Случайность (ЛП)
Я сделала большое мороженое с клубникой, которое любил Уэстон, а затем взяла за него деньги и заметила, что он кинул монеты в мою пластиковую чашку с чаевыми.
— Спасибо, — сказал он, откусив сверху кусочек по дороге к своей машине.
Остальные ребята не были так вежливы, и большинство из них даже не смотрело мне в глаза. Хотя я к этому уже привыкла. Я выросла с матерью, которая не раз видела изнутри тюремную камеру, и родители других детей не скрывали того, что предпочитают держать своих чад подальше от дочери Джины Истер. Правда, моя мама не всегда была такой испорченной, в 1995 году ее даже выбрали королевой на вечере встречи выпускников. Я узнала это только потому, что наткнулась на это в альбоме с фотографиями. Мама была красавицей со светлыми волосами, а ее полные, здоровые щеки превращали ее большие карие глаза в щелочки.
Как и Фрэнки, Джина забеременела еще подростком. Но, в отличие от Фрэнки, мама позволила беременности перечеркнуть все ее мечты. Мысль о незапланированном ребенке была настолько ей невыносима, что она начала пить. И курить. С годами ее разочарование возрастало, и она начала принимать любые препараты, которые позволяли ей забыть о настоящем. Прибавить к этому пиво «Keystone Light», и все становилось еще хуже.
Каждую ночь, когда Фрэнки выключала на работе свет и говорила мне на прощание свою любимую фразу, я съеживалась, зная, что пришло время возвращаться домой к Джине.
— Adios bitchachos! (Пока, сучка!)
— Не забудь, что завтра после школы у меня собрание старшеклассников, и я задержусь.
— Помню, — сказала она, хватая кошелек и ключи. Она придержала для меня дверь. — Едешь?
Я покачала головой. Каждый вечер она спрашивала меня, и каждый вечер я отказывалась. Я жила только в пяти кварталах позади «Dairy Queen», а первый весенний денек был уже на носу.
Подошвы моих ботинок хрустели по гравию, пока я шла по темной улице. Заасфальтированные тротуары были только на некоторых улицах в городе, и кратчайший путь к моему дому не попал в их число. Несколько машин проехало мимо, но в остальном на улице не было ни звука. Больше всего я любила идти домой в вечера четверга.
Я поднялась по крыльцу, и со скрипом открыла входную дверь. Я слышала музыку Джины, доносившуюся из дома, и довольно долго колебалась, готовясь к тому, что ждет меня внутри. Распахнув дверь, я увидела пустую гостиную и поспешила к себе в комнату.
Музыка играла в ее спальне, располагавшейся вниз по коридору. Я почувствовала запах травки еще тогда, когда вошла, так что, видимо, она курила, лежа в постели, что всегда делала, когда была пьяной и злой.
Я развязала фартук, а затем сняла всю остальную одежду, бросая ее в уже переполненную корзину. Большинство ночей я была слишком уставшей для стирки, так что обычно я просто относила грязные вещи в прачечную в нескольких кварталах от «Dairy Queen». Однако, идти одной по темной улице было жутковато, так что я предпочла дождаться субботнего утра.
Я натянула на себя огромную черную футболку с надписью «Oakland Raiders». Мне казалось, что она раньше принадлежала моему отцу, но точно я сказать не могла. Или, возможно, это просто была еще одна бесполезная вещица, которую Джина купила в секонд-хенде. Мне почему-то нравилось думать, что эту футболку до меня уже кто-то носил.
Я села на зеленый ковер в моей комнате. Раньше он был сделан из жесткого ворса, но со временем стерся и стал похож на шкуру очень уродливого животного. Я закончила читать учебник по алгебре, после чего поплелась по коридору в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, стараясь не оглохнуть от «Soul Asylum» (американская рок-группа). Джина определенно была на гране: «Runaway Train» она слушала только тогда, когда была обкурена до потери сознания.
Вернувшись в комнату, я присела на край кровати и посмотрела на свое отражение в зеркале на комоде. Он, как и все в нашем доме, был куплен в секонд-хенде. Зеркало тряслось, когда кто-нибудь проходил по коридору на моем этаже, и большинство ящичков не открывались до конца, но комод выполнял свою функцию, и это было главным. Я тщательно расчесала обрамляющие мое лицо темно-каштановые волосы, а затем собрала аккуратный хвостик.
