И вдруг раздался звонок

— Ты чего? — уставилась она на Густи.
— Хочу немножко поиграть этой славной девочке.
И Густи, слегка отодвинув тетушку Марго в сторонку, вошел в квартиру.
Топая ногами, она грузно двинулась вслед за ним.
Когда Густи вошел к Шарике, она даже вскрикнула от радости. Тетушка Марго остолбенела от изумления при виде того, как эта крошка обнимала Густи за шею и, счастливая, радостно лепетала:
— Ой, здравствуйте, ой, как хорошо, что вы пришли!.. Как я ждала вас, дядя Густи… Я знала, что вы снова придете… Ой, и скрипка здесь!..
Радость Шарики была безгранична.
А Густи!.. Тетушка Марго глазам своим не верила. Густи извлек из кармана черного пиджака белейший носовой платок, вытер им скрипку, хотя она и так блестела, а потом положил ее себе под подбородок.
Тетушка Марго опустилась в кресло. "С ума сойти! — раздумывала она. — Густи с дворничихой Шафар едва здоровается, с тех пор как стал первой скрипкой. Чаевые, правда, щедро дает, но, если Шафар заговорит с ним, редко когда ответит. А тут даже скрипку обтер. Чтобы блестела. Чтобы Шарике больше радости доставить. Как это понять?"
А потом тетушка Марго только качала головой справа налево, как белый медведь в зоопарке, когда ему очень жарко. Но жарко ей не было, это она от музыки таяла, потому что какой бы он ни был, этот Густи, но на скрипке он играть умеет. И очень хорошо это делает.
Густи опустил смычок.
— Еще, дядя Густи! Еще, милый дядя Густи! — умоляла Шарика.
И Густи снова играл.
Тетушка Марго, правда, вспомнила, что целый килограмм шпината дожидается на кухонном столе, пока его почистят, однако не могла себя заставить подняться, уйти в кухню и не слушать больше музыку. А Шарика, когда Густи опускал смычок, снова и снова просила:
— Еще сыграйте, еще…
Прозвонили полдень, когда Густи опять вынул белый носовой платок, отер им вспотевший лоб.
— Девчушка, — сказал Густи Шарике и, хотя его никто не приглашал, уселся рядом с ней на тахту. — Девчушка, — повторил он, — я женюсь, беру в жены Панни Лакатош… Словом, у нас будет красивая свадьба. Приходите, сами увидите, даже ваше бледное личико раскраснеется от веселья…
Голос Густи был какой-то странный — будто он держал на ладони крохотную божью коровку и уговаривал ее взлететь. Вместо изумленной Шарики необычно тихо и ласково Густи ответила тетушка Марго.
— Густи, сынок, — выдохнула она, — я ведь говорила, что у тебя не все дома…
Густи словно и не слышал ее, он продолжал обращаться к Шарике:
— Мы пригласим мою тетю Шару и попросим ее сварить куриный бульон. Это будет такой замечательный, крепкий бульон, что вы непременно поправитесь, отведав его. Три оркестра обещали играть на моей свадьбе. Пусть все знают, что Густи Буба женится!
— Я приду, — захлопала в ладоши Шарика. — Обязательно приду! Тетя Марго, пожалуйста, устройте, чтобы я могла прийти.
Шарика так запрыгала в кресле, что тетушка Марго не удивилась бы, если бы девочка вдруг вскочила на ноги.
— Но, звездочка моя, — заикаясь, бормотала тетушка, — что скажут твои родители?
— Милая тетушка Марго, золотая тетушка Марго, пожалуйста, придумайте что-нибудь! Я так хочу пойти на свадьбу Густи!
В ее взгляде было столько мольбы, что тетушка твердо решила: будь что будет, но она повезет Шарику на свадьбу Густи.
Потом Густи звонко поцеловал Шарику в макушку и, низко кланяясь, пятясь, вышел из комнаты. Тетушка Марго закрыла за Густи дверь, а Шарика все продолжала хлопать в ладоши и повторять:
— Мы пой-дем на свадь-бу дя-ди Гус-ти! Мы пой-дем на свадь-бу дя-ди Гус-ти!
И вот сейчас, в тот момент, когда она представила, как дядя Густи будет играть на скрипке на собственной свадьбе, профессор неожиданно обратился к ней и спросил:
— Скажи, Шарика, ты любишь эту тетю, учительницу гимнастики?
— Ой, дядя доктор, я терпеть не могу Трескучку! — ответила Шарика, а потом испуганно покосилась на маму — не сердится ли она за то, что Шарика назвала учительницу Трескучкой? Но, кажется, мама ни капельки не сердилась.
— Тогда будешь заниматься гимнастикой с другой тетей, — заявил профессор. — С очень симпатичной тетей.
