Салон недобрых услуг

Нам стало неуютно. Вот куда мы ввязались! Это целая бандитская армия. Вооруженная до зубов. А у нас с Алешкой даже рогатки нет. Надо срочно сообщить папе. Пусть принимает меры. И я уже было открыл рот, чтобы сказать об этом Алешке, но призадумался.
И вот почему. Мы, конечно, со слов папы знали, как готовятся и проводятся такие операции по захвату крупных бандитских группировок. Это целое дело, да еще надо получить одобрение начальства. А за это время бандиты могут пронюхать о готовящейся операции, они ведь тоже информацию собирают. Ворвется на территорию наш бравый ОМОН, а там ничего нет – ни угнанных машин, ни оружия. Но может быть еще хуже. Может при захвате разгореться настоящий бой, и тогда неизбежны гибель улик и потери личного состава, как говорит папа. Что это такое – объяснять не надо.
Вот об этом я и сказал Алешке. Он подумал и согласился:
– Ты правильно, Дим, разобрался. Ты молодец. А я тогда что-нибудь придумаю.
Вот в этом я не сомневался.
– Во! – вдруг сказал Алешка. – Он уже здесь! Что-то тащит.
– Кто? Дядя Федор?
– Дядя Рябчик!
– Какой еще опять рябчик?
Алешка усмехнулся:
– Мой бывший друг.
Неужели тот самый?.. Впрочем, меня это не заинтересовало: на колокольне было хорошо. Вокруг красиво, и вольный ветер освежал наши буйные головы.
– Зря я краски не взял, – вдруг пожалел Алешка. – Пейзажик бы сделал.
Умел бы я рисовать, как Алешка, я бы тоже пейзажик сделал. «Вид с Лопушковой колокольни», например. Этот вид того стоил. Он очень красивый был. Лесочки кругом зеленели. Речушка блестела вдали под майским солнцем. Пригорки цветастые разбегались. А по ним кое-где задумчиво бродили пестрые коровы. В небе мелькали легкие ласточки и тяжелые вороны.
Алешка все-таки не вытерпел и достал из кармана (у него в карманах все есть, на все случаи жизни) клочок бумаги и огрызок карандаша. И начал что-то черкать. При этом он пыхтел так, будто не набросок делал, а живописное полотно создавал, размером три на четыре метра. Вроде красного круга...
До сих пор жалею, что не заглянул тогда в этот «набросок». Да мне и не хотелось. Я любовался окружным привольем.
Но спускаться с колокольни все же пришлось, пора настала. Вот только не получилось...
Когда мы оттоптали все сто ступенек, то с удивлением увидели, что нашей баррикады, то есть самодельной лестницы, нет. Она не исчезла совсем, нет. Все ее фрагменты – ржавая кровать, деревяшки и носилки – были в наличии, но в разрозненном виде. И не сама по себе она развалилась – землетрясений в округе за последние триста лет не наблюдалось. Кто-то специально ее разрушил.
Но зачем? Просто из вредности?
– Это менджер из салона приказал, – уверенно сказал Алешка. – Он хочет нас здесь задержать.
– Ему это надо?
– Он нас заподозрил. Он вызвал сюда Валерьяныча. Чтобы Валерьяныч нас опознал. И надавал по шее.
Если не хуже! Все это мне очень не понравилось. Нужно поскорее смываться. И перебираться поближе к папе. Был бы у нас мобильник...
– Дим, я придумал, – сказал Алешка. – Давай найдем какой-нибудь крючок с веревкой и на этот крючок поймаем кровать. Затащим ее сюда.
– И что?
– Как что? Нам надо на чем-то спать!
Как все просто!
– Я не буду здесь спать. Я буду спать дома.
– Давай тогда поорем погромче. Кто-нибудь услышит и спасет нас.
– Ори.
– А ты?
– Я не буду.
– Тебе стыдно? Ладно, тогда давай поднимемся наверх и будем размахивать твоей рубашкой. Кто-нибудь увидит и спасет нас.
– А давай твоей рубашкой махать?
– Не, моей не надо. Вдруг мы ее уроним. – Он задумался на секунду. Придумал: – У тебя зеркало есть?
– Я что тебе, Мариша? Во всех карманах зеркала таскать.
– Жаль. А то бы мы, знаешь, что бы сделали? Стали бы пускать солнечных зайчиков.
– Кому до них дело?
– Как кому? Водителям. Будем им светить прямо в глаза. Они разозлятся и спасут нас.
