Тайна древней рукописи

— Ох, Агги, — прошептала я, утирая слезы с глаз. — Как же так получилось, что все прекрасное, счастливое и идеальное превратилось в руины? Как?
Я повернула голову. На тумбочке стояла небольшая серебряная рамка с фотографией мамы. Я взглянула на нее. По-настоящему я никогда не знала ее. В памяти всплывало только несколько воспоминаний. Но это были лишь вспышки озарения, а не единый поток повествования о нашей жизни. Я все еще помнила мелодию, которую она мне тихо напевала, песню без слов.
Иногда мне казалось, я помню запах: ландыши всегда напоминали мне о ней. Помню, как мы рисовали руками по холсту. А однажды готовили печенье. И последнее — мрачное воспоминание — как она плакала. Я дергала ее за кофту, пытаясь успокоить ее, а она лежала на полу. Помню, как я возилась с ее волосами, «прихорашивая», как я это называла. Но больше ничего. Вообще ничего.
Иногда я смотрела на ее фотографии и воображала, что бы еще я могла помнить. Но в глубине души я понимала, что просто заполняла пробелы жизни, пока смотрела на картинки, и придумывала воспоминания. Или я ухватывалась за истории дяди Гарри, перевязывала их красивой ленточкой и дарила самой себе, присваивала их. Но это были дары дяди, и мне они не принадлежали.
В какой-то момент я отключилась. Проснувшись, я услышала, как дядя кричит по телефону. Он никогда не орет. Только на моего отца. Думаю, именно он и был на другом конце провода. Я встала и подкралась к двери, но не смогла разобрать ни слова, только интонации.
Я переоделась в пижаму. Живот громко бурчал от голода. Но мне так не хотелось видеть дядю. Я снова услышала его шаги.
— Кэлли, дорогая! Август звонил уже раз пятьдесят на твой мобильник. Он лежит на кофейном столике, я видел, как мигал экран. Хочешь с ним поговорить?
— Нет.
— Может, поешь? Я приготовлю тебе суп. Или схожу в магазин и принесу тебе мороженого, твоего любимого. Все что хочешь, м?
Я не ответила.
— Я могу войти?
Я вздохнула и повернула ключ в замке. Он приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
— Я должен был сказать тебе раньше, — сказал он, войдя в спальню и присаживаясь ко мне на кровать. — Но знаешь, только те двое, что находятся внутри отношений, понимают, что происходит. И не мне тебе все рассказывать. И в итоге я решил так: когда ты вырастешь и захочешь узнать больше, я тебе все объясню. Я не думал, что ты рассердишься на Гавриила. Или на свою мать. И отца. У Гавриила остались прекрасные портреты, которые он намеревался в будущем отдать тебе. Но… когда ты стала задавать вопросы, я стал сочинять сказки, мне казалось, ты хотела услышать именно их.
— Но я и вправду хотела просто узнать ее поближе. Вот почему я люблю оставаться с тобой. Ты — мой мостик к ней.
— Можно слово в свою защиту? Насчет того, что ты проводишь лето у нас с Гейбом. Это не какое-то формальное мероприятие. Когда я разговариваю с твоим отцом, я чувствую себя в руках капризного императора. Я не хотел рисковать и лишиться тебя. Я не мог так поступить. После смерти матери он отгородил тебя от ее родственников. От твоей бабушки, например, хотя она и так уже потеряла дочь. — Он помолчал, а затем продолжил: — Поэтому мы решили не затрагивать эту сложную тему. Мы — твоя бабушка, Гейб и я — договорились между собой, что сделаем все, чтобы оставить тебя в нашей семье. И всякий раз, когда ты спрашивала о ней, мы просто рассказывали о хороших временах.
— Он больше не сможет контролировать меня, дядя. Я сама могу решать, кого я хочу видеть и даже где я хочу жить.
Он пожал плечами.
— Я знаю. Теперь понимаю. — Он оглянулся и посмотрел на фотографию на книжной полке, на ту, где мама смеялась. — Она была особенной. Правда. Ты мне иногда напоминаешь ее. Ты, как и она, всегда надеешься на лучшее. И ты не просто какой-то современный, пресыщенный жизнью подросток. Она верила в любовь. И верила в то, что надо загадывать желание, когда видишь падающую звезду. Или что найденная монетка приносит удачу. Она могла пройти целый квартал, не наступая на стыки между плитами. — Он рассмеялся. — Она была обаятельной. И она поверила бы в Астроляба. Она была бы на нашей стороне, я знаю. Выясняла бы историю книги. Это в ее духе. И единственная вещь, в которую она верила, хотя не должна была этого делать, это то, что у них с твоим отцом все получится. Что два человека, настолько ядовито противоположные, смогут найти способ ужиться друг с другом.
