Кто съел кенгуру?

— Все, на сегодня заседание закончено. Собирайтесь, и по домам.
Валерка, всегда уходивший из зоопарка в окружении приятелей, ушел сегодня один очень быстрым шагом. Мне хотелось догнать его и поговорить, но я понимал, что лучше сегодня этого не делать. Пошлет он меня куда-нибудь подальше. Да и Светку одну я оставить не мог. Пришлось отложить и этот разговор до лучших времен.
Всю дорогу от «Краснопресненской» до «Речного» и от «Речного» до «Крылатского» я думал о случившемся на заседании кружка. Мои предположения оправдались. Я так и думал, что Лешка пошел ночью вовсе не бомжей выслеживать. Зря, что ли, он мне о Лобо рассказывал и советовал читать про волков. А я-то хорош! Когда я провожал Светку, она мне рассказала, что Валерка ухаживает от КЮБЗа за волками. Шаман его слушает почти как собака. Как я это раньше не выяснил! Осел я, а не сыщик. И еще много других бранных слов мысленно произнес я в свой адрес.
Но хоть не очень-то был мне симпатичен этот Валерка Катков, я все больше приходил к убеждению, что не мог он натравить волка на кенгуру. Даже если пришел бы ночью в зоопарк, даже если мог бы выпустить его из вольера, не мог он сделать такой мерзости. На это никакой кюбзовец не способен. Не способен никакой человек, любящий животных.
И все ж долг сыщика обязывал меня проверить все гипотезы, даже если они предложены моим «доктором Ватсоном». Теперь мне в самое ближайшее время следовало расспросить Димку о Валерке, да и Валерку о Димке не мешало. Но сначала я хотел узнать, мог ли Шаман сам из вольера выскочить.
 
ГЛАВА XI Зимняя прогулка «По местам боевой славы»
Дома я застал вернувшегося из командировки отца. Он сидел на кухне и ел мамины «фирменные» пельмени. Это было как нельзя кстати; отец поел, а сытый он на меня волком кидаться не будет. Уж я-то его знаю.
Для начала он мне подмигнул, но потом, опомнившись, сделал строгую физиономию.
— Говорят, ты главарь молодежной группировки? — спросил папа.
— Влад, прекрати, — тут же вмешалась мама. — Ты что, не хочешь понимать, что дело действительно зашло очень далеко?
Папа пожал плечами и долго ничего не говорил, пережевывая очередную порцию пельменей, которые он отправлял в рот ложками по две-три штуки (пельмени у моей мамы не мелкие, но и не очень большие).
— Ну, а на чем, собственно, основана уверенность этой директрисы, что у них в школе существует группировка? — как бы размышляя вслух, произнес папа после того как прожевал.
— Какая разница, есть или нет? — горячилась мама. — Важно, как он себя ведет. Драка около школы, потом драка в школе, и все в одной и той же компании, и везде Губин. А потом их в кафе видели, и вели они себя там вызывающе.
— Чего делали? — с интересом спросил меня папа.
— Смеялись, — ответил я.
— Еще неизвестно, что они там пили, — вставила мама.
— Пепси, — пояснил я.
— Новое поколение выбирает пепси, — заметил папа. — Я, между прочим, в его возрасте пил вермут розовый по рупь девяносто семь копеек фугас, и ни в какой группировке не участвовал и не участвую.
— Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? — завелась мама. — Ты хочешь, чтобы и он пил то же самое? Как ты можешь говорить такое! Никому не интересно твое трудное детство.
— Да я не про это, — перебил ее папа, — просто я ему доверяю.
— Ты не «просто» доверяешь, а просто пускаешь все на самотек! Мы не знаем, где он бывает, с кем. Ты знаешь, что тот мальчик, который был у нас в гостях с синяком под глазом, вообще в школу не ходит. Неизвестно чем занимается. И этот с ним связался. Они все время вместе. Тебе наплевать на своего сына. Его уже чуть не пришибли прошлым летом в Узорове, ты опять этого хочешь. Сейчас в колонии больше всего попадают дети интеллигентов.
— Это ты тоже узнала у директора?
— Не важно, от кого, важно, что это правда. Потому что родители не смотрят за своими детьми. Все делами заняты. Так и у нас. С мальчиком творится неладное, а тебя нет. Меня же он не слушает, это все твое «просто доверяю».
