Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)

– Пошли, Китти.
И она плетется за мной.
– Кто это? – слышу ее шепот.
Окна в машине Питера отпущены. Я подхожу поближе со стороны пассажирского сиденья и заглядываю внутрь.
– Ничего, если мы подвезем мою младшую сестренку до начальной школы? – спрашиваю я. – Ей сегодня нужно быть пораньше из-за экскурсии.
Питер выглядит раздраженным.
– Почему ты не упомянула об этом вчера?
– Потому что вчера я не знала! – Я скорее чувствую, чем слышу, как позади меня ерзает Китти.
– Машина двухместная, – говорит Питер. Будто я сама этого не вижу!
– Знаю. Я посажу Китти к себе на колени и пристегну ремень поверх нас. – За что папа убил бы меня, если бы узнал, конечно, а я не собираюсь рассказывать ему об этом, так же как и Китти.
– Ага, это будет очень безопасно, – язвит он. Ненавижу, когда люди язвят. Это так низко.
– Всего две мили!
Он вздыхает.
– Хорошо. Забирайтесь.
Я открываю дверь и залезаю, укладывая сумку в ногах.
– Давай, Китти. – Я раздвигаю ноги, освобождая ей место, и сестра забирается внутрь. Крепко пристегиваю нас ремнем и обхватываю ее руками. – Не говори папочке, – наказываю я.
– Еще бы! – отвечает она.
– Привет. Как тебя зовут? – спрашивает ее Питер.
Китти колеблется. Это случается все чаще и чаще. С новыми людьми ей приходится решать: будет ли она Китти или Кэтрин.
– Кэтрин.
– Но все зовут тебя Китти?
– Все, кто меня знает, – произносит Китти. – Для тебя же я – Кэтрин.
Глаза Питера загораются.
– А ты крепкий орешек, – говорит он с восхищением, которое Китти игнорирует, но продолжает мельком на него поглядывать. О, да, он всегда оказывает подобный эффект на людей. На девушек. Даже на женщин.
Мы проезжаем окрестности в молчании, которое нарушает Китти:
– Итак, кто ты?
Я перевожу взгляд на Питера, он же смотрит прямо перед собой.
– Я Питер. Гм, парень твоей сестры.
У меня отвисает челюсть. Мы ничего не говорили о том, чтобы лгать своим семьям! Я думала, что это будет только в школе.
Китти замирает в моих руках. А затем поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и орет:
– Он твой парень? С каких пор?!
– Начиная с прошлой недели. – По крайней мере, это правда. Ну, отчасти.
– И ты ничего не сказала! Ни одного поганого слова, Лара Джин!
– Не говори «поганого», – автоматически произношу я.
– Ни одного поганого слова, – повторяет Китти, качая головой.
Питер заливается смехом, и я бросаю на него неодобрительный взгляд.
– Все произошло очень быстро, – объясняет он. – Едва ли было время рассказать кому-нибудь…
– Разве я с тобой разговаривала? – рявкает Китти ему в ответ. – Нет, я так не думаю. Я разговаривала со своей сестрой.
Глаза Питера становятся огромными, и я вижу, как он старается сохранить невозмутимый вид.
– Марго знает? – спрашивает она меня.
– Еще нет, и ты не расскажешь ей об этом раньше, чем у меня будет возможность это сделать.
– Хм. – Кажется, это чуть-чуть успокаивает Китти. Узнать что-то первой, раньше Марго – большое дело.
Вскоре мы подъезжаем к начальной школе, и, слава Богу, автобус все еще на стоянке. Все дети выстроились перед ним в очередь. Я испускаю вздох облегчения, который сдерживала всю дорогу. Китти уже выбралась из моих объятий и выпрыгивает из машины.
– Хорошей экскурсии! – кричу я ей вслед.
Она оборачивается, обвиняюще указывая на меня пальцем:
– Я хочу услышать всю историю, когда вернусь домой! – И с этим заявлением она убегает к автобусу.
Я снова пристегиваю ремень.
– М-м-м, не припоминаю, чтобы мы решили рассказывать своим семьям о том, что мы встречаемся.
– В какой-то момент она бы все равно это выяснила.
– Тебе не нужно было говорить «парень». Мог бы просто сказать «друг». – Мы все ближе к школе, еще два светофора. Я нервно подергиваю за косу. – М-м-м, ты разговаривал с Женевьевой?
Питер хмурится.
– Нет.
– Она не сказала тебе ни слова насчет этого?
