Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)

Эти слова услыхав, Ай-Барчин так ответила батыру Кокаману:
 
 
— Сам себя пустой надеждой не дурачь!
 
Поступай, как знаешь, но потом не плачь.
 
Силой взять меня грозитесь, калмыки?
 
Проезжайте дальше, — руки коротки!
 
Много о себе, калмык поганый, мнишь.
 
Думаешь, коль силой ты меня пленишь,
 
Не прискачет милый бек мой — Алпамыш?
 
Если же мои не сбудутся мечты,
 
По-мужски одевшись — в бой сама пойду!
 
Силу я в руке девической найду:
 
Будь вас сорок тысяч, будь вас тьма и тьма —
 
Всех, как одного, я перебью сама.
 
Истинно, как видно, ты сошел с ума!
 
Силою меня, проклятые, не взять!
 
Кто из вас дерзнет подобный вздор болтать,
 
Смерти калмыку тому не избежать.
 
Первым ты, глупец, лишишься головы!
 
Сделать я могу то самое, что вы.
 
Вот еще какие выискались львы!
 
Я — узбечка, имя Ай-Барчин ношу,—
 
Я вас на кусочки, подлых, искрошу.
 
Убирайся прочь, — добром тебя прошу!
 
Гордую узбечку силой взять не льстись.
 
Поскорей своей дорогой воротись, —
 
Девушкою быть убитым постыдись!
 
Предо мной, калмык, напрасно не вертись!..
 
 
Такого крепкого разговора батыр Кокаман ни от кого еще никогда не слыхал. Повернув коня, в путь он пустился и, обиды не стерпев, едет он — и от злобы, как медведь, ревет. К богатырям в дальние пещеры приехав, бросился он — со слезами на глазах — с коня наземь и, как ребенок, пред отцом заупрямившийся, громко плакать стал и дрыгать ногами.
Старший брат его — Кокальдаш спрашивает:
— От кого ты обиду потерпел, пока я жив-здоров еще?
 
 
— Страшен в гневе я, — ты это знаешь, брат:
 
Рубит пополам верблюда мой булат!
 
За тебя готов я отомстить стократ.
 
Ни с каким врагом не убоюсь я встреч,—
 
Шаху самому башку сверну я с плеч!
 
Если шах в твоей печали виноват,
 
Кровь его пролить я тоже буду рад.
 
Дочь его Тавка прекрасна, говорят,
 
Дочь его Тавку тебе отдам я, брат!
 
Если он такой насильник, Тайча-хан,
 
Черный напущу я на него туман.
 
Ты скажи мне правду, брат мой Кокаман!
 
 
Тогда Кокаман открыл свою тайну старшему брату — Кокальдашу, объяснил свое огорчение, такое слово сказав:
 
 
— Жалобу мою позволь тебе излить.
 
Если, за меня желая отомстить,
 
Хочешь вскачь коня горячего пустить,—
 
Шаха Тайча-хана не за что хулить!
 
Что несчастен я — в том не его вина.
 
Хоть умру, а шаха дочь мне не нужна!
 
Девушкой-узбечкой был я оскорблен,
 
Ею нож разлуки в сердце мне вонзен:
 
Кокаман, твой младший брат, в нее влюблен —
 
Собственною кровью захлебнулся он!
 
Девушка она, а как была дерзка,
 
Говорила как со мною свысока!
 
Потому меня так обожгла тоска,
 
Потому медведем я взревел, ака!
 
