Тени Авалона

– Зеркальный лабиринт, – вспомнил Арвет.
– Зеркальный лабиринт, – Элва пожевала слова морщинистыми губами. – Да, жизнь Скрытых земель похожа на такой лабиринт: много огней, много шума и гаснущего блеска, все кружится и сменяет друг друга – и все обман, все кажимость. Там все не до конца настоящее, и люди тамошние – призраки, которые исчезают как дым, а края Скрытых земель тают во тьме и тишине. Первые не слишком были рады такому жилью. Между Внешними и Скрытыми землями проложена Дорога Снов – тропа, по которой могут путешествовать духи и души людей. Она радужным змеем опоясывает оба мира, и по Дороге Снов к нам могут изредка проникать духи. Первым же в телесном облике вход закрыт. Внешние и Скрытые земли не притерты друг к другу как зубы, меж ними есть зазор. В этом зазоре плещется Океан Вероятности и там лежит Авалон – остров везде-и-нигде.
Арвет покачал головой:
– Как же Магус смог заставить первых уйти в Скрытые земли?
– Им запретили выходить во Внешние земли, кроме особых дней – таких, как Самайн. Изменили мир так, что они не могут проникнуть к нам. Для этого и были созданы Врата Фейри, это ведь не проход, а знак.
– Изменили мир?!
– Приехали, – Элва шлепнула Ярви по кургузому крупу, но тот и сам уже заворачивал к стоянке, фыркал и втягивал ноздрями соленый воздух. Олень ждал отдыха, холодной воды и вкусного ягеля.
– Элва, что значит – изменили мир? Кто?!
– Разбиваем лагерь, – распорядилась она, слезая с саней. Арвет отступил с вопросами, решил дождаться лучшего момента.
…На костре дымился котелок, Арвет шел вдоль берега с острогой – ясный взор открывал ему, где хоронилась рыба, он бил и вытаскивал, бил и вытаскивал и в десять минут набрал полный садок.
Сел на бережку, опустил садок в воду. Ужасно хотелось курить, но последние сигареты он выкинул еще в Люсеботне.
Зашуршала галька, потянуло крепким табаком. Арвет досадливо поморщился:
– Бросала бы ты курить.
– Хочешь? – Элва сунула обгрызенный чубук трубки. – Тебе не помешает.
– Воздержусь.
Они помолчали. Река звенела и текла в море, легкие облака плыли над покатыми горами. Еще немного – и он оттолкнется от берега, поплывет в места, которых не существует. На Авалон.
Арвет вынул нож, принялся потрошить рыбу. Если Элва захочет, она сама начнет разговор.
– Еще не поздно. Отступись, парень. Она не для тебя.
– Это уж я сам буду решать!
– Всегда решает женщина. Только позволяет думать мужчине, что он принимает решения. Но не о том речь. Она Видящая. Ты же не знаешь, что это значит?
– Ты голову не морочь, сразу говори что к чему, – хмуро заметил Арвет.
– Ни эльфы, ни темники не знают, что такое Видящая на деле, – Элва выпустила клуб дыма. – Старейшины Магуса думают, что знают, но тоже держат в руках глиняные черепки и осенние листья, а не золото.
– А ты знаешь?
Форелька юлила, выкручивалась. Арвет прижал ее к камню, занес нож…
– А я знаю, – подтвердила Элва. Уголек вспыхнул в трубке, взгляд ее затуманился. – Темно, солнце скрыто силой фейри, туман ползет на полки, в тумане смерть ходит, нож точит… – забормотала она. – Воды кипят, на берег идут воины Манаанана [16], кольчуги их как чешуя, волосы их зелены, глаза голубы, мечи их остры, жемчужны. Облака расходятся, кружат меж них крылатые девы с мечами. Кровь, кровь на зеленом поле, на шелковой траве. Кровь густая, кипящая, человеческая, кровь светлая, прозрачная, как сок березы и черная, как смола – кровь первых. Плачет поле Тальтиу [17] кровавыми слезами. Вот идут семеро эльфийских владык…
– Элва…
По реке поплыло багровое облако.