— Ты сказал ему, что я узнала о документах на развод? О романе? Я слышала, как ты кричал.
Он кивнул.
— Он будет здесь в пятницу. Останется до воскресенья, потом обратно в Лос-Анджелес — очередные переговоры по земельной сделке во время игры в гольф.
— Не хочу его видеть.
— Не думаю, что у тебя есть выбор.
— Сейчас я его ненавижу.
Дядя Гарри медленно выдохнул.
— Он никогда мне особо не нравился. Порой я даже ненавидел его. Но он твой отец, а это значит, что я связан с ним и должен найти способ мириться с его натурой. А ты тем более с ним связана.
— Он хоть когда-нибудь был хорошим?
— Да, когда ухаживал за твоей мамой. В ту пору он был очень даже романтичным.
Я вздохнула.
— Да, похоже, у меня действительно нет выбора. Мне придется увидеться с ним. И основательно поговорить.
— А как же Август?
— Я ему перезвоню.
Он протянул мне мой телефон.
— По мне, так он с ума по тебе сходит.
— А что, если моя судьба сложится так же, как у мамы? Что, если любовь все разрушит? Что, если мы действительно не очень подходим друг другу?
— В мире есть люди, похожие на твоих родителей… а есть такие, как мы с Гейбом — люди, у которых как-то все налаживается. В свое время ты сама все поймешь, дорогая.
— Спасибо.
Он обнял меня.
— Каллиопа, ты для меня как родная. И для Гейба тоже. Помни об этом, ладно? И я никогда намеренно не обижу тебя. И обещаю, отныне в ответ на каждый свой вопрос ты услышишь только правду. Без прикрас.
— Я знаю, — ответила я и обняла его за шею. По щекам у меня потекли слезы. — Я тебя очень люблю. Спасибо, Гарри.
— Позвони Августу.
— Да, сейчас.
После того как дядя ушел, я закрыла дверь, взяла телефон и набрала номер Августа.
— Куда ты пропала? — спросил он, даже не поздоровавшись. — Я вернулся в сад, но тебя там уже не было.
— Мне нужно было подумать. А когда я приехала домой, я должна была поговорить с дядей. О маме.
— С тобой все в порядке?
— Да, все нормально. Расскажу тебе при встрече. Это просто… о важном. Как твои дела? Ты в порядке? Как там твой отец?
— Знаешь, он немного успокоился… Но он беспокоится о нас и о том, куда книга нас заведет.
— Я не прекращу поиски, — твердо сказала я. — Мне все равно, что кто-то переживает. Я не остановлюсь.
— Правда?
Я почувствовала, как вспышка гнева охватила меня.
— Я уже сказала об этом Гарри. Я не остановлюсь. Ни ради тебя, ни ради кого-нибудь еще.
Повисло долгое молчание. Я уже начала бояться услышать его ответ. Но затем послышалось только одно слово:
— Хорошо.
— Да?
— Я еду в Париж. Я еще не говорил об этом отцу, но часть меня по-настоящему зла, что кто-то вломился в мой дом и украл «Листья травы». Они не посмеют преследовать меня с Часословом.
— Тогда я тоже еду.
— Гарри позвонил моему отцу и сказал, что ты… не сможешь.
— Нет, я еду. Даже если мне придется тайком пробираться на самолет.
— Ты уверена?
— Да. Знаю, звучит сумасбродно, но… после разговора с дядей о маме я просто обязана довести дело до конца. Мне сложно это объяснить, но я все равно разгадаю загадку Элоизы и Абеляра.
— Я надеялся услышать именно такой ответ. Но давай пока оставим это решение между нами. Есть вероятность, что мы поедем в Париж только вдвоем.
Я нервно сглотнула. В таком случае отец просто прибьет меня. А для начала это сделает Гарри. Но я все равно не отступлюсь.
— Мне нужно выяснить правду о книге. Астроляб хотел что-то сообщить. И он заслуживает того, чтобы люди узнали о его существовании.