Отважные(изд.1961)

– Папа!..
– Поднимите его скорей! – тревожно крикнул кто-то. – А то конвойный пристрелит!
Сзади слышались торопливые шаги и голоса ругавшихся эсэсовцев.
– Отойди, отойди, мальчик, – сказал тот же голос. – Эх, зачем ты отца расстроил?
Несколько рук подняли упавшего и быстро поставили на ноги.
– Ну, очнись... очнись!.. Пойдем!..
Отец медленно приходил в себя. Изо рта у него текла тонкая струйка крови. Двое пленных взяли его под руки, и колонна вновь двинулась дальше.
Коля бежал за колонной до самого концлагеря. Ворота за пленными захлопнулись. И мальчик медленно добрел назад.
 Глава третья 
ПОГОНЯ
На улице кто-то тихонько окликнул Колю. Он обернулся. Позади стоял дядя Никита.
– Иди за мной, – сказал он, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Тебе мать, наверное, про меня говорила?
– Говорила...
– Ну вот, так ты иди... Но в ворота не входи, а пойди задами да перелезь у сарая через забор. Не надо, чтобы тебя со мной видели... Понял?..
– Понял.
Никита слегка хлопнул Колю по плечу и пошел через площадь к Ярославской улице. Он жил в небольшом домике за высоким забором. Там, где кончалась эта улица, начиналась окраина.
До войны дядя Никита заведовал городской баней. Работа у него была невидная, но, как он сам любил говорить, «горячая». Никто не удивился, что он остался в городе, когда пришли гитлеровцы. Он продолжал топить баню, теперь уже для немецких солдат, и комендант Курт Мейер считал его человеком полезным.
Но, когда Никиту Кузьмича Борзова назначили заместителем бургомистра, выяснилось, что в этом хилом на вид человеке живет настоящий дьявол. Никто лучше его не мог организовать облаву, когда надо было отправить в Германию очередную партию жителей. Он мобилизовал инженеров и заставил их восстановить разрушенную электростанцию; ну, а что касается бани, то она работала бесперебойно.
Жители города не любили Никиту Кузьмича. Если раньше его звали по имени-отчеству, то теперь за ним накрепко утвердилась презрительная кличка «банщик». Никита Кузьмич знал об этом, но только зло усмехался. «Ничего, – говорил он, – «банщик» себя еще покажет. У меня тут некоторые получат такую баньку, что кровью умоются»...
Коля шел шагах в двух позади Борзова, который важно нес свою щуплую фигуру, стараясь всем своим видом показать, что он лицо значительное и является представителем власти.
Если бы не последний приказ матери, Коля никогда бы не пошел к «банщику». Да и тот, как видно, не очень-то этого хочет. Боится, чтобы его самого не заподозрили.
Они уже почти дошли до дома Никиты Кузьмича, когда из-за угла показались два конвоира; они вели в тюрьму арестованного.
Арестованному не было и тридцати лет. Коренастый, небритый, в старых черных, обтрепанных снизу брюках и в коричневом пиджаке, из-под которого виднелась бурая от грязи рубашка, он шел неторопливо, покорно следуя за передним конвойным.
И вдруг в тот момент, когда один из конвойных остановился, чтобы закурить папиросу, арестованный рванулся, подбежал к ближайшим, соседним с домом Никиты Кузьмича, воротам и мгновенно скрылся за ними. Конвойные вскинули автоматы, но пули, очевидно, пролетели мимо...
Борзова словно подстегнули. Он забыл о своем высоком положении и стремглав бросился вслед за конвойными. Судя по удалявшимся выстрелам, они были уже довольно далеко. Беглец, видимо, стремился уйти по задворкам.
Вместе с другими мальчишками, которые выскочили из соседних домов, Коля подбежал к воротам. Но там уже никого не было.
Прошло минут пятнадцать. Все стали расходиться, и Коля остался у ворот один. Тогда он решил, что перелезет через забор раньше, чем дядя Никита вернется домой, и подождет его во дворе.
Он перемахнул через невысокий плетень соседнего двора, пересек огороды и вскоре оказался у высокого глухого забора. Судя по острым очертаниям крыши и возвышавшемуся над нею коньку, дом за забором принадлежал Борзову.