— И поэтому ты заперла меня дома, — вмешался я.
— А ты, — строго сказал тогда папа, — мог бы побольше считаться с матерью. Видишь, что ей трудно. Куда ты в субботу смотался без спроса?
— Надо было.
— Нет, пусть скажет, — настаивала мама.
— К Светке, — ответил я.
— В тапочках и с помойным ведром, — как я и ожидал, заметила мама. — Думаешь, я поверю? Еще и врешь.
— Не вру. Спросите у Светки.
— Все равно, должен был послушаться мамы, — папа мне верил, но проявлял строгость.
Я замолчал.
— В общем, надо что-то делать, — печально подвела итог мама.
Некоторое время мы молчали. Мама достала тарелку и наполнила ее пельменями с бульоном.
— Ешь, — нарушила она тишину, пододвигая мне ужин.
— Знаешь, что мы сделаем, — сказал папа.
— Что?
— Мы летом поедем все вместе отдыхать на Средиземное море или, если хотите, в Крым.
— И у тебя будут на это деньги и свободное время. — Мама произнесла это с иронией. Не отдыхали мы нигде, кроме как на даче, уже действительно очень давно.
— Думаю, будут. — Папа отодвинул пустую тарелку.
— Слышали. Сто раз. — Мама взяла папину тарелку со стола и поставила ее в раковину. — Не верю. И вообще, не уводи разговор в сторону, мы еще ничего не решили с его поведением.
Папа молчал, поигрывая столовым ножом. Молчание затянулось.
— В общем, все ясно, — вспылила мама, — вы опять заодно, а я дура! — Она вышла из кухни и хлопнула дверью. У нас разговоры так часто кончаются.
Папа тоже встал, потоптался на месте, посмотрел на меня сверху вниз и подвел итог всей беседы:
— А ты болван!
И он врезал мне подзатыльник, правда, совсем не сильный. Для проформы. Я не обиделся, могло быть хуже.
Зато мама обиделась, как никогда. Она теперь не разговаривала ни со мной, ни с папой. Мы знали, что ничего тут не поделаешь. Выжидали.
На следующий день отец все-таки ходил в школу и беседовал там с Майей Михайловной. Но мне ничего не сказал. А вечером у нас опять сидел в гостях Димкин отчим. О чем они с отцом говорили, я не знаю, только засиделись допоздна, и отец меня ни о чем после из разговора не расспрашивал.
Вообще все как-то затихло. Хоть отец и не ругал меня, но я чувствовал, что лучше не накалять дома обстановку. Я исправно ходил в школу. Делал уроки. По вечерам гулял вместе Максами и Тамерланом на холмах, катался на снегокате. Но я не знал, где обретается Кокошин, и что он делает. В зоопарк собирался пойти только в выходные, а с Лешкой не имел никакой связи. Самой интересной новостью за эти дни стало сообщение Андрея Васильевича, что со следующей недели начинаются игры по мини-футболу на первенство микрорайона. А самой досадной — звонок Светки, которая заболела гриппом и не могла прийти поэтому в субботу и воскресенье в зоопарк. Я спросил ее насчет Лешки, как бы мне с ним повидаться. Она сказала, что это сложно, потому что Лешку сначала заперли дома, а потом и вовсе отправили к бабушке на некоторое время, несмотря на разгар учебного года. Я просто не знал, что мне делать и что предпринять, чтобы сдвинуть с мертвой точки «Дело о погибших кенгуру».
Ничего нет хуже, когда не знаешь, что нужно предпринять. И тут отец предложил нам в выходные съездить на дачу в Узорово. Я согласился сразу. Узорово я люблю. Там у меня куча друзей и приятелей из местных и дачников, с которыми весело проводить летние каникулы. Но зимой там я еще ни разу не был. Глупо было отказываться от такого предложения.
Дело было лишь за мамой. Она долго медлила с ответом. Но куда она денется? Надо было только выждать.
Вечером в пятницу мама согласилась тоже. Но с оговоркой. В субботу мы туда едем, а в воскресенье идем в гости к Бузенковым, которые давно нас к себе зазывали. Все ж лучше, чем ничего. Я тут же выволок свои лыжи и привел их в боевую готовность.