Тревожный месяц май

Раздобыть бы такую вещь! Нацепил толстые наушники с проводами, взял в руки длинный шест с зеленой микрофонной коробочкой в обруче - и пошел! С миноискателем в Иришах можно стать знаменитым человеком!
Стройный и приятный ход мыслей оборвался: Антон увидел за окном Барбоса, или, по школьному журналу, Крахмалова Валерия.
Барбос объявился! Значит, сейчас там чего-нибудь найдут! У Барбоса нюх на трофеи. Отец рассказывал, что на фронте были овчарки, надрессированные на взрывчатку. Любую мину, фугас, шашку разнюхивали. Заиметь бы такую собаку! Или с Барбосом сговориться.
Ну нет, от него лучше подальше! Барбос не только тебе не даст, но и у тебя отнимет. А зачем ему? Сам что хочешь откопает. Однажды пулемет «максим» нашел, из какого сам Чапаев белых строчил. Та-та-та-та-та! Тат!…
- Антон! Градов!
«Надо же, навечно запомнила!» - расстроился Антон.
- Чего?
- Не «чего», а «что».
- Что?
- Не стучи.
Татакал Антон мысленно, но пальцами по-настоящему застучал по парте, сам не заметил как.
Барбос, засунув руки в карманы, кружил вокруг участка. Прямо-таки по-собачьи. А вообще-то кличку «Барбос» ему за шапку дали - детский «летчицкий» шлем. Барбос его круглый год носит; завязки, наверное, еще в магазине оборвал, и наушники болтаются, как у лохматого пса.
Примечательна у Барбоса и обувь. Носит он, опять же летом и зимой, кеды. Летом - на босу ногу, зимой - на шерстяной носок. Так что одно время прозвище двойное было - Кеда Барбос. Как имя и фамилия. Но «Кеда» не привилось.
Когда- то Антон очень завидовал Барбосу. Шлем и на самом деле «настоящий летчицкий», как хвастается Барбос. Правда, без очков, без толстых наушников, без микрофончиков-ларингофонов, без всяких ремешков с пряжками, без еще чего-то, но как настоящий!
Барбос в шестой класс ходит…
- Градов!
«Плохо быть известным человеком, задергают!»
- Прочти домашнее задание.
Антон с отчаянной завистью в последний раз глянул через окно на вольного Барбоса и опустил глаза. Задания он, конечно, не выполнил. Было бы оно человеческим: упражнение, задачки. Это списать у Ростика можно. Или у Алены. А тут - Сказка о Предложном падеже.
- Не сделал, Градов?
- Не сочинилось…
Учительница легким неслышном шагом прошла по рядам.
- А у тебя «сочинилось»?
Она остановилась подле Алены. Тоже заметилась!
Алена молча отдала тетрадку.
Светлана Васильевна быстро пробежала глазами, потом вышла на середину класса и стала читать вслух:
- «В некотором царстве, в Русском государстве жили-были шесть братьев Падежей. Они вместе правили языком. Правили дружно, строго и справедливо. И - без лишних слов. Только шестой брат, Предложный, вечно совался со своими предложениями. Надоел он старшим братьям, рассердились они на него и прогнали в один прекрасный день из Русского языка…»
«Жили же люди с пятью падежами! - про себя позавидовал Антон. - Все-таки на один меньше зубрить…»
- «Долго странствовал Предложный по разным странам, многому научился, поумневшим домой воротился. Сжалились над ним братья Падежи, опять приняли. Только условие поставили: придумать для себя определенные окончания во всех склонениях и больше не предлагать чего не следует…»
«Вот это правильно», - мысленно отметил Антон и, обернувшись, подмигнул Алене: молодчина, мол. Та и не заметила - волновалась. Всему классу ведь сочинение ее читали.
- «И придумал Предложный падеж окончания. Да не простые. В первом склонении окончание Е; но если слово оканчивается на ИЯ, то - И. Во втором склонении гоже Е, но опять же, если слово оканчивается на ИЕ или на ИЙ, то писать не Е, а И. Зато в третьем склонении всегда окончание И.
Опять намудрил младший брат, но старшие промолчали».
«А мы с тех пор и мучаемся, - вздохнул Антон. - Зубрим, когда Е, когда И писать». Он попробовал вспомнить правила и вдруг, к собственному удивлению, обнаружил, что сейчас, выслушав сказку, сразу запомнил их.
Написал бы кто-нибудь всю грамматику, как сказку! Алену попросить надо… Но тут радостно прозвенел звонок, и Антон, мгновенно забыв о добрых и похвальных намерениях, первым выскочил из класса. Только и успел крикнуть:
- Ростик, за мной!
