Большой оркестр

От обиды Фатыма громко ахнула:
— Неужели тебе не стыдно? Деньги выпрашивала на учебники, а тратила на мороженое. А маме сказала, что потеряла…
— Ну и что ж? — ещё больше покраснела Люция. — Ты о себе лучше подумай!
От удивления Фатыма даже привстала:
— Как ты не понимаешь! Если ты не раскаешься, то все мы откажемся с тобой водиться.
Поднялась и Люция:
— А ты расскажи о себе. Почему ты краснеешь, когда встречаешь Ахмадея? Или даже когда произносят его имя?
Фатыма в самом деле покраснела. Маня подскочила к Люции:
— Как тебе не совестно так говорить!..
Неизвестно отчего — от обиды или от стыда, — Люция закрыла лицо руками и громко зарыдала. В эту минуту открылось окно на втором этаже, и все услышали громкий голос Люцииной мамы:
— Кто тебя обидел? Иди, иди домой! Сколько раз говорила: не водись с этими девчонками!
Так и не получилось у них очищения от грехов.
  
Признание
 
После того как ушла Люция, я тихонько окликнул Фатыму.
— Мне с тобой надо поговорить, — твёрдо произнёс я, желая наконец доверить ей тайну клада.
Но она так взглянула на меня, словно впервые увидела.
— Чего ещё тебе! — рассердилась она. — Неужели и ты не понимаешь?
С этими словами она убежала домой. Я не знал, что и думать. Почему обиделась Фатыма? Я ведь ничего плохого не хотел…
«Она меня не поняла, — догадался я и направился к её окнам. — Во что бы то ни стало надо объясниться…» Приставив к стенке порожний ящик из-под яблок (в нашем магазине чем только не торговали!), я глянул в окно. Фатыма сидела ко мне спиной и плакала. Её плечи вздрагивали. Я уже собирался постучать в окно, когда меня окликнула Маня.
— Тебе её тоже жалко? — спросила она.
От неожиданности я чуть не свалился с ящика. Немного придя в себя, я ответил:
— Жалко.
— А всё же нехорошо подсматривать в чужое окно.
Я покраснел и начал перед ней оправдываться:
— Я не думал подсматривать, я только хотел…
Маня поманила меня пальцем:
— Пойдём со мной!
Мы прошли через сад, мимо дровяника, в самый угол двора. Здесь Маня остановилась и доверчиво прошептала:
— Фатыма плачет не только из-за Люции, а потому, что любит. Но ты об этом никому не рассказывай.
— Ладно, — согласился я. — А зачем она любит? Теперь Маня поразилась моему вопросу.
— Каждая девочка любит мальчика, — пояснила она. — Я тоже люблю. Например, я люблю тебя.
Я покраснел и не знал, что сказать ей: это плохо или хорошо, когда тебя любит девчонка?
— Ты уже не сможешь отказаться? — спросил я, жалея её.
— Нет, уж всё решено, — со вздохом сказала она. Я ещё ни разу не любил, поэтому не совсем понимал, что от меня требуется.
— Как же я тебя буду любить? — спросил я.
— Любить — значит крепко дружить, — прошептала она. — Мы с тобой станем самыми близкими товарищами. Будем дружить, если будут ссориться другие мальчики и девочки.
— Пусть будет так, — не особенно уверенно согласился я.
Маня схватила мою руку.
— Ты не умеешь объясняться! — запротестовала она. — Ты кричишь, а надо шептаться. Я слышала, как большие девочки об этом говорили. Ты ничего не умеешь!
Маня была хорошая девочка, и я не возражал против того, чтобы с ней водиться.
— Ты должен меня защищать, если другие будут обижать, и всё время обо мне думать…
Я не отказывался от того, чтобы, при случае, защищать её, но всё время думать о ней — не мог. Кроме неё, у меня было о ком думать: о маме и об Ахмадее, с которым всё больше и больше начинал дружить.
Вспомнив о близких людях, я решил остаться честным человеком и сказать всю правду.
— Любить я не отказываюсь, — сказал я Мане, — но всё время о тебе думать не смогу. У меня, кроме тебя, есть о ком думать…
Я уже хотел повернуться и уйти, но Маня остановила меня.
— Ещё не всё, — проговорила она, будто стесняясь.
— А что ж ещё?
— Ты должен доказать, что любишь.
— Я не умею доказывать, — ответил я.
— Большим девочкам приносят подарки или гостинцы. Ты тоже можешь принести.
— У меня нет денег, — пояснил я ей. — На что я куплю подарок?
— Хотя бы мороженое купил, — предложила Маня. — Или цветов нарвал бы.
Я обрадовался, что так немного она у меня просит.
— Как только найдём клад, я тебе мороженого куплю, пять штук эскимо, — пообещал я великодушно.
Маня захлопала в ладоши:
— Я согласна! А вы будете искать клад? Вот здорово!
Я понял, что проболтался. Но отступать было поздно. Я объяснил ей, в чём дело, и попросил разговор сохранить в тайне.
Так из-за девчонки я впервые в жизни разгласил тайну.
  