– Нет. Но уверен, что скоро скажет.
Питер заезжает на стоянку и паркуется. Когда мы выходим из машины и направляемся к входу, Питер переплетает свои пальцы с моими. Я думала, он собирается проводить меня до шкафчика, как сделал это в прошлый раз, но Питер ведет нас в противоположном направлении.
– Куда мы идем? – спрашиваю я.
– В кафетерий.
Я уже собираюсь возразить, но он успевает твердо сказать:
– Нам нужно больше тусоваться в общественных местах. Кафешка – именно то место, где наше представление разойдется на ура.
Джоша в кафе не будет – оно для популярных, – но я знаю, кто точно там будет. Женевьева.
Когда мы заходит внутрь, она сидит за обеденным столиком в окружении своих почитателей: Эмили Нуссбаум, Гейба и Даррелла из команды по лакроссу. Они все завтракают и пьют кофе. Должно быть, Женевьева физически ощущала присутствие Питера, потому что она тотчас испепеляет нас взглядом. Я начинаю замедлять шаг, чего Питер, кажется, не замечает. Он прямиком направляется к столику, но в последнюю секунду я трушу. Тяну его за руку.
– Давай сядем там, – говорю я, указывая на свободный столик в их поле зрения.
– Почему?
– Просто… пожалуйста. – Я быстро соображаю. – Потому что, видишь ли, было бы откровенно нелепо с твоей стороны притащить новую девушку к общему столу сразу после разрыва со старой. А так Женевьеве придется наблюдать издалека и удивляться еще немного подольше. – И, кроме того, я просто в ужасе.
Пока я тащу Питера к столику, он машет своим друзьям и пожимает плечами, как бы говоря: «А что мне остается делать?». Я сажусь, и Питер устраивается рядом со мной, пододвигая мой стул ближе к своему. Приподняв бровь, он спрашивает:
– Ты так её боишься?
– Нет.
«Да» 
– Когда-нибудь тебе все равно придется с ней столкнуться, – Питер наклоняется, чтобы снова взять меня за руку, и начинает пальцами повторять линии на моей ладони.
– Прекрати, – говорю я. – У меня от этого мурашки по спине.
Он бросает на меня обиженный взгляд.
– Девушкам нравится, когда я так делаю.
– Нет. Женевьеве нравится. Или она притворяется, что ей нравится. Знаешь, теперь, когда я об этом подумала, то поняла, что у тебя на самом-то деле нет такого огромного опыта в отношениях. Ты встречался лишь с одной девушкой. – Я вынимаю свою руку из его ладони и кладу ее на стол. – Я о том, что все считают тебя большим ловеласом, хотя в действительности ты был только с Женевьевой, ну, еще с Джамилой около месяца…
– Ладно, ладно. Я понял. Хватит уже. Они смотрят на нас.
– Кто? Твои друзья?
Питер пожимает плечами.
– Все.
Я быстро оглядываюсь вокруг. Он прав. Все на нас пялятся. Но Питер привык к вниманию, а я нет. Это такое необычное, забавное чувство, подобно тому, когда от нового свитера зудит кожа. Как будто я на сцене. И самое странное, что мне нравится это ощущение.
Размышляя об этом, я встречаюсь взглядом с Женевьевой. Между нами вспыхивает очень краткое мгновение признания друг друга. А затем она поворачивается к Эмили и что-то ей шепчет. Женевьева смотрела на меня так, будто я лакомый кусочек, и она собирается съесть меня живьем, а потом выплюнуть косточки. Но уже мгновение спустя этот взгляд сменился улыбкой.
Я поежилась. Честно говоря, она пугала меня даже тогда, когда мы были детьми. Однажды я играла у нее дома, и Марго позвонила, разыскивая меня, чтобы позвать обедать домой. Женевьева сказала ей, что меня у нее не было. Она не позволяла мне уйти, потому что хотела продолжать играть в куклы. Она даже заблокировала дверь, и мне пришлось позвать ее маму.
На часах уже пять минут девятого. Скоро будет звонок.
– Нам надо идти, – говорю я, а когда встаю, то чувствую, как у меня дрожат коленки. – Готов?
Он отвлекся, поскольку разглядывал своих друзей за столиком.
– Да, конечно. – Питер поднимается и подталкивает меня к двери. Одну руку он кладет мне на поясницу, а другой машет своим друзьям. – Улыбайся, – шепчет он мне, и я послушно улыбаюсь.