что хочу их протереть. Надо было дать глазам отдых. Они еще не привыкли к новому четкому взгляду на мир.
Тяжелыми хлопьями повалил снег — на лыжную гору с опасным старым трамплином, на котором запросто можно было голову сломать, на школьный двор и на сосновый лес вдалеке. Был слышен шум автомобилей, проезжавших мимо по Сокенвэген.
Первый школьный день подходил к концу.
Асп непрерывно щелкал шариковой ручкой, разрабатывал большой палец.
— Не забудьте повторить то, что мы проходили в прошлой четверти. На следующей неделе у нас будет небольшая контрольная, — предупредил он.
Снова здорово! Видимо, он решил в этой четверти рвануть с места в карьер. Тогда мне ничего хорошего не светит. Как мне зазубрить все то, что мы проходили с осени?
Я со вздохом снова нацепил на нос очки и уткнулся в учебник математики. С чего начать? Всего мне все равно не осилить. Торстенсон явно меня переоценил.
И как я сам-то поверил, что справлюсь?
Лучше бы пошел вместе с Пнем и остальными!
«Я ИДИОТ», — написал я большими буквами на листочке в клетку. Именно так я себя чувствовал. Я покосился на Мортена, который сидел рядом. Он вовсю управлялся с цифрами. Казалось, у него нет никаких проблем. И у Фредде тоже.
Я поднял голову и увидел, что Асп внимательно следит за моей рукой.
Видно, заметил мою мазню. Я поскорее перевернул листок. Не хватало еще, чтобы он увидел, что я написал! Учитель перегнулся через стол. Я испугался: как шарахнет сейчас по очкам!
— Я думал, ты хотел сесть вперед, чтобы лучше усваивать, — прошипел он. — А ты калякаешь всякую ерунду!
Асп подтянул брюки, они были ему велики и сваливались при ходьбе. Пока Асп приближался, я быстренько что-то нарисовал на бумаге. Он ведь думал, что я именно этим занят.
Я успел дорисовать каракатицу, прежде чем учитель протянул руку и схватил листок.
Он поднес его к глазам.
— Так вот ты чем занимаешься! — процедил он.
«Я ИДИОТ» — красовалось прямо у него под подбородком. Он поворачивался в разные стороны, так что все могли прочесть. Кроме него самого.
И тут раздался звонок. Асп вздохнул и положил листок на стол. Я бросился к двери. Вот повезло! Даже не верится.
Но тут я услышал за спиной голос Габриеллы:
— Учитель, переверните листок и полюбуйтесь, что там написано!
Я укрылся в туалете, отсиживался там и размышлял: как все же несправедливо устроена жизнь. Наконец я решил, что Асп уже отправился домой.
Я вышел. Было холодно. Очки почти сразу запотели. Я поднял воротник куртки и засунул руки поглубже в карманы. Я был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как появилась Тина. Она вдруг возникла рядом со мной.