Спор из-за клада
 
Ахмадей всерьёз собирался отколотить Яшу из-за луны, но, к счастью, небо прояснилось.
— Сегодня ночью непременно пойдём за сокровищами, — предупредил нас Яша. — План готов. Хотите познакомиться с ним сейчас или потом, перед тем как копать землю?
— Я ждать больше не могу, — нахмурился Ахмадей. — Хватит валять дурака!
Яша не стал осложнять дела.
— Я готов, — согласился он. — Но где соберёмся? Надо, чтобы никто нас не видел. Дело секретное, сами понимаете!
— С краю один дровяник пустует. Оккупируем его, — предложил Ахмадей.
Сарай был самый обыкновенный: глиняный пол, глухие стены. В углу стоял пустой ящик.
— Подходяще, — заявил Яша, придирчиво осмотрев стены.
Я видел нетерпение Ахмадея и то, как он старался взять себя в руки.
Яша из-за пазухи вытащил тетрадку, бережно раскрыл её и ладонью разгладил страницы.
Мы с Ахмадеем так и впились глазами в разрисованный лист бумаги. На нём были изображены дерево с толстым стволом, скала, озеро и большой крест. В уголочке, отдельно, была нарисована золотая монета. Над ней витала птица — по всей видимости, орёл.
— Нарисовал так, что ничего не поймёшь, — проворчал Ахмадей. — Зачем нарисовал дуб? У нас во дворе растут одни липы, а дубов вовсе нет. Потом, эта скала… Где ты её видел? Во сне, что ли?
Но Яша не растерялся.
— Ты не понимаешь, — сказал он. — Так должно быть. Во всех планах, по которым ищут клады, всегда рисуют озеро и скалу. А то ещё ущелья и овраги. Я пытался нарисовать овраг, но у меня не получилось. Поэтому я поставил дуб.
Ахмадей остался доволен объяснением.
— Продолжай дальше, — разрешил он.
— Теперь надо заготовить лопаты, лом и топор…
— А зачем нам топор? — удивился я.
Товарищи на меня взглянули осуждающе.
— Сразу видно, что ты никогда не искал сокровища, — снисходительно заметил Яша. — Топор нужен на всякий случай. Может, придётся вырубать просеку или делать мост…
— Зачем нам мост… если будем искать клад в нашем дворе?
Наверно, Яша не был готов к подобному вопросу, он замигал глазами. На помощь ему пришёл Ахмадей.
— Может, звери, какие встретятся. Придётся отбиваться, — сказал он.
Я ему, конечно, не поверил, но перечить не стал, зная, что к добру это не приведёт.
— Ладно, я достану лопату, лом и топор. У мамы всё это есть… А куда мы денем сокровища? — спросил я, вспомнив обещание, данное Мане, и желая узнать дальнейшие планы моих товарищей.
Яша громко рассмеялся:
— Были бы сокровища! Вот чудак голова! Можно опять запрятать их или отправиться в путешествие…
Но Ахмадей неожиданно стукнул кулаком по ящику.
— Не смей закапывать! — крикнул он. — Ты чего один распоряжаешься? Решим вот как: сдадим сокровища в ювелирный магазин, а на вырученные деньги купим путёвку.
— На курорт собрался, что ли? — спросил Яша, широко раскрыв глаза.
— Нет, я сам не поеду, — нехотя сказал Ахмадей, с минуту подумав. — У Фатымы, знаешь, мама болеет. У них туго с деньгами. Не могут же они каждый год на курорт её отправлять. Так вот я предлагаю…
— Не согласен! — сразу закричал Яша. — Я свою долю не отдам!
— Отдашь!
— Не отдам!