Омлет с сахаром

Потом папа одолжил у соседа дрель.
— Вы точно сами справитесь? — уточнил сосед, всегда готовый прийти на помощь.
— Я только повешу светильник и верну вам дрель через две минуты, — заверил его папа.
Он взобрался на табуретку и начал сверлить стену. Но сверло застряло, и дрель стала вертеться вхолостую, а папа никак не мог ее остановить.
Он уже просверлил до соседского ковра — и тут отключилось электричество.
— Это забастовка, — сказал сосед.
Его позвала мама, на помощь.
— Отключили электричество и воду в знак протеста, — добавил сосед.
— Забастовка? — повторил папа, пытаясь вытряхнуть из волос остатки штукатурки.
— Забастовка, — повторил сосед уверенно. — Вы что, телевизор не смотрите?
Да, май 1968 года действительно был странным. Маме рожать через две недели. Она уже и сумку в роддом собрала. Дырку в стене малыша заткнули и замаскировали.
Однажды утром мама пошла на почту за посылкой от наших парижских друзей Виермозов. (Мамаша Виермоз связала для новорожденного всякого разного.) Когда она вернулась, мы все были дома.
— Почему вы не в школе? — удивилась мама.
— Там забастовка, — ответил Жан А.
— Забастовка? — удивилась она еще больше.
— Школа закрыта, занятий не будет, — добавил Жан А.
— Только этого не хватало.
А мы были довольны.
Забастовка началась как раз тогда, когда у нас должны были быть контрольные!
Не будет ни уроков, ни домашних заданий. Каникулы как летом, только раньше.
Мы целыми днями катались на роликах и велосипедах на стоянке возле дома. А к вечеру поднимались домой пешком по лестнице, потому что электричества не было.
Нам, конечно, не особенно хотелось тащить на себе велосипеды на десятый этаж, к тому же всего в пять часов. Но мама была непреклонна:
— Даже не уговаривайте меня. Я не пущу вас на улицу позже пяти. Посмотрите, что там творится!
Прямо напротив нашего дома находился Дом профсоюзов. Каждый вечер ровно в пять мы прилипали к окну и смотрели на забастовку.
Людям на улице, похоже, нравилось бастовать. Они несли транспаранты, держались за руки и выкрикивали: «Это только начало! Мы будем бороться! Вперед! Вперед! Вперед!»
Мы были не единственными, кто наблюдал за митингом. Вокруг площади было много полицейских в касках и с прозрачными щитами, как у космонавтов. Митингующие кричали: «Полиция с народом! Полиция за народ!», но полицейских это почему-то вовсе не радовало.
— Вы видели, что творится в Париже? — рассказывал сосед папе. — Студенты захватили университеты, в том числе Сорбонну [6]. Нигде нет бензина. Что себе думает президент де Голль? [7]
— Ой, знаете, я и политика… — затягивался папа своей трубкой.
— Ну как знаете. Лично я запасся на всякий случай сахаром. Никогда не знаешь, чем это все закончится!
Мама, которая вот-вот должна была родить, да еще папа со своим ремонтом, и эти забастовки… В общем, мама порядком нервничала.
Однажды, когда мы уселись возле окна немного поплевать на головы прохожих вместо того, чтобы убирать в комнате, она не выдержала.
На пороге стоял сосед, и в руках у него была шляпа, которая, похоже, попала под обстрел куриным пометом.
— Так дело не пойдет. Марш в комнату, и никаких роликов и сладостей! — приказала она.
Это все Жан А. придумал.
Мне его затея сразу показалась рискованной, но, поскольку он старший и всегда командует, спорить было бесполезно.
— За работу, — сказал он. — Тот, кто не согласен, будет иметь дело со мной.
Когда папа вернулся домой, мы уже были в боевой готовности.
— Ты начинай, — сказал я, — раз такой крутой!
— Или вместе, или никто, — ответил он. — Это принципиально важно.
— Нет, я первый, я первый! — начал хныкать Жан Д.
— Нас убьют, — сокрушался Жан В.
— И ты будешь виноват, — вторил ему Жан Г.
— Я так и знал, что вы все сдуетесь, шайка слабаков! — нервничал Жан А.