Старые пружины на моей кровати заскрипели, когда я залезла под одеяло. Вентилятор под потолком медленно крутился, будто бы убаюкивая меня, хотя песня Джины все еще просачивалась сквозь стены. Я глубоко вздохнула. Завтрашний день будет очень долгим. Собрание старшеклассников после уроков завтра было обязательным для всех, и я боялась идти. Если бы это было возможно, я вообще не ходила в школу, лишь бы избежать унижения от двух Эрин. Средняя школа научила меня тому, что любая попытка сблизиться с кем-то доставляла мне только неприятности. Иногда, когда учителя замечали, что меня дразнят, они вмешивались, но это было не очень уж часто. Две Эрин, а также Брэди Бек и несколько их друзей любили только две вещи: дразнить меня и — что они любили больше всего — доводить меня до слез. Второе, казалось, было их постоянной целью, и чем больше я сопротивлялась, тем сильнее они старались.
Так последние четыре года я балансировала между школой, работой и домом. У меня уже была стипендия в колледже, так что я с нетерпением ждала, когда смогу выбраться из адского Блэквелла и уехать подальше от двух Эрин, Брэди и Джины.
Я потянула руку и выдернула провод от светильника из розетки. Прямо как хотела Сонни: «выключи свет и убей себя». Мне пора было отдохнуть и набраться сил для следующего изнурительного дня. Завтра я на один день приближусь к свободе, о которой так мечтала Фрэнки.
ГЛАВА 2
За полчаса до начала первого урока я сложила вещи в рюкзак и пешком отправилась в школу. Высшая школа Блэквелла была всего в паре километров, так что, если не было осадков, пешая прогулка была не такой плохой идеей. Именно этими тихими моментами между Джиной и школой я больше всего наслаждалась, но я бы не стала скучать по ним. Я не скучала бы ни по чему в Блэквелле, кроме Фрэнки, ее сопливым детям и, возможно, зеленым глазам Уэстона.
Государственный университет Оклахомы был немного меньше, чем в часе езды на машине от Блэквелла. Кампус был небольшим, так что мне не нужна была машина, чтобы по нему передвигаться. Правда, мне еще надо было туда добраться, и я не придумала, как. Письмо о приеме в университет пришло по почте пару недель назад, и я отпраздновала это в одиночестве, прыгая от радости по всей кухне. Джина не знала. Я даже не сказала Фрэнки: не хотела сглазить.
За полквартала до моей школы на небе появились тучки, и полил холодный весенний дождь. Я ускорила шаг и вскоре побежала. Мне не хотелось, чтобы намокли волосы и ноги.
Оказавшись внутри, я сразу направилась в туалет в восточном крыле. Он находился рядом с офисом, так что скорее бы там были учителя, а не ученики. Как я и думала, там оказалась миссис Пайлс, которая пользовалась автоматической сушилкой.
Она улыбнулась мне, но выражение ее лица изменилось, как только она увидела, что с моей одежды ручьями течет вода.
— О, Эрин! — она выдернула бумажные полотенца из держателя и протянула их мне. — Разве ты не знала, что сегодня будет дождь?
Я покачала головой.
— Мне так показалось, но я надеялась, что успею дойти до того, как он начнется.
Она помогла мне скинуть на пол рюкзак и начала сушить мою куртку под сушилкой для рук.
— Я тысячу раз давала тебе свой номер. Почему ты не позвонила мне?
Я пожала плечами.
— Я люблю гулять.
Она нахмурилась.
— В следующий раз, когда утром будут собираться тучи, я подъеду к твоему дому и буду ждать тебя.
— Пожалуйста, не надо, — сказала я. — Это только усложнит все с Джиной. Ей это не понравится.
— Мне это не важно.
Я нажала на серебряную кнопку и наклонилась к сушилке.
— Мне просто нужно пережить еще пару месяцев. Это того не стоит.
Миссис Пайлс покачала головой, и ее ярко-голубые глаза наполнились грустью.