Только сначала по шее надают.
– Дим, ты спать хочешь?
– Здесь? Нет.
– А есть хочешь?
– Хочу.
– Тогда думай.
Мы уселись рядышком на ступеньке и стали думать.
Прыгать? Высоко. К тому же внизу обломки кирпичей, железяки.
– Я придумал, Дим, – сказал Алешка. – Когда мы отсюда выберемся, я этому менджеру в витрину кирпичом запущу. Вон тем, у кровати.
– Ты не об этом думаешь.
– Ерунда, Дим. Дядя Федор нас выручит. Он ведь знает, куда мы пошли. Подождет до двенадцати ночи и пойдет нас искать.
Не слабо! До двенадцати ночи.
– Тебе скучно, Дим? Тогда пошли наверх.
– Что я там не видел?
– Голубей погоняем, вниз поплюем.
Я подумал и согласился. Чего здесь сидеть? Там хоть можно окрестности обозревать.
Мы опять поднялись наверх. Я немного успокоился из-за того, что Алешка не паниковал и не унывал. Стоит себе, облокотившись на перила, и поплевывает вниз. Так и будет плевать до двенадцати ночи.
– Есть! – воскликнул Алешка. – Попал!
– Куда попал? – Я ничего не понял.
– В банку, Дим. Я там внизу выбрал консервную банку и тренируюсь. Попробуй, плюнь. Слабо? Вон дядя Федор идет. Эй! Мы здесь!
Дядя Федор поднял голову, помахал нам.
– Спускайтесь! Будем ехать. Пора, однако.
– Лучше вы к нам поднимитесь, – крикнул Алешка. – Здесь так здорово!
– Всего делов-то.
Мы скатились вниз. Дядя Федор вскоре появился в проеме двери.
– Ишь ты! – Он увидел нас и удивился. – Как же вы забрались?
– А вы догадайтесь.
– Всего делов-то! – Дядя Федор живо соорудил временную лестницу из кровати, двух досок и носилок.
И через минуту мы снова были наверху и опять обозревали окрестности.
Дядя Федор глянул на отстойник и поскреб макушку прямо поверх шапки.
– Крепость... Такую взять – много сил нужно. Опять же – потери могут быть.
Мы с Алешкой переглянулись. Значит, мы правильно рассудили.
– Ничего, – пообещал Алешка. – Силой не возьмем – возьмем хитростью.
 
Глава XII
Гробы с номерами
– Однако, заправиться надо, – сказал дядя Федор. – Вы погуляйте еще чуток, а я на заправку заскочу. Всего делов-то.
Алешку почему-то это обрадовало. Будто он в кармане пряник нашел.
Я, вообще, удивляюсь Алешкиной энергии. Конечно, у него много талантов. Я это знаю и не завидую. Меня это радует, и даже я немного этим горжусь. Он здорово рисует, например. У него прекрасное взаимопонимание и взаимоуважение со всеми животными, которые встречаются на его пути. От мышки до крокодила. Они, мне иногда кажется, понимают не только его слова, но даже настроение, взгляд и мысли. Лешка и артист прекрасный.
И я не удивлюсь, если он когда-нибудь в будущем станет таким же талантливым и беспощадным сыщиком, как наш папа.
Но вот когда Алешка сказал мне, что нам обязательно нужно слазить в подвал под церковью, я сильно удивился.
– Ты там что-то потерял? – съехидничал я. – Или деньги спрятал?
Алешка задумчиво взглянул на меня. И кивнул:
– Спрятал. Но не я. И не деньги. Пойдем, Дим, сам увидишь. Не зря же здесь мой бывший дружок шнырял.
У меня не было, конечно, ни малейшего желания лазить в подвал заброшенной церкви. Мало ли на что мы там наткнемся. Тем более что вокруг церкви находилось кладбище, тоже заброшенное. Но Лешкина уверенность в том, что сделать это нужно, убедила меня. Даже не в этом уверенность, а в том, что он все равно не отвяжется, да еще, не дай бог, отправится туда один.
День уже немного клонился к вечеру, когда мы вернулись к церкви. Все старое кладбище возле нее было в тени. Оно зеленело зарослями крапивы и лопухов, скрывавших печальные холмики могил и остатки всяких надгробий.
– Дим, как ты думаешь, – беспечно спросил Алешка, – здесь привидения водятся?
– Они везде водятся, – буркнул я.
– Здесь-то уж точно. Это ведь они дорожку протоптали.