 
Услыхав эти слова, Кокальдаш-пахлаван сказал:
— А, чтоб тебе молодым околеть, не за что тебя жалеть! Если ты при жизни старшего брата к его невесте суешься, ездишь, куда не просят, то тебя поделом оскорбляют, как собаку поносят!
В это время Караджан приехал:
— Ты что, Кокаман, к девушке повадился, с которой я, как с невестой своей, развлекаюсь. Смотри — раскаешься!
Тогда Кошкулак-батыр закричал:
— Так вы, оказывается, оба ездите к девушке, которую я выбрал себе в жены, за которую уже приготовил калым! Как бы я головы не снес двум братьям своим!
Подошел батыр Кокашка и, Кокамана ударив, сказал:
— На этой девушке я обещал жениться, согласьем ее заручился. Если я первый с ней обручился, как смеете вы ездить к ней, к невесте моей?
Тут все батыры поднялись — и каждый свой кулак на Кокамане проверил, приговаривая:
— Так это ты, значит, красавицу-узбечку в жены себе присмотрел, чтоб ты погиб! — А Кокаман под ударами кулаков девяноста батыров, лежал, как упавшая вершина горы.
Погорячились батыры — и успокоились. Кокальдаш сказал:
— Нехорошо нам заниматься такими раздорами. Вставай, Кокаман, не реви медведем. Если всем нам нравится узбечка-красавица, все вместе мы к ней поедем. Пусть или кто-нибудь из нас один в жены ее возьмет — или сообща женимся на ней, пусть всем нам женою будет!..
Собрались все батыры, сели на коней — поехали. Прибыли все девяносто батыров на место — окружили юрту Байсары. Самый могучий из них — Кокальдаш-батыр позвал:
— Э, приезжий бай!
Сидел Байсары в юрте — сказал недовольно:
— Нет покоя ушам нашим! — Ляббай! — и неохотно вышел навстречу.
Самый могучий батыр Кокальдаш сказал:
— Дочь у тебя есть, приезжий бай. Одному из нас отдать ее предпочтешь или всем нам вместе? Нас не томи — решай, как лучше? Одному или всем? Всем или одному? Как решишь — так тому и быть!
Не зная, что ответить, растерялся Байсары, сразу хорошего расположения духа лишился, задумался — и сказал:
— Э, батыры! До завтрашнего полдника дайте мне срок. Поездите до завтра, позабавляйтесь, а мы подумаем.
Согласились батыры — назад поехали. По дороге подумали батыры:
— Если спать ляжем все в одном месте, — до рассвета будем спорить о невесте, болтать языками, пинать друг друга ногами. Один скажет: «Я возьму!» — другой скажет: «Нет, я возьму!»
Предложил один из батыров: — Разъедемся по десятку — будет больше порядку! — Другой говорит! — Разъедемся по пятеркам! — Третий: — По-трое! — Четвертый: — По-двое!
А пятый батыр говорит: — Если между двумя начнется раздор, кто их мирить будет, раздор улаживать? Более сильный более слабого удушит. Потому — разъедемся лучше по одному!
Эти слова все одобрили.
Подъехали батыры к Хагатанским горам: девяносто пещер в тех горах было, — каждый батыр в отдельную пещеру въехал — и, от остальных обособленный, в пещере своей, как медведь, ревел до утра…
…Байсары между тем жирных баранов заре-зал, созвал всех важных людей десятитысяче-юртного конгратского племени, досыта их шурпой накормил, мясо выложил на большое деревянное блюдо и сказал:
— Прежняя наша жизнь лучше была, оказывается! С ужасным насильником дело иметь пришлось нам теперь, оказывается! Завтра батыры приедут, что мы им ответим?
К родичам обращаясь, стал снова Байсарыбий совета у них спрашивать, такое слово говоря:
 
 
— Там, где громкий вздох, там — ливень слез из глаз!
 
Дочь красавица на выданьи у нас,—
 
Родичи мои, совета жду от вас!
 
Съедутся батыры — с чем их встретить мне?
 
Срок до завтра дан, — что им ответить мне?
 
Я взываю к вам, ко всей моей родне,—
 
Трудно груз такой держать одной спине!
 
Как же калмыкам я дочь свою отдам?
 
За нее, бедняжку, будь я жертвой сам!
 
Если не отдам ее Хакиму я,—
 
Воскресенья мертвых неизбежен день, —
 
Схватит ведь меня за ворот дочь моя!.. [12]
 
Калмыки-батыры грозны, словно львы,
 
Им противостать я не могу, увы!
 
Завтра к полднику им нужно дать ответ, —
 
Родичи мои, какой же ваш совет?
 
Был на родине я человек большой,—
 
Понял я теперь, что значит край чужой!
 
Беззащитным став, измучен я душой.
 
Что батырам завтра я скажу, ой-бой!..
 
Родина моя оставлена теперь;
 
Жизнь моя судьбой раздавлена теперь;
 
Что ни ем, ни пью — отравлено теперь;
 
Будет дочь моя ославлена теперь;
 
Кара небосвода явлена теперь!..
 
— С вами я в родстве и дружбе много лет,
 
Радость мы делили, как и тягость бед.
 
Родичи мои, подайте мне совет,
 
Калмыкам жестоким дать какой ответ?