Мы начали драться. Но папа позвал нас накрывать на стол.
Тут уж отступать было некуда.
— Они так ничего и не поняли, — сокрушался Жан А.
Малыши впереди, старшие сзади.
— Почему мы? — не умолкал Жан Г.
— Не лезь! Так надо! — ответил Жан А.
Мы несмело вошли в гостиную. Все, кроме Жана Д., который еще не умел читать и поэтому вполне браво размахивал своим транспарантом.
У родителей аж глаза округлились от удивления.
— Это еще что за новости? — спросили они хором.
— Это всеопсчая забастовка, — прошепелявил Жан Д. — Так сказал Зан А.
— Всеобщая забастовка? — удивился папа. — И каковы ваши требования?
Жан А. развернул свой транспарант. Табличку на старом картоне фломастерами рисовали мы вместе, но саму надпись придумал Жан А., а Жан В. написал большими буквами:
ДОСТАЛИ!
— Ты уверен, что «достали» пишется через «о»?
— Заткнись и пиши, — ответил Жан А. — Думаешь, я писать не умею?
— Достали? — не переставал удивляться папа.
— Да, — ответил Жан А. — У нас забастовка. Все проголосовали «за».
Мне показалось, что сейчас у папы трубка выпадет из рук. Он сильно закашлял, и маме пришлось постучать ему по спине.
— Хорошо, — ответил он, откашлявшись. — Забастовка, значит? Так, а чего требуем-то?
— Я не хотел участвовать, — сказал Жан Г. — Это Жан А. нас заставил.
— Так, ладно, давайте по-серьезному, — предложил папа. — Кто представляет ваши интересы?
— Я, — вызвался Жан А., вытаскивая список требований из кармана, и, похоже, на этот раз главным быть ему не очень-то хотелось.
Папа закинул ногу на ногу:
— Мы тебя слушаем.
— Я… э-э-э… — Жан А. запнулся. — Я выступаю от имени своих товарищей.
— Это мы, — уточнил Жан Д. на случай, если папа вдруг не понял.
Жан А. принялся зачитывать список:
— Во-первых, нам надоело жить без телевизора. Даже у соседей есть телевизор, хотя их Стефан самый глупый в классе…
— А зачем нам телевизор? — перебил его рассудительный Жан В. — Зачем нам сейчас телевизор, если электричество отключили, все на митингах?
— Во-вторых, мы хотим больше карманных денег, — продолжил Жан А. — И не меньше, чем на 10 процентов. Это даже не обсуждается. В-третьих, нам, старшим, надоело всегда и за всеми мыть посуду…
— А мы говорили ему, чтобы это не писал, — возразил Жан В.
— Конечно, ты же не старший и посуду не моешь, — не выдержал я.
— Это всё? — спросил папа.
— Нет, — ответил Жан А., еще раз проглядывая список.
— Мы… — вступил Жан В. — Мы еще хотим конфет и корма для морской свинки.
— Это не из списка, — пояснил Жан А.
— И щенка, — добавил я.
— И спать на верхней полке, — встрял Жан Г.
— И сказки пелед сном! — промямлил Жан Д.
— Так что, — подвел итог Жан А., — бороться мы будем до последнего.
— Хорошо, — сказал папа в ответ и поправил очки. — Больше требований нет?
Мы переглянулись, но требований и вправду больше не возникло.
— Отлично, — повторил папа, качнув головой. — Я уважаю ваш поступок.
— Ты что, согласен на телик? — не мог поверить своим ушам Жан А.
— Мы вернемся к этому вопросу завтра, — уточнил папа. — А теперь послушайте вы меня: тот из вас, кто в течение ближайших 30 секунд не будет в кровати, получит такой подзатыльник, о котором и мечтать не мог за всю свою профсоюзную жизнь! Я понятно изъясняюсь?
— Дорогой, — попыталась вмешаться мама. — Послушай меня, дорогой…
— Что еще? Ты тоже решила поддержать эти бунтарские настроения?
— Дорогой, — еле слышно повторила мама. — Кажется, у меня начались схватки.
— Схватки? Как схватки? Уже?
Папа был в панике.
— Не волнуйся, просто мне кажется, время ехать в роддом.