Механизм чуда

– Найдись, рыбка моя!
– Что нужно?
– Лицезреть твою красоту неземную.
– При одном условии. Помнишь, неделю назад у тебя на тусовке Ежик музыку ставил. Забыла, как зовут. Там еще на картинке мужики в цилиндрах.
– Коппелиус, герой Гауфа, – съязвил Стив.
– Второй раз шутка уже не шутка, – отмахнулась Ева. – У них там композиция была такая… трам-пам-пам… Она еще первой шла.
– Эта, что ли?
Стив напел первую строчку, и Ева чуть не выронила трубку. Да, это был ее рингтон. Забыв, что на связи Стив, она стала искать в меню список музыки.
«Коппелиус», «Коппелиус»… Мерзкий герой сказок Гофмана. Мрачный старик… Ходит с тростью. Набалдашник у трости в виде голубя. Голубь забирает жизни. Вот и Коппелиус ходит, жизни забирает.
В руке заиграл телефон, Ева вздрогнула.
– О! Ты совсем Е! Чего трубки бросаешь?
– У меня не было раньше этой музыки!
– Какой? Похоронного марша?
– На звонке откуда-то взялся твой «Коппелиус».
– Взялся и взялся. Сам пришел. У нас метеориты падают, а ты удивляешься музыке. Инфернальщина – нормуль. Давай, чеши ко мне!
– Завтра, – прошептала Ева, влезая в меню телефона.
– Почему завтра? – заорал Стив, как будто почувствовал, что его снова отняли от уха. – Когда же еще, как не сейчас?
– Ворон крикнул: «Никогда!» – прошептала Ева, находя плей-лист.
Вот он. Коппелиус. Она успела посмотреть сказку Гофмана. Мрачная вещица этот «Песочный человек». Парень влюбляется в девушку, а она оказывается куклой. Ее создатель, Коппелиус, пытается забрать жизнь парня, чтобы оживить куклу.
Что за черт? Песня загружена сегодня. А то, что было раньше? Она пробежалась по знакомым названиям. Нет, нет, ничего нет. А это что? Dishonored. Dish – тарелка, red – красная? Ничего кулинарного в этой музыке нет. Закачена два дня назад.
– Эй! Ты где? – орали в трубке.
– Ну, и долго ты здесь будешь стоять?
Забыла… совсем забыла, зачем она пришла! И голос – такой родной. И лицо. Как же она соскучилась.
– Что смотришь? – Антон хмурился. Стоял, чуть покачиваясь с ноги на ногу, готовый улететь. Или убежать. Еще можно ускакать.
– Ой, привет, – пробормотала Ева. – Я тут… – Вдруг все вспомнилось. Где-то там по дворам бродили Пушкин и Александр Николаевич. А в телефоне ждал ответа Стив. – Я потом перезвоню, – пробормотала в трубку, нажимая отбой. – Привет.
Взгляд недовольный. Верхняя губа с прозрачными усиками чуть дернулась.
– Чего надо?
– Можешь починить? – Она протянула наушники – один провод оголился, контакт отходил.
Антон не стал даже руки поднимать, глянул лениво.
– Новые купи. Что еще?
– Ничего. Это ты ко мне подошел. Рада видеть.
– А я – нет.
– Не знала, что встречу тебя здесь.
Не получилось. Антон не собирался мириться. Она не сделает то, о чем ее просил Александр Николаевич.
Антон кивнул своим мыслям, а потом вдруг оглянулся, как будто догадался, что главное происходит не здесь.
– Не знала, так не знала. – Сказал и улыбнулся. От этой улыбки захотелось плакать.
– Почему ты на меня обижаешься? – жалобно пробормотала Ева.
– Я не обижаюсь. Я просто смотрю, что происходит.
– А что происходит?
– Зверинец.
Он глядел не в лицо, а ниже. Ева невольно коснулась груди. Куртка распахнута, а под ней… Подвеска. В виде жука. Антон наверняка знает, откуда она.
Слова закончились. Как-то все стало больно и грустно.
– Ты куда шла-то?
– Стив зачем-то звал.
– Вот и иди к Стиву, Олимпия. Я сейчас занят.
– Ну да, конечно! – С последним словом из легких вышла жизнь.
– Бывай! – Он качнулся в сторону. – Я потом как-нибудь позвоню.
Ушел. Ушел туда, откуда пришел. От расстройства Ева чуть телефон из руки не выпустила. Хорошо, вовремя почувствовала, как что-то скользит в ладони.