Шари усердно закивала головой. Потом они очень церемонно прощались. Мама еще раз поблагодарила дядю профессора, Шарика не поняла, за что, и папа его благодарил, а ей пришлось второй раз повторить "Всего хорошего, до свидания", потому что мама нашла, что первый раз Шарика произнесла это слишком тихо. Бесконечное прощание закончилось тем, что дядя профессор вынул из кармана вторую ментоловую конфетку и сунул Шарике в рот. Но Шарику это не очень огорчило: главное, что Трескучку она больше не увидит!
 
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Габи во весь дух бежала к лестнице. Уже несколько дней она не встречалась с бандой "Шесть с половиной" — сначала из-за гостей и потом из-за этого гадкого лягушонка не могла уйти из дому. Просто ужас! Сколько всяких событий, вероятно, произошло за это время! Ребята наверняка окончательно прибрали к рукам новую территорию с черешнями. А может, они уже стали бандой "Пять с половиной"? От этой мысли у Габи даже дыхание перехватило. Она успокоилась лишь тогда, когда добралась до лестницы и подняла голову вверх. Монокль приветствовал ее дружелюбным лаем, Браксаторис замахала красной вязаной кофточкой, Баран ухмылялся — значит, ничего страшного не случилось…
Перепрыгивая через две ступеньки, Габи взбежала по щербатой лестнице. Она взлетела наверх с такой быстротой, что Шумак-младший одобрительно сказал ей:
— Привет! И куда это ты запропастилась?
— Семейные дела, — ответила Габи.
— Ясно, — понимающе кивнул Шумак-младший. Кто-кто, а он-то знал, что значат семейные дела. У него есть сестренка, которую порой приходится провожать в разные немыслимые места. Например, на уроки музыки. Через Цепной мост в самый центр города, в огромный дом, этажей в семь, где имеется целых два лифта. Впрочем, если бы не эти лифты, Шумаку-младшему приходилось бы дожидаться сестренку, сидя на стуле с высокой спинкой в комнате учительницы музыки и слушая бренчанье на рояле. А так он сдает Эмеке тете Линде, вежливо кланяется — манеры у Шумака-младшего самые изысканные во всем районе — и мгновенно испаряется, прежде чем тетя Линда успевает угостить его своими маленькими печеньицами, которые она хранит в потрясающе красивой жестяной коробке. Шумак-младший мчится прямо к дворничихе, потому что, если предоставляется такая возможность, он всегда предпочитает законные пути.
Итак, он сбегает по лестнице и просит у дворничихи ключи от лифта. Она отдает оба ключа, но сначала сообщает ему, что ее любимая актриса Жужа Кацер; снимал ли когда-нибудь отец Шумака-младшего, Шумак-старший, в своих фильмах Жужу Кацер? Если нет, то он обязательно должен снять. В ответ Шумак-младший кивает головой. Он понятия не имеет, снималась ли у папы Жужа Кацер. И вообще, кто такая эта Жужа Кацер? А, все равно! Шумак-младший терпеть не может кино, а в особенности папины фильмы.
Шумак-младший забирает ключи, обещает дворничихе обязательно замолвить отцу словечко относительно Жужи Кацер и начинает носиться от одного лифта к другому. Он поднимает и опускает людей, а если никого нет, катается сам. Час спустя дворничиха — очень любезная женщина — окликает его, Шумак-младший отдает ей ключи и звонит в дверь учительницы, чтобы забрать Эмеке. Тетя Линда появляется в дверях, выпускает Эмеке, и дети отправляются домой.
Эту часть их прогулки Шумак-младший терпеть не может, потому что Эмеке останавливается возле каждой дурацкой витрины, а ему надо мчаться домой: вдруг удастся придумать еще что-нибудь забавное с бандой? Поскорее бы встретиться с остальными ребятами на верху лестницы. Катанье на лифте тоже теряет отчасти свою прелесть, потому что удовольствие не с кем разделить, он там катается один.
Семейные дела — сплошное расстройство. Шумак-младший понимающе кивал, сидя на верхней ступеньке лестницы. Уж кто-кто, а он-то знает, что такое семейные дела, ему ведь приходится присутствовать на премьерах Шумака-старшего. Самое ужасное во всем этом, что его заставляют надевать синий костюм. Возмутительно, что мальчишке нужно почему-то напяливать на себя темно-синий костюм! И вдобавок, когда он предстает перед Шуманом-старшим в темно-синем костюме, тот с восторгом восклицает: "Прекрасно, сынок! Ты выглядишь как маленький лорд!" Черт бы побрал этого маленького лорда! Шумак-младший не знает, кто такой маленький лорд, но если этот тип надевает темно-синий костюм по собственной воле, то наверняка он законченный идиот.