Берег загадок

— Дурачок... Как ты оказался на цепи? Еще бы час, а может и меньше, и утянула бы тебя цепь на дно... Захлебнулся бы ты, Глупыш...
И вдруг мальчика осенило:
— Ба, да ведь тебя посадили на цепь сторожить мое волшебное царство! Генка, Бяшим и Аннагозелька тебя посадили! Правильно я говорю?
Глупыш, немножко успокоившись, продолжал повизгивать и уже поглядывал в сторону пионерлагеря. Вот он, словно из-извиняясь за то, что ему пора бежать к своему хозяину, тявкнул еще разок, другой и скрылся в саксаульнике. Довран не стал его останавливать. Усевшись на песок, он смотрел на разлившуюся воду, на другой берег реки, где уже не было видно земли, а сверкала на солнце сплошная вода, и с досадой думал о своих друзьях. Думал, пожимал плечами, хмыкал и выражал свои мысли вслух;
— Надо же... А еще друзья называются! Почему они без меня Глупыша привели сторожить волшебное царство! Цепь прицепили к барже — кое-как отцепил. А самое главное посадили Глупыша сторожить падишаха и спят себе спокойно. Тут потоп — весь мир вода заливает, а они спят в своих палатках! Еще немного — и погиб бы Глупыш! Хорошенькая игра, ничего не скажешь!
Доврана все больше и больше разбирала обида на своих друзей, и он решил идти к ним в лагерь и высказать им все. Поднявшись, он повесил цепь на плечо и зашагал к карагачевой роще, где стояли палатки.
Довран уже подходил к синей разрисованной арке у входа в рощу, когда навстречу ему, таща Глупыша за уши, попались Генка и Бяшим.
— Да вы что! Вы что делаете с Глупышом! — возмутился Довран.— Да он же...
— Ай, дрянь вислоухая! — издевательски хохоча, заговорил Генка. — Мы его сделали Цербером, посадили сторожить волшебное царство, а он порвал цепь и сбежал...
— Отпустите его! — вне себя крикнул Довран. — Как вам не стыдно!
— Да ты что, Довранчик?— удивился Бяшим. — Ты разве забыл про нашу игру? Все только еще начинается...
— Какая может быть игра, когда — наводнение! — вскричал Довран. — Отпустите собаку!
— Ну, ладно, только без гонора,— сказал насупясь Генка. — Ятоже могу голос повышать. Наводнение придумал тут же... Тоже мне — хозяин Амударьи!
Генка пнул Глупыша, и пес обиженно побежал к палаткам. Довран презрительно посмотрел на Генку, повернулся и тоже зашагал прочь.
— Довран, куда ты?— позвал Бяшим. — Ну, чего ты обиделся?
— Пусть идет, — сказал независимо Генка. — Подумаешь, задавала...
О том, что на реке, в самом деле, половодье, ребята узнали лишь через час, после завтрака, когда пошли к барже. На месте сухой, поросшей травой низины, из которой еще вчера торчал нос старой ржавой баржи, они увидели целый залив. И даже трудно было определить место — где под водой покоится старая баржа. Генка, виня себя, что незаслуженно обидел Доврана, сказал тихонько:
— Интересно, успел он спасти своего падишаха?
— Да он же Глупыша спас! Причем тут падишах... Падишах — кукла, а Глупыш — живой же! Глупыш прибежал весь мокрый, а мы схватили его бедненького и хотели опять посадить на цепь...
— Да кто же знал, что река разольется, — слабо защитился Генка.
И оба мальчика долго смотрели на разлившуюся реку и стесненно молчали. Молчали не оттого, что не о чем было говорить. Просто стихия своим страшным могуществом стесняла дыхание, и трудно было выговаривать слова.
Амударья, и все вокруг нее изменилось до неузнаваемости. Несколько маленьких островков и большой, заросший дженгелями, скрылись под водой. Еще вчера река у большого острова делилась надвое, напоминая огромную вилку. Теперь же Амударья больше походила на озеро, берега которого сливались с горизонтом. Там, за клокочущим фарватером, несущим вырванные с корнем деревья, коряги, целые островки на которых виднелись то мечущиеся зайцы, то взлетающие и вновь садящиеся птицы, — то ли вороны, то ли сойки, — вода была зеркально гладкой, и в ней отражалось солнце. Стайки мелких пичуг летели с того берега, истошно чирикая на лету: «Ой, спасите, спасите!» И сороки, теперь уже не одна, а сразу несколько, встречая мелюзгу, кричали в саксаульнике: «А, голубчики! Долетались, допрыгались! Позатопило ваши гнезда! Унесла вода птенцов и яйца! Будете знать, как вить гнезда в тугаях!» А вот неожиданно, немного левее того места где сидели Бяшим и Генка, выскочил на берег целый выводок диких свиней. Грязная клыкастая кабаниха злобно сверкнула глазками, захрюкала, собирая в кучу поросят, и понеслись они по саксаульнику, возбуждая и без того возбужденных сорок.
