Персидские ночи (СИ)

— Хамата!
—…своя! Захотела и переспала, захочу и еще пересплю, понятно?!
— Ради Бога! — сердито кивнула Надя. — Ублажай падишаха. То-то он, наверное, рад. Хвастает наверняка уже, что смог белую дурочку под себя уложить смог, горячий сирийский Дон Жуан!
— Шовинистка!
— Идиотка!
— Ханжа!
— Вертихвостка! Потрахает тебя твой араб и выкинет!
— Это я его выкину! Ясно тебе?! Я потрахаю и выкину!! Я, а не он!
— А-а, — нахмурилась Надя. — Дома-то приключений не хватает? Мужички там простецкие, не такие загадочные да темпераментные? А здесь весь набор экзотики разом: и удовольствие и неприятности.
— Какие?
— А вот это ты у Хамата своего спроси. Чужой ум - дебри, а мужичок он витиеватый, по менталитету своему и нраву - неоднозначный. Что любовнице своей уготовит, в какую сторону мозговых заворотов пойдет, один Аллах ведает.
Женя в сердцах бухнула дверью ванной комнаты, сбегая от подруги: без тебя знаю, что дура!
Но какая была ночь!...
День прошел тихо: подруги в уединении провели его у бассейна, вдоволь накупавшись и назагоравшись. Надя, правда, дулась, укоризненно и недовольно поглядывая на Женю, но нотаций больше не читала. Хамат не появлялся, он даже не маячил на горизонте. Исчез, словно его и не было – что несколько успокоило ее, а для Жени, кажется, и вовсе прошло незамеченным. К вечеру Сусанна уговорила их вновь съездить в город. На этот раз они ехали на двух машинах, обойдясь без переводчика и всего тремя охранниками, и были встречены торговцами настолько уважительно, что получили истинное удовольствие от шопинга. Набрали вещей, безделушек, пофотографировались. Надя отошла, перестала неприязненно коситься на Женю, повеселела.
Поужинали подруги в ресторанчике Самшата, попробовав изысканные восточные деликатесы. К ночи вернулись домой, перемерили купленные наряды, позвонили домой, отпечатали сделанные на прогулке снимки, обсудили их и легли спать, удовлетворенные прошедшим днем.
Осталось десять дней, девять ночей, и будет просто здорово, если они пройдут как этот день и эта ночь.
 Глава 6 
Ее разбудили влажные, горячие губы, нежные, жадные руки, что проникли под простынь, даря знакомый острый жар телу. Женя застонала, и еще только думая воспротивиться, устремилась навстречу ласкам. Но тут некстати из другой комнаты послышалась трель сотового, и вспугнул остатки сна вместе с безрассудным желанием, напомнив, что в соседней комнате спит подруга.
— Что это? — удивился Хамат.
— Сотовый, — сухо бросила Женя, вставая с постели. — Надежда, обнадеженная вчерашними увереньями Сусанны, что сегодня обязательно мы съездим в Алеппо, завела будильник, чтоб не проспать и в десять уже сесть в машину. А до этого, понятно, искупаться, позавтракать, привести себя в порядок, собраться. Короче, попытайся скрыться, пока она не встала.
— Зачем? — не понял парень.
— За тем, что она не поймет твое присутствие в моей спальне в восемь утра.
— А в десять вечера? — улыбнулся, придерживая девушку за руку.
— Я не шучу, Хамат, иди.
— А ты куда?
— Ясно куда – в душ.
— Я с тобой, — встал и обнял Женю. — Помою тебя, — прошептал игриво, склоняясь к губам девушки.
— У меня руки есть, — не сдержала та улыбки.
— Мои лучше, — хитро посмотрел в ее глаза парень. Девушка поняла, что еще немного и они дружно плюнув на соседство Надежды и на заманчивую поездку в Алеппо, повторят подвиг позапрошлой ночи. Нет, она не против, но…
— Хамат, не ставь меня в неловкое положение перед подругой. Пожалуйста, уйди.
Отодвинула его, чуть не силой разжав его руки, и пошла в ванную комнату.
Хамат улыбнулся и сел на постель, ожидая возвращения девушки, погладил еще теплый после Жени атлас простыни.
— Женька! — влетела в комнату взъерошенная Надя и застыла у косяка, увидев Хамата, сидящего на расправленной постели. Хлопнула ресницами, запахнула халатик:
— Здрас-сте! — то ли прошипела, то ли просипела.