– Падают! – бабка открыла глаза, и оттуда плеснуло синевой, радужка глаз пылала ультрамарином. – Как колосья под серпом, повержены гойделы, сыновья Миля [18]… Что делать людям Магуса, что делать Видящей, ей так мало лет, она так любит их всех, и людей и эльфов, одних по праву крови, других по зову сердца. Как уберечь и тех и других?
Она взглянула уже обычными серыми глазами на ошарашенного внука.
– Именно Видящая разделила мир. Тогда, на поле Тальтиу, она расколола его на Внешние и Скрытые земли, чтобы уберечь людей от эльфов, а эльфов от людей. Создала Врата Фейри как ключ к двум мирам и замкнула его на семь Печатей Фейри.
– Невозможно. – Он забыл о рыбьей тушке, забыл о ноже в кулаке. – Всякой силе есть предел. Такое дело по плечу только Богу. Ни один человек, ни один колдун не может…
– Арвет, внучек, ты хорошо помнишь Книгу Бытия?
Элву как подменили.
– Ну, допустим… – покосился Арвет.
– Глава вторая, стихи девятнадцатый и двадцатый.
Арвет нахмурился, припоминая:
– Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И…
На самом дне галечных глаз Элвы плескалась бесконечная, как дорожная песня, печаль.
– У Видящих есть дар или проклятие, он просыпается только в их сословии. Говорят, это наследство древних людей, тех, кто первыми увидел этот мир. Перводар, так его иногда называют те, кто ведает. Иногда, очень редко, Видящие могут изменить судьбу мира. Но воспользоваться такой силой можно только единожды. Я знаю только об одной Видящей, которая сумела обуздать этот дар. На поле Тальтиу она расколола мир пополам, чтобы спасти первых и людей от взаимного убийства.
Арвет вытер руку о штаны, взял трубку, сделал глубокую затяжку и закашлялся. Элвин самосад драл горло покрепче напильника. Острый кулак ударил ему между лопаток, Арвет выгнулся пойманным лососем, хватанул ртом влажный воздух.
– Ну хватит уже! – отдышался он. – Каждый раз, когда я думаю, что уже слышал все твои байки, ты рассказываешь мне очередную нелепицу. Как в это можно поверить?!
– Ты что, Библии не веришь? – весело изумилась бабка. – Наконец-то…
– Да я не о том! – Саам сунул ей трубку обратно, пусть сама этот яд употребляет. – Это же Книга Бытия, это было бог знает когда, и как на самом деле все происходило, никому неведомо!
– Чудеса, – фыркнула Элва. – Христианин, отрицающий слова Книги Бытия.
– Я не отрицаю, я толкую.
– А не надо толковать, Арви. Очень редко, но Видящая может стать той, кто правит миром, «как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». А имя – это суть, это то, чем ты являешься. Скажешь «горячий» – жжет, танцует и пожирает все, чего коснется, скажешь «огонь» – и он явился.
– Но Дженни-то не такая! Она маленькая, она даже темноты боится. Какие судьбы мира, Элва, ты себя слышишь?
– Хочешь ты или нет, но она уже прошла посвящение Магуса и очевидно принадлежит к сословию Видящих. Если Дженни войдет в полную силу, то может обрести эту силу. И поверь, даже тень такого могущества заставит весь мир вращаться вокруг нее. И что ты тогда сможешь сделать?
– Откуда ты все это знаешь?!
– Потому что я такая же, как она.
Арвет разжал пальцы, последняя форель рванулась на волю.
– Ты…
– Видящая – самый большой приз в этом мире, парень, – сказала Элва. – Для первых, Магуса, темников, людей. Единственный шанс спастись – исчезнуть. Пусть потеряют твой след, пусть думают, что ты исчезла среди пустошей и гор и твой след замела вьюга. Можно спастись, лишь отказавшись от права Видящей на перводар…
Арвет ошеломленно молчал. Элва – Видящая? Его родная бабушка?!
– Тогда зачем ты отправила Дженни на Авалон?!
– Тем, на кого Господин Дикой Охоты положил глаз, не спрятаться во Внешних землях, – пожала плечами Элва. – Большую силу набрал он, почти как прежде, до Договора. Поди, с кем-то здесь сговорился. Так что укрыть Дженни могут только на Авалоне. Может быть, там она сумеет выжить. Здесь точно нет.