Коля оглянулся и нырнул в заросли густой крапивы. Здесь он увидел щель в заборе и попробовал пролезть. Но щель оказалась слишком узкой. Кроме того, кто-то насыпал рядом с ней битого стекла. Коля решил поискать более удобного места, но, где бы он ни примеривался перелезть, всюду наверху покачивалась проволока, натянутая в три ряда. Коля обошел забор вокруг и, озадаченный, вернулся назад. В одном месте – там, где между забором и сараем находилось узкое пространство, – проволоки не было. Удивительное дело! Как раз там, где легче всего было перелезть, забор остался незащищенным. Коля взобрался на сарай, перекинул ногу через забор и тут же испуганно отдернул ее.
Со двора прямо из будки на забор прыгнул огромный черный пес. Задержи Коля на мгновение ногу – и он бы ее прокусил.
Пес остервенело лаял.
– Молчи! – крикнул Коля. – Молчи, тебе говорят!
Он заметил, что длина цепи, на которой была собака, рассчитана только на этот участок забора. Если же перелезть немного правее или левее, то пес уже не страшен. Однако там, где нет пса, натянута проклятая проволока. Как же быть? Нет, надо вернуться обратно к щели в заборе и попробовать ее расширить. Если удастся отломить кусок штакетника, то он как-нибудь сумеет проползти во двор.
Коля спрыгнул с сарая, и его ноги вдруг ударились обо что-то мягкое. В крапиве кто-то вскрикнул от боли. На земле лежал тот самый арестованный, который только что убежал от конвоя; лицо его было измазано кровью и грязью, волосы спутались. Потирая ушибленную ногу, он испуганно смотрел на Колю.
– Не бойся, – сказал Коля, – я тебя не выдам.
– А кто ты такой?
– Коля!..
– Они уже ушли? – спросил беглец, продолжая потирать ногу.
– Ушли.
– Но они обязательно вернутся. И с собакой... А чей это дом за забором?
– Банщика, – ответил Коля.
Беглец усмехнулся:
– Ах, вот как!.. Спрятаться бы у него во дворе. Там-то наверняка искать не будут.
– Ползи за мной, – тихо сказал Коля, – я видел неподалеку щель...
– Тебе хорошо говорить – ползи! – вздохнул тот. – И угораздило же тебя прыгнуть мне на ногу! Ты мне, наверное, связки порвал... Ну, где тут щель?.. Показывай.
Не обращая внимания на волдыри, которые из-за крапивы красным созвездием покрыли его руки, Коля стал пробираться к щели. За ним, тяжело дыша, полз беглец.
– А лучше бы вам до ночи пролежать в крапиве, – сказал Коля.
– Нет, нет, здесь меня найдут. Показывай, малец, щель. Может, и спасусь...
Коля подполз к щели. В нее бы еще мог пролезть большой кот, но даже для Коли эта щель была слишком узкой.
– Дай-ка я погляжу, что там делается, – сказал беглец и, отстранив Колю, заглянул во двор. – Верно, до собаки далеко... – проговорил он. – А вон сарай!.. Хорошо бы туда забраться... – Вдруг он оживился: – Найди-ка, малец, где-нибудь большой камень, мы снизу отобьем доску...
Найти подходящий камень было делом не трудным. Беглец снял с себя рубашку, завернул в нее камень и этим тяжелым свертком стал сильно и без большого шума ударять по краю доски.
После нескольких ударов доска отскочила. Затем таким же образом беглец выбил и вторую доску.
– Лезь первым, – сказал он Коле, – посмотри, есть ли кто-нибудь во дворе.
Коля раздвинул доски и с бьющимся сердцем прополз в теперь уже широкую щель.
Здесь, у забора, тоже росла крапива, справа невдалеке стоял небольшой дровяной сарай – он был открыт, – а слева, за деревьями, виднелась собачья будка. Пес, звеня цепью, истошно лаял...
Небольшой дом Никиты Кузьмича стоял посреди двора. Дверь его была закрыта на висячий замок. Но все же на всякий случай Коля осторожно обошел вокруг дома. Все окна были плотно прикрыты и занавешены.
Никто не остановил и не окликнул его.
Коля вернулся к щели и тихо позвал:
– Лезьте! Никого нет!..
– Попридержи доски... вот так... – Беглец с трудом протиснул плечи в щель. – Дай-ка руку... Подтяни меня немного...