Мальчики с испугу бросились было наутек. Бяшим, отбежав немного, быстро вскарабкался на саксаул и затаился. Генка быстрее своего друга сообразив, что опасность миновала — кабаны пустились вдоль реки — радостно засмеялся:
— Слезай, Бяшимчик! Ну и трусишка же ты!
— А сам-то,— слабо защищался, спускаясь с саксаула Бяшим. — Сам драпанул — только пятки засверкали.
— Кто — я? Да я никогда в жизни не трусил. — И тут же предложил: — Давай искать волшебное царство?!
— Как ты его найдешь-то, — не согласился Бяшим.— Вода же кругом.
— Под водой и будем искать. Задача номер один — спасти падишаха и отнести его Доврану.
— Да его наверное вода унесла. Чего зря лазить под водой, — заупрямился Бяшим.
— Давай все же проверим. А вдруг он в барже. — Ты что — собрался в баржу под водой лезть? — испуганно спросил Бяшим.
Но Генка, не слушая друга, вошел в воду, затем нырнул и поплыл к тому месту, где по его соображениям могла быть скрывшаяся под водой старая баржа, Генка нырнул и не показывался на поверхности чуть ли не с минуту. Бяшим не на шутку испугался. Едва из воды показалась рыжая голова Генки, он завопил, чуть не плача:
— А ну вылезай, осел несчастный! Утонуть задумал, а потом отвечай за тебя!
— Иди подержи меня за ноги, я в баржу заберусь. Если запутаюсь там — вытянешь меня за ноги! — прокричал Генка и основательно перепугал Бяшима.
— Подержу, как же! Я тебя так подержу, что сразу поумнеешь!
Подплыв к Генке, Бяшим схватил его за руку и потянул к берегу.
— Да ты что? — возмутился Генка. — Ну и трусишка же ты. Вот уж не думал, что у меня такой трусливый товарищ!
— Кто — я трусишка? — лицо у Бяшима вспыхнуло краской стыда. — Я-то не трусишка, а вот ты настоящий дурак. Если хочешь доказать свою храбрость, то пожалуйста... Я тебе таких фонарей наставлю — век будешь помнить!
— Ты — мне?! — еще сильнее друга возмутился Генка. — Да я тебя одним мизинцем...
— Хвастунишка... Мизинцем... А ну, идем — стукнемся!
Бяшим решительно направился к берегу, и Генка последовал за ним. Выскочив из воды, они мгновенно кинулись друг на друга и началась потасовка. Наверное они надавали бы друг дружке, если бы не появившаяся Аннагозель.
— Ой, мальчики, да вы что! — закричала девочка. — Как вам не стыдно! А еще друзья! А еще пионеры! А ну-ка немедленно перестаньте! Бяшим! Гена! Ну будьте умниками! — Аннагозель побежала к ребятам, схватила Генку за шею и оттянула его от Бяшима.
— Не мешай, чего ты лезешь! — оттолкнул ее Генка. — Я должен проучить хулигана.
— Я — хулиган?! — вдруг жалобно проговорил Бяшим и от обиды заплакал. — Сам ты хулиган...
— Мальчики, ну хватит вам! — прикрикнула Аннагозель. — Деретесь тут, а там в лагере Абдулла сам не свой: ходит по палаткам, допытывается — кто его Глупыша так в грязи извозил. Говорит: не успел, мол, я уехать в город за продуктами, как тут же нашлись хулиганы и измучили Глупыша. Зову, говорит, его на охоту, а он лежит и скулит, никуда идти не хочет. — Ты ему не сказала о том, что его Глупыш чуть не отдал концы, — встревожился Генка.
— Ну, что ты! За кого меня принимаешь! Бяшим, успокоившись, хмуро выговорил: - И вообще — разве это игра? Только начали играть — и уже драка.
— Мальчики, немедленно помиритесь, — тоном нетерпящим возражения приказала Аннагозель.
— Да я — что, — уныло согласился Генка. — Я запросто. Это Бяшим упрямый, а мне ничего не стоит.
— Кто — я упрямый? — Бяшим ухмыльнулся. — Я всегда готов.