Ростик тоже наблюдал за бульдозером, солдатом и Барбосом; задерживаться не стал, выбежал следом.
Барбос, на правах первооткрывателя, отгонял малышню:
- Близко не подходить! Минировано.
Разве такими словами отпугнешь? Еще сильнее захотелось ближе подойти. Можно бы в обход двинуть, да времени в обрез - перемена короткая.
- Чего ты, - миролюбиво сказал Антон, - посмотреть нельзя!
- А вот и нельзя!
Барбос резко качнул головой, и желтые облезлые наушники смешно мотнулись из стороны в сторону. Антон не выдержал…
- Посмейся мне еще! - пригрозил Барбос. - В два счета в милицию отведу!
Сказал тоже - в милицию! Самого через день-два водят к старшему лейтенанту Осипову, дяде Армену.
Замечательный, дядька! Только оружие и боеприпасы отбирает. И откуда он дознается, у кого что есть? Уж как Антон надежно схоронил противотанковую мину, ни одна живая душа не знала, а старший лейтенант выведал. Пришел в школу, отозвал в сторонку и тихо так, по-свойски попросил: «Пошли, Антоша, мину твою саперам передадим».
Откажешь? Передали… Старшему лейтенанту Январеву. Из рук в руки. Благодарности не было, но отцу Январев обещал не говорить. И на том спасибо.
- Сам не попадись! - дерзко ответил Антон.
Барбос с сожалением посмотрел на окна учительской и еще глубже засунул руки в карманы.
- Ладненько, - процедил он, - попадешься еще. В другом месте.
Солдат размеренно водил миноискателем. Окажется под землей металл - сразу сигнал в ушах. Только слишком много всякого металла в иришской земле. Вот и сейчас: копнули осторожно лопаткой, а там не мина, не бомба, а ржавая банка из-под оружейного масла…
И опять замер солдат…
Что на этот раз обнаружил миноискатель, узнать не довелось, затрезвонил школьный звонок.
ГРОЗА 
В коридорах тихо, все за партами, а учительницы все еще не было. Мальчишки, которые сидели у окон, глядели, что делается на улице. Там ничего не делалось. Солдат-сапер воткнул в землю длинный стальной штырь с красной угрожающей табличкой «МИНЫ», и работа остановилась.
- Опять что-то нашли! - возбужденно сказал Ростик.
Антон ничего не ответил. Во-первых, и так ясно, во-вторых, этого следовало ожидать: Барбос - верная примета!
Теперь уже весь класс прилип к окнам. Девчонки - пора бы и привыкнуть к таким вещам! - деланно повизгивали: «Ах, что теперь будет!» А ничего, закончится школьный день, опустеет двор, подъедет военный грузовик с флажками по бортам, и увезут мины за город, подрывать.
Пока же бульдозерист запустил двигатель, поднял блестящий ножище и затарахтел куда-то на другой, уже обезвреженный участок. На минном поле работать нельзя, а без дола стоять тоже никакого резона.
Так вот и начинается в Иришах каждый дом. Не земля, а пирог с толовой начинкой!
Антон вплотную придвинулся к Ростику и шепнул в ухо: «Ракета». Затем подал условный сигнал Алене. Друзья отошли от окна и уселись рядышком.
- Видели?
Ростик пожал плечами: разумеется!
- Надо действовать, - хмуро произнес Антон и почесал кончик носа.
- А как? - спросила Алена.
- Вчера… - начал Антон и смолк.
Вошла Светлана Васильевна. Глаза красные, влажные. Плакала, что ли?
Ребята с шумом и грохотом разбежались по местам, но учительница даже замечания никому не сделала, подождала, когда все усядутся, промокнула нос платочком и сказала дрожащим голосом:
- Сегодня… сейчас… не стало Марии Петровны.
Никто сразу и не понял ее. Как это не стало? Уехала куда-нибудь?
Вдруг за спиной Антона кто-то громко всхлипнул. Антон оглянулся: Алена. Плачет, уткнулась в раскрытую книгу и плачет. В классе поднялся рев.
Учительница пыталась успокоить ребят, но у нее у самой слезы по щекам текли. И может быть, и поэтому Антон возненавидел Светлану Васильевну. Чего она-то рыдает? Ей-то что их Марь Петровна! С первого класса, с первого звонка учила она Антона. И Ростика, и Алену - всех. Учила, радовалась, горевала… Да, доставалось ей кое от кого. Наверное, горести эти и надорвали здоровье…