Дети мира

— Мы будем играть в ресторан и праздновать день рождения Бруно! А потом мы все будем пьяные!
Это ребятам очень понравилось. Мы быстро переоделись. Меня нарядили дедушкой Бруно. Дали его шляпу и перчатки. Эрвин был официантом, а мы все — гостями.
Усевшись за стол, я крикнул:
— Официант!
Но Эрвин с чем-то возился в кухне и все не подходил к нашему столику.
— Официант, жалобную книгу!
Тут уж он мигом подлетел к нам: на руке белое полотенце, а сам так и юлит.
— Мы отмечаем сегодня день рождения моего внука Бруно, — сказал я важно, стараясь басить. — Прошу вас подать нам пять стаканов вина.
Эрвин что-то записал на бумажке и шмыгнул в кухню. Вскоре он появился с подносом. На подносе были стаканы, а в них что-то красное.
Мы чокнулись, крикнули хором:
— За твое здоровье, Бруно! — и выпили залпом.
Оказалось, это газированная вода с сиропом.
Но она была здорово похожа на настоящее вино.
Потом мы стали громко хохотать. Петер заказал еще по стакану на всех. Мы снова выпили. Тут Эрвин сказал, что и ему хочется с нами выпить. Но он же был официант, значит, ему пить нельзя.
Бруно сказал:
— Ничего, ничего! Принеси еще стакан. Когда день рождения, официантам тоже можно выпить.
Так мы выпили по пять стаканов газированного вина.
Я сказал:
— Теперь мы все пьяные, давайте плясать!
И мы стали горланить песни и плясать.
Игра и вправду получилась замечательная.
Но мама Бруно была совсем другого мнения. Мы и не заметили, как она вошла. Шатаясь, я нечаянно ее толкнул.
— Что у вас творится? — раздался ее голос.
Бруно подмигнул мне: давай, мол, играть дальше.
— Здра-а-вствуй, мама! — сказал он каким-то чужим голосом. — А винцо выс-ший кла-асс!
А я кричал:
— Эй, официант! Еще стаканчик!
Мама Бруно подбежала к столу и принялась нюхать стаканы.
— Да что же вы наделали! Вы же пьяные все!
Мы опять давай хохотать. И до чего здорово получалось у нас!
— Откуда вы вино достали? — закричала мама Бруно, усадив нас всех на диван. — И кто все это придумал?
— Мама… — начал Бруно. Он все не мог перестать смеяться. — Мама, ты себе представить не можешь… до чего это весело!
— Весело? Сейчас я вам покажу веселье!
Она сказала это так строго и сердито, что мы сразу перестали смеяться.
Тогда Бруно решил ей все объяснить:
— Мам, послушай, что я тебе скажу…
Но она не дала ему говорить:
— Бруно, сейчас же скажи мне, кто вас научил пить вино! Бруно хотел ей объяснить, что мы пили не вино, а газировку и что пьяные мы только понарошку, но она не давала ему сказать, сердилась все больше и только повторяла:
— Говори правду, Бруно! Кто вас научил?
Тогда он ткнул в меня пальцем и сказал:
— Циттербаке.
Мама Бруно вздохнула с облегчением:
— Ну конечно! Мой Бруно никогда бы себе этого не позволил. Мне сразу жарко-жарко стало: наверно, я покраснел до ушей.
У меня даже пот на лбу выступил.
— Вот видишь, вот видишь! — сказала мне мама Бруно. — Ты совсем красный от вина.
— А чего мы плохого сделали? — разозлился я.
— Чего плохого? Вот я сейчас пойду к твоим родителям и все расскажу.
Она так и не дала нам ничего объяснить, разогнала всех по домам, а сама увязалась за мной.
Я только успел погрозить Бруно:
— У-у, предатель!
Моя мама побледнела, увидев меня с мамой Бруно.
— Что-нибудь случилось? — спросила она сразу.
Я покачал головой.
— Можно мне с вами поговорить, фрау Циттербаке? — сказала мама Бруно.
Меня оставили в коридоре, но я все равно слышал, как они там в комнате друг другу жаловались.
— Вы только представьте себе: прихожу домой, ничего не подозревая, и вижу: все перевернуто вверх дном, а дети пьяны! И зачинщик — ваш сын. Нет, вы подумайте только, они пили вино!
Потом обе мамы позвали меня в комнату.
— Неужели, Альфи, это все ты натворил? — спросила моя мама с отчаянием в голосе.
— Ничего я не натворил! И никакого вина мы не пили!
Мама Бруно всплеснула руками.
— Говори правду! Я требую!
— Да мы пили…
— Так почему же ты говоришь, что вы не пили? — тихо спросила моя мама.
— Потому что мы не пили… то есть мы пили, но… — Я совсем сбился и замолчал.
— Он сам не понимает, что говорит, милая фрау Циттербаке! — сказала мама Бруно и печально покачала головой.
Я плюнул и решил вообще молчать. Мне было все равно. Но они стали выспрашивать, кто меня этому научил.
Я сказал:
— Никто меня не учил, я сам все придумал.
— Да, уж мой-то Бруно на такие вещи не способен! — обрадовалась мама Бруно.
Я разозлился и крикнул, что ее Бруно трус, что он теперь на других сваливает, а сам и пил и шатался не меньше, чем все остальные.
Моя мама сказала убитым голосом:
— Прямо не знаю, что из тебя выйдет, Альфи! Нет, нет, это у тебя не от матери!
В наказание меня тут же отправили в постель. Подумать только: из-за нескольких стаканчиков газировки меня среди бела дня уложили спать! А сколько раз я пил куда больше, и никто мне слова не сказал.
Мама, конечно, все рассказала папе. Но он только засмеялся. Она стала ему объяснять, как это опасно, но он все равно смеялся. Потом он подошел к моей кровати и велел рассказать ему все по правде. Я и рассказал ему все по правде. Что вино было не вино вовсе, а обыкновенная газировка. Папа выслушал меня внимательно, а потом так захохотал, что зеркало на стене задрожало.
Тут вбежала мама — сердитая-пресердитая. Папа ей все объяснил. Тогда и мама засмеялась. Мне разрешили встать, и я даже выпросил себе к ужину газированной воды в настоящей рюмке.
Теперь, когда я встречаю маму Бруно, я сразу давай шататься, как будто я пьяный. Я, конечно, понимаю, что нехорошо так делать, но наша учительница правильно говорит: «Зло должно быть наказано!»
  