Антон скрылся за домами. На улице потемнело, ногам стало холодно. По асфальту пополз туман. Все это было странно и неправильно. Темно уже, а она все никак домой не дойдет. Стив зачем-то звонил. Рингтон еще этот…
Александр Николаевич появился внезапно. То Ева шла одна по улице, а то он вышагивает рядом и с сочувствием выслушивает ее рассказ.
– Не переживайте, – вкрадчиво произнес Александр Николаевич. – Вы все сделали правильно. Ему было приятно вас видеть. Теперь все изменится. А наушники давайте сюда, я вам их починю. Да, починю.
Они шли, и Ева уже слабо понимала, куда. Вокруг были бесконечные дома, дома, дома, они вставали на дороге, они преграждали путь. А еще были заборы. Очень много заборов. И людей.
– Танк, что ли?
Белая челка. Высокий.
– Банкетка!
Ответ был придуман заранее, когда вспоминала эти столкновения и ругала сама себя.
– О! Ева!
– Здравствуйте, Петр Павлович, – смутилась Ева. Одно дело – мысленно придумывать ответ, другое – так сказать учителю.
– Опять расстроили?
Она успела немного поплакать. Обидно, когда все вокруг происходит не как у людей.
– Мир жесток, – ответила она словами Пушкина.
– Это твой папа? – Взгляд Петра Павловича лукав.
– Нет! – испуганно отозвалась Ева.
– Да, – мягко ответил Александр Николаевич. – Да.
Взгляд зацепился за что-то знакомое. В глубине, на низеньком заборчике сидит командарм Че.
День сегодня какой-то… Наверняка магнитная буря.
– Не расстраивайся, все пройдет, – крикнул уже в спину уходящей Еве Петр Павлович.
Конечно, пройдет. Смоется вместе с дождем.
– Что за манера уходить, не предупреждая куда! – недовольно выговаривал вечером отец. Ноги она все-таки промочила, и вот теперь саднит горло. Чай с молоком. А к чаю – папа. – Почему нельзя делать все по-человечески?
– Папа, – шепчет Ева, – у меня телефон сошел с ума. Он самостоятельно закачивает в себя мелодии и играет их.
– У телефонов могут сходить с ума только хозяйки.
– Папа! А что, если Коппелиус существует?
– Какой Коппелиус?
Папе можно не знать, кто такой Коппелиус, он взрослый. И он, конечно, не боится, что этот мерзкий старикан придет и превратит его дочь в куклу.
– Ты бы уроки делала. А вместо этого ерундой страдаешь. Вот о чем ты сейчас думаешь?
– Как переводится слово Dishonored?
– Что-то типа «обесчещенного». А что? Что случилось?
– Ничего, – пробормотала Ева, вспоминая, где слышала это слово и чего не хватало музыке. Тяжелого дыхания лорда-защитника.
 
Глава шестая
Советы
Антон не звонил. Вторник и среда, заряженные воскресеньем, превратились в бесконечную череду секунд. Потолок не менялся. Телефон молчал. Зато совершенно неожиданно на домашнем проявился Александр Николаевич. Поблагодарил за помощь, сказал, что все прошло хорошо.
– Что прошло? – не поняла Ева. Она была убеждена, что ничего с места не сдвинулось, все стоит в болоте непонимания.
– Он сейчас в школе, в школе, – неприятно повторяя слова, говорил Александр Николаевич. – Звонить ему некогда. А я бы подарочек передал. Да, передал бы.
– От Антона?
Сама мысль была бредовой, но выкрикнулось то, что выкрикнулось. Зачем еще мог звонить его папа?
– Что вы, что вы! От себя. Как бы его лучше передать?
Ева смотрела в окно. Пасмурно и скучно. Передать можно через Антона. Хороший повод созвониться, договориться. Подарок. Почему Антон никогда не делал ей подарков? И цветы не дарил. Никогда.
– Может, встретимся? – опередил ее Александр Николаевич.
Тоже вариант, если не увидеть Антона, так хотя бы поговорить о нем. Задать много-много вопросов. Там могли быть ответы.
Гуляли по бульвару. Александр Николаевич подарил высокую широкоротую белую розу. И новые наушники.
– Те, к сожалению, восстановлению не подлежат. Да, не подлежат.
Про наушники было неинтересно. В этом не было Антона. Роза мешалась в руке. Тяжелая головка клонилась.
– Какие новости? – не удержалась от вопроса Ева. На улице было так же скучно и пасмурно, как и виделось в окне.