— Доброе утро, — улыбнулся приветливо. — Женя уже встала. Она в душе.
— Да? — выдавила бодрую улыбку девушка. — Как замечательно! Разбудили?
Хамату послышался яд в голосе Надежды и он отвернулся, улыбка поблекла, сошла на нет.
— Что вас не устраивает, Надя?
— Меня? Что вы! Наоборот, очень даже… Не успели глаза открыть, а нас уже мужчина посетил.
— И вас тоже? — в глазах Хамата появились насмешливые огоньки.
— Я в том смысле, что мы еще не одеты, и нужно предупреждать о своих явлениях хотя бы стуком, чтоб не ставить женщин в неловкое положение, — со строгим, неприступным лицом выдала девушка.
— А! Простите… но к Жене я стучал. В следующий раз обязуюсь постучать вам.
— Не надо! — отрезала Надя, разозлившись и развернувшись, громко топая, ушла к себе, бухнула дверью.
— Ты еще здесь, — вздохнула Женя, увидев Хамата и прекрасно понимая, что и Надя его тоже видела. — Я же просила тебя уйти.
— Ты стесняешься меня, нашей любви или боишься своей подруги?
Любви!
Женя отвернулась, кинув полотенце на край кресла. Как же ему объяснить то, что необъяснимо, неосязаемо и все же реально? Причем внятно и так, чтоб он не обиделся. Непосильная задача, — качнула головой девушка, открывая створки шкафа.
— Не хочешь отвечать?
— Не могу. Видишь ли, твои вопросы в корне неверны, неточны, а значит, и ответить на них четко невозможно.
— Почему же? Я четко сформулировал вопросы и все-таки хотел бы получить ответы, — подошел к ней Хамат.
— Долгий разговор, а у нас нет времени.
— У нас очень много времени. Но хорошо, если ты не желаешь отвечать сейчас, я вернусь к теме потом.
— Ну, хоть за это спасибо, — хмыкнула девушка, вытаскивая бежевый брючный костюм. — А сейчас выйди, пожалуйста, я переоденусь.
— Все-таки стесняешься, — улыбнулся, обнимая девушку. — Я выйду. Сейчас. Да и… мы уезжаем дней на пять, шесть, так что соберите, что вам понадобится, но много брать не надо, купим по дороге.
— Интересно. Почему дней на пять? Разве до Алеппо далеко?
— Я планирую устроить вам экскурсию по родному краю. Мы посетим Алеппо, Латакию. Пляжи на побережье моря, и конечно Дамаск, город-сказку, город-мечту. Я покажу вам Сирию, страну, в которую невозможно не влюбиться.
— Я тебя не узнаю, Борисова, — буркнула Надя, запихивая в сумку книгу.
— Зачем тебе Ремарк? Когда ты читать собралась? Хамат запланировал очень плотную экскурсионную программу…
— Хамат! — всплеснула та руками. — Везде и всюду этот бедуин!
— Ты завидуешь?
— Тьфу! Я переживаю. За тебя.
— Надя, ничего страшного нет. Он очень приятный человек с либеральными взглядами, патриот, романтик…
— Моджахед!
— Это-то тут причем?
— Притом, что неизвестно, что он выкинет!
— Ничего, уверяю, все под контролем. Он вменяем, как любой цивилизованный человек.
— Хорош перс, да?
— Слушай, ты уж определись, кто он? Сириец, перс, араб, моджахед или бедуин!
— Это ты у него спроси.
— Спросим, выпытаем, пока будем ехать. Только успокойся, а то ведешь себя, как ребенок, ей Богу.
— А ты, как легкомысленная дурочка.
— Надя, да что с тобой?
— А то, что я вижу Сусанну дубль два.
— Брось! — поморщилась Женя. — В мыслях нет. Ну, хорошенький, милый, приятный в каком-то плане. Дальше, что? Осталось десять дней отпуска, поэтому отдыхать так отдыхать, будет хоть что вспомнить. И хватит меня третировать без повода. А то обещаю, приедем домой, я тебе мстить начну, буду устраивать такие же концерты из-за твоего Заманкина.
— Жень, — протянула Надя, смягчившись. — Скажи, ты правда, осторожна?
— Честное, причестное.
— Экзотика в чистом виде?
— И любопытство, если хочешь. Хорошая встряска в виде нескольких дней свободы. Могу я хоть раз в жизни позволить себе пару дней легкомыслия, вполне безопасного, заметь.