 
 
 
ЗАМБИЯ
   
 
 РЕСПУБЛИКА ЗАМБИЯ. 
  Государство в Центральной Африке.  
 Территория — 758 тыс. кв. км. 
 Население — 8887 тыс. жителей. 
 Столица — Лусака (188 тыс. жит.). 
  
Питер Джойс
 
ТИКИ
 
 Перевел с английского Г. Головнев. 
 Рис. В. Чапли. 
 самый-самый счастливый мальчик в Африке, — радостно думал Тики. — Завтра начнутся мои приключения».
Он очень волновался при мысли о путешествии — ведь сколько нового ему предстоит увидеть и испытать!
А началась вся эта история еще на прошлой неделе, в тот день, когда учитель Кафунди получил из Большого города письмо.
Само собой, все тут же узнали об этом — в деревню очень редко приходили письма, и каждое письмо было настоящим событием.
— Я должен прочесть это в одиночестве, — важно проговорил Кафунди, — так, чтобы никто мне не мешал.
И с письмом в руке он удалился в пустую хижину, где обычно занимался со своими учениками.
Пока он читал, возле хижины стал понемногу собираться народ. Впрочем, какой уж это народ — одни старики да женщины с малыми детьми. А все, кто могли держать мотыгу в руках, работали на маисовом поле.
Солнце пекло вовсю, но никто не уходил — все стояли молча и ждали, когда Кафунди появится снова. Всем хотелось поскорее узнать, что же написано в письме?
Прошло довольно много времени, пока Кафунди наконец вышел из хижины.