Гарун и Море Историй
Она жонглировала за спиной, из-под ноги и над головой, с закрытыми глазами, лежа — и Гарун просто онемел от восторга. Когда все шарики оказывались в воздухе, она вынимала из кармана новые; она уже жонглировала девятью шариками, десятью, одиннадцатью… Стоило Гаруну подумать: «Сейчас она не сможет все это удержать» — и она тут же добавляла новые шарики к этой галактике мягких шелковых солнц.
Гарун вдруг подумал, что жонглирование Трясогубки похоже на самые грандиозные представления, которые когда-то давал его отец, Рашид Халиф, Шах Тарабар.
— Мне всегда казалось, что сказочник — это кто-то вроде жонглера, — сказал Гарун, когда к нему наконец вернулась речь. — Сказочнику приходится подбрасывать в воздух множество разных историй, жонглировать ими, и если сказочник — мастер своего дела, он никогда не уронит ни одной истории… Значит, и жонглер — это тоже кто-то вроде сказочника.
Пожав плечами, Трясогубка поймала все свои золотые шарики и снова спрятала их в карман.
— Об этом мне ничего не известно. Я просто хотела, чтобы ты знал, с кем имеешь дело.
Гарун проснулся много часов спустя в темной комнате (в конце концов им удалось отыскать его спальню, обратившись за помощью к другой Странице, и ровно через пять секунд после того, как Трясогубка задернула тяжелые шторы и пожелала ему спокойной ночи, он провалился в глубокий сон).
Кто-то сидел на нем верхом, чьи-то руки крепко сжимали его горло.
Это была Трясогубка.
— Проснись и пой, — прошептала она с угрозой. — И запомни, если ты кому-нибудь меня выдашь, то в следующий раз, когда будешь спать, я додушу тебя до конца! Ты, может, и хороший мальчик, но я-то умею быть очень плохой девочкой…
— Я ничего не скажу, обещаю, — задыхаясь, произнес Гарун, и Трясогубка, ослабив хватку, усмехнулась:
— Тогда порядок, Гарун Халиф. А теперь вылезай из постели, пока я тебя силой не вытащила. Давно пора, и долг зовет. Армия в Саду Удовольствий готова к маршу.
VII. К ПОЛОСЕ СУМЕРЕК
— Ну вот, опять я влип в Историю Спасения Принцессы, — думал Гарун, зевая спросонок. — Интересно, в ней тоже все пойдет наперекосяк? — Но долго размышлять ему не пришлось.
— Кстати, — как бы невзначай бросила Трясогубка, — я тут позволила себе маленькую вольность и по настоятельной просьбе Джинна Воды извлекла из-под твоей подушки тот самый Разъемник, который ты стащил исключительно со своего собственного позволения.
Охваченный ужасом Гарун принялся лихорадочно перерывать свою постель, но Разъемник исчез, а вместе с ним и шанс поговорить с Моржом о возобновлении поставки Рашиду Повествовательной Воды…
— А я думал, ты мне друг, — обиделся он. Трясогубка пожала плечами.
— В любом случае план твой был совершенно несвоевременным, — ответила она. — Еслий мне обо всем рассказал; к тому же твой отец сейчас здесь — а значит, с собственными проблемами он может разобраться сам.
— Ты ничего не поняла, — грустно сказал Гарун. — Я же хотел сделать это для него.
Из Сада Удовольствий донеслись фанфары труб. Гарун выпрыгнул из постели и подбежал к окну. В Саду стояластрашная суматоха. Тысячи тысяч невероятно тонких людей в четырехугольной униформе и в самом деле производили звуки, похожие на шелест бумаги (только намного громче); все они носились по Саду как безумные, спорили, в каком порядке следует строиться, кричали: «Это я иду первым!» — «Не говорите ерунды, так ничего не получится, ведь ясно, что я стою впереди…»
Гарун заметил, что у каждой Страницы был собственный номер, так что с порядком построения не должно было возникнуть особых сложностей. Он поделился этим соображением с Трясогубкой, на что та ответила:
— В реальном мире, мистер, все не так просто. Здесь есть множество страниц с одинаковым номером, и им нужно решить, к какой главе они принадлежат, к какому тому, и так далее. И в униформах частенько попадаются ошибки, так что Страницы вообще могут носить абсолютно неправильный номер.
Наблюдая за Страницами, которые толкались и спорили, грозили друг другу кулаками и из вредности подставляли друг другу ножки, Гарун заметил:
— Эта армия выглядит не очень-то дисциплинированной.
— Не суди о книге по обложке, — резко ответила Трясогубка, после чего (слегка раздраженно) объявила, что ждать его больше не намерена, потому что и так уже опоздала, и Гарун, не успев ни почистить зубы, ни причесаться, ни отметить ряд слабых мест в ее аргументах, побежал вслед за ней в своей алой ночной сорочке с пурпурными латками.
Они бежали коридорами, вверх по лестницам, вниз по лестницам, по галереям, дворами и снова коридорами, а Гарун пыхтел:
— Во-первых, я не «судил о книге по обложке», как ты говоришь, потому что я видел все страницы, а во-вторых — это вообще никакой не «реальный мир».
— Ах, не реальный? — отозвалась Трясогубка. — В том-то и беда ваша, дорогие жители печального города: вы считаете, что реальность — это непременно что-то жалкое, скучное.
— Послушай, сделай одолжение, — ворчливо перебил Гарун, — спроси у кого-нибудь дорогу!
К тому времени, как они добрались до Сада, Армия гуппи, или Библиотека, успела завершить процесс Верстки и Сверки (именно этот момент Гарун видел из окна своей спальни), то есть должным образом построилась. «До встречи», — бросила запыхавшаяся Трясогубка и умчалась туда, где выстроились в своих коричневых бархатных шапочках Королевские Страницы и где воинственно (хоть и глуповато) гарцевал на своем механическом крылатом коне принц Боло.
Гарун без труда нашел Рашида. Отец тоже явно проспал: волосы у него были взъерошены, и одет он был в ту же самую слегка помятую и уже не очень свежую голубую ночную сорочку.
Рядом с Рашидом Халифом в маленьком павильоне, где били фонтаны, стоял обладатель голубых бакенбардов Джинн Воды Еслий, который в виде приветствия помахал Гаруну Разъемником.
Гарун прибавил ходу и успел вовремя.
— … большая честь познакомиться с вами, — говорил Еслий. — Особенно теперь, когда нет больше необходимости называть вас Отцом Воришки.
Рашид в недоумении нахмурился, но подоспевший Гарун торопливо сказал: «Я тебе потом все объясню» и бросил на Еслия такой свирепый взгляд, что тот немедленно умолк. Затем, меняя тему разговора, он добавил:
— Папа, хочешь, я тебя познакомлю с другими новыми друзьями — действительно интересными?
— За Батчет и за Океан!
Все силы гуппи были собраны. Страницы разместились на длинных Птицах-баржах, которые находились в Лагуне. Плавучие Садовники и Многоустые Рыбы тоже были готовы к отплытию. Джинны Воды, оседлав всевозможные летающие машины, нетерпеливо поглаживали бакенбарды. Рашид Халиф поднялся на борт Удода Ноо вслед за Еслием и Гаруном. Там же находились Мали и Габи с Багой. Гарун представил их отцу, после чего все со страшным шумом отчалили.
— Глупо, что мы так неподходяще одеты! — посетовал Рашид. — Через несколько часов мы совсем окоченеем в этих ночных сорочках!
— К счастью, — произнес Джинн Воды, — я прихватил с собой Ламинат. Так что если скажете мне «пожалуйста» и «большое спасибо», я смогу вам кое-что предложить.
— Пожалуйста и большое спасибо, — быстро проговорил Гарун.
Ламинат оказался тонкой, прозрачной и блестящей, как крылья стрекозы, одеждой. Гарун и Рашид надели поверх своих ночных сорочек длинные туники из этого странного материала, а на ноги натянули такие же гетры. К их изумлению, Ламинат так плотно прилип к одежде и телу, что, казалось, растворился, только кожа и одежда приобрели легкий перламутровый блеск.
— Теперь холод вам не страшен, — сказал Еслий.
Они покинули Лагуну, оставив позади все уменьшающийся Гуп-Сити; Удод Ноо не отставал от других высокоскоростных механических птиц, поднимавших вихрь водяных брызг. «Надо же, как все быстро меняется! — поразился Гарун. — Всего неделю назад я был мальчишкой, который ни разу в жизни не видел снега, — и вот я здесь, и направляюсь в ледяную пустыню, где никогда не светит солнце, а на мне нет ничего, кроме ночной сорочки и какого-то странного прозрачного материала. Вот уж точно из огня да в полымя».