Красивая жизнь

Ира даже не сразу дала отбой, так и слушала короткие гудки. Но стоять на крыльце было холодно, она передернула плечами и вернулась в дом, туда, где раздавался смех и гремела музыка.
– Ну что как родители? – спросила Света.
– Нормально, – ответила Ира. – Домой теперь я могу не возвращаться.
Все засмеялись, и Света громче всех. Ира тоже постаралась улыбнуться, но улыбка вышла натянутая и невеселая.
 7 
Часов до трех играли в «дурака». Света все время проигрывала и обижалась.
– Егор жульничает, – говорила она. Или: – Плохо перетасовали карты, мне идет одна мелочь.
Алена как будто радовалась ее проигрышам и, начиная новую игру, не без удовольствия спрашивала:
– Ну что, первый ход – под дурака?
Было видно что они со Светой недолюбливают друг друга. Так часто случается, если в одной компании между подругами возникает соперничество. Это похоже на перетягивание каната – каждый старается изо всех сил, и никто не понимает, что стоит только выпустить этот канат, как противник от неожиданности упадет.
Свечи давно догорели. Последний огонек зашипел в растаявшем воске и погас.
– Надоело, – сказала Света. Она скорчила недовольную гримаску, но Жэка все равно смотрел на нее с обожанием. – Может, удастся хоть чуть-чуть вздремнуть…
Она прилегла на диване и тут же заснула, неровно посапывая во сне. Братья Орловы и Алена стали опять смотреть телевизор, устало перебрасываясь шутками, а Егор сам с собой играл в «Дартс». Он выпил много вина, поэтому не всегда попадал в мишень, но не злился, а удивлялся.
В комнате было накурено, Ире захотелось подышать свежим воздухом, и она вышла на крыльцо.
На небе сияла полная луна. Где-то недалеко протяжно лаяла собака, иногда срываясь на жалобный вой. Ира обняла себя за плечи, чтобы было теплее, и подумала, что однажды наступит тот день, когда точно так же ее обнимет другой человек. Почему-то она сразу представила себе Макса: его зеленые глаза смотрят на нее, как будто хотят пронзить насквозь, его нежные руки обнимают ее с неожиданной силой…
– Скучаешь? – Дверь приоткрылась, и в дверном проеме показалась растрепанная голова Егора.
Ира резко опустила руки, как будто боялась, что Егор может догадаться, о чем она думает.
– Нет, просто вышла подышать, – сказала она.
– А вот я скучаю, – сказал Егор и достал пачку сигарет. – Будешь?
– Давай. – Ира достала сигарету и повертела ее в руках. Она ни разу в жизни не курила, но это было там – в том мире, где живут ее родители, Аня и Кахобер, а здесь все было по-другому.
– А я скучаю, – повторил Егор и глубоко затянулся.
– Почему? – спросила Ира. Курить ей не понравилось, и она держала зажженную сигарету, не зная, что с ней делать.
– Каждый день одно и то же. – Егор смотрел на луну, как будто хотел, чтобы и там услышали его жалобы. – Выпили, похохотали, разошлись. Ни уму, ни сердцу. Надоело.
Ире было странно слышать эти слова. Ей казалось, что Егор чувствует себя как рыба в воде: он и шутит веселее других, и смеется громче…
– А я думала, что Макс и Жэка – твои друзья, – сказала она.
– Друзья? – воскликнул Егор и горько усмехнулся. – Не смеши меня. Разве это друзья? Только и думают о том, как развлечься.
– Тогда зачем ты с ними общаешься? – спросила Ира. Ей стало неприятно, что Егор может так говорить о людях, с которыми проводит все дни напролет.
– А я разве лучше? – спросил Егор и посмотрел на нее в упор. – Я разве другой?
Они помолчали. Потом Ира набралась смелости и спросила:
– А Алена? Мне казалось, она тебя любит…
Егор посмотрел на нее, как на маленькую, и ухмыльнулся:
– Алена просто дура. Она и знать не знает что такое любовь.
– А ты… Ты – знаешь? – с вызовом спросила Ира и покраснела. Ей самой не верилось, что она так смело разговаривает с самим Егором Тарасовым но была такая ночь, когда все становится возможным.
– Когда-то знал, – сказал Егор и нахмурился. – Но это было давно.
Внезапно он наклонился к Ире и протянул руку, как будто хотел вынуть ей соринку из глаза. Но вместо этого провел рукой по ее щеке, шее, а потом притянул к себе и поцеловал.
«В самые губы», – пронеслось в голове у Иры.
– Ты что. – Она толкнула его в грудь обеими руками и крикнула так, что соседская собака от неожиданности замолчала. – Егор, ты что?
Он чуть не упал со ступенек, так Сильно она его толкнула, но удержал равновесие и сказал:
– Не шуми, Дмитриева. Ты ужасно смешная знаешь об этом?
Ира совершенно не понимала, что в ней такого смешного. Она смотрела на Егора с недоумением и упреком. Даже ему стало не по себе от этого взгляда.
– Что ты так смотришь на меня? – спросил он. – неужели я такой противный?
Ира не ответила, а побежала прочь от него от этого красного дома, от этого поцелуя. Она хлопнула деревянной створкой ворот и выбежала на дорогу занесенную снегом. Ее сердце стучало о ребра, как молот по наковальне, и она бежала, пока не устала.
– Куда ты? – неслось ей вслед. – Подожди! Она боялась, что Егор бросится за ней вдогонку, но он так и остался стоять на крыльце. Вой собак теперь был совсем близко, и Ира перешла на шаг. «Собаки ли это?» – подумала она и остановилась.
Ей захотелось вернуться к теплу камина, к мерцанию телевизора, к людям, с которыми можно поговорить. Но прежде чем вернуться в дом, она должна была обо всем подумать и понять, что значит этот поцелуй.
Ее ведь еще никто не целовал. Никто. Ни один человек на земле.
Когда они со Светой и Аней гадали, подруги просили: «Ира, посиди на картах», – и снисходительно улыбались.
Считалось, что, если нецелованный человек посидит на картах, они не будут врать. И Ира послушно садилась на колоду.
«Правда? Никогда не целовалась? – Света поднимала брови и таращила глаза. – Врешь!»
«Не вру, – недовольно бурчала Ира. – Ни разу». А теперь она больше никогда не сможет так сказать и никогда не будет сидеть на колоде для правдивого гадания. От этого поцелуя у нее во рту остался привкус вина и табака – терпкий и чуть горьковатый.
«Я думала, все будет не так. – Ира сжимала виски, чтобы мысли не рассыпались. – Совсем не так».
Она представляла, как однажды Тот, Кто Ее Полюбит, скажет ей о своей любви. Он будет застенчивым и нежным и произнесет все те слова, которые кажутся такими избитыми, когда их говорит в кино, и так волнуют, когда они обращены к тебе. И тогда она ответит, что – да, она тоже, она также… А потом он ее по целует – сначала робко, а потом уверенно и властно. Потому что кому же еще, ее целовать, как не Тому, Кто Ее Полюбит?
Теперь она лишилась этой мечты. Егор не сказал нужных слов, не добился ее согласия. Просто поцеловал, как будто в этом не было ничего странного.
«Может быть, он меня любит? – подумала Ира. Эта мысль была довольно дикой, но это бы все объясняло. – Он всех критикует, а меня – нет, вспоминала она. – Смотрит на меня внимательно, слушает, что я говорю… Алену он совсем не любит. Да, даже презирает за то, что она за ним бегает…»
Ей вдруг показалось, что все так и есть: Егор любит ее, просто стыдится этого. А сегодня, осмелев от выпитого вина, он наконец обнаружил свои чувства.
Она повернулась и быстрыми шагами пошла к дому. Снег падал на ее непокрытую голову, на воротник, колол голую шею, но Ира не чувствовала холода. Холод легко переносится, если знаешь, что впереди, совсем близко, тебя ждет натопленный дом и яркий свет.
 8 
Оказалось, что все уже уснули, и дом тоже погрузился в дремоту: не скрипел дощатый пол, не трещал огонь в погасшем камине. Только несколько раскаленных угольков сверкали в темноте, как воспаленные глаза диких кошек.
Света лежала на диване, свернувшись калачиком, Макс спал в мягком кресле, свесив голову на грудь, а Жэка заснул, прямо сидя за столом. Ира на цыпочках чтобы никого